Тождественность любви и ненависти - Чингиз Абдуллаев

– Хорошо, что ты вспомнил об этом, – вздохнулаИрина, – я тогда пыталась тебе объяснить. Но ты ничего не понимал. Тыслушал меня и не слышал. Мне было ужасно больно. А потом ты ушел.

– Ты развелась со своим мужем тогда и с тех пор больше невыходила замуж? – спросил Чхеидзе.

– Выходила. Говорят, что умные учатся на ошибках других, адураки на собственных ошибках. Я еще раз вышла замуж, уже когда мне было затридцать. И знаешь, кто был моим вторым мужем? Можешь не поверить. Он былдатчанином. Датчанином, который хорошо владел русским языком и был специальнымкорреспондентом своей газеты в Москве. С ним мы развелись еще быстрее, уже черезгод. Оказалось, что западный менталитет совсем не для меня. Его отец былмиллионером, а сын считал каждую копейку. Буквально каждую копейку. Только несмотри на меня так. Я про его отца ничего не знала, когда выходила замуж. Мненравился сам датчанин. Очень начитанный умница, хорошо знающий русскуюлитературу и, в отличие от тебя, даже любивший Булгакова. Мама у него былалитовка. И он хорошо знал русский язык. Только оказалось, что культура не можетизменить менталитет человека. Он был типичным скандинавским торговцем, какимибыли его предки на протяжении сотен поколений. Летал только в экономклассе, жилтолько в трехзвездочных отелях, питался только в самых дешевых ресторанах.Такой умница и такой жадина. Я даже иногда думала, что он притворяется. Но ондействительно был таким.

– Самый богатый в Европе человек владеет мебельными салонамиИКЕА, – сказал Давид, криво усмехнувшись, – про него знает весь мир.Он тоже летает только в экономклассе, ездит на старой машине, питается вдешевых ресторанах и живет в самых недорогих отелях. Своему собственному сынуон платил очень небольшую зарплату, когда тот работал в его фирме. Ничегоудивительного. Типично скандинавский менталитет.

– Только не для меня, – вздохнула Ирина, – ты жезнаешь, что мой отец всегда был исключительно щедрым человеком. И я привыкла ктакому типу мужчин, только к такому. Жадины вызывают у меня отвращение. Житьради денег, по-моему, отвратительно. Извини, что это я тебе говорю. Ты у настоже очень богатый человек. Только ты не такой, как мой датчанин. Живешь вшикарных апартаментах, хорошо одеваешься, заказываешь ужин из ресторана отеля.В общем в тебе тоже говорит твоя «грузиностость». Даже если у тебя не будетденег, ты сделаешь все, чтобы пустить пыль в глаза. Такой шикарный кавказский мужчина.

– У меня есть деньги, – немного обиженно заметилЧхеидзе, – и я никогда не был жадиной. Это даже обидно. Копить деньги,чтобы их потратил кто-то другой? Очень глупо. Я тогда, в начале восьмидесятых,фарцевал только для того, чтобы нормально одеваться и питаться. Стыдно былоходить в обносках и все время занимать деньги у московских студентов. Гордый ябыл, молодой и гордый. Таким и остался. Поэтому и купил себе замок под Цюрихом,где я сейчас живу. И небольшой дом в Лос-Анджелесе. Я не Абрамович и у меня нетдаже миллиарда долларов. Но моих денег может хватить нам обоим. И если ты вдругрешишь сделать ошибку в третий раз, то я готов совершить ее вместе с тобой.

Ирина улыбнулась, прикусила губу.

– Ты так и не женился? – спросила она.

– Нет, – ответил он, – так и не смог найтиженщину, похожую на тебя.

Теперь они улыбались оба. Они не могли даже предположить,какие трагические последствия будет иметь их сегодняшняя встреча. Они не моглиоб этом даже подумать.

– Давайте по порядку, – предложил Дронго сидевшемунапротив Чхеидзе, – значит, вы встретились с Ириной два дня назад, впервыеза столько лет?

– Верно. Мы не виделись с восемьдесят четвертого. Двадцатьтри года. Просто невероятный срок. Я думал, что такое бывает только в книгах.Но видите, иногда в жизни случаются подобные невыдуманные истории. Она мнеочень нравилась. И я думаю, что тоже нравился ей. Мы познакомились у моегодруга. Ее отец тогда был известным ученным, вы, наверно, о нем слышали. ДмитрийАлексеевич Дмитриев. Мировое светило. Потом он стал членом-корреспондентомАкадемии наук. А у меня отец к этому времени умер. И я занимался фарцовкой, очем я вам уже говорил. Такой неравный союз. Нет, я не нуждался, но всегдачувствовал себя рядом с ней человеком другой касты. Как в Индии, где естьвысшая каста жрецов и каста неприкасаемых. Отец и мать у нее былиинтеллигентными людьми, они неплохо ко мне относились. Но я сам понималразницу. Хорошо понимал. Грузинский мальчик, приехавший в столицу и живущий вобщежитии с тремя другими ребятами. И она, ухоженная московская девочка –живущая в огромной профессорской квартире. Мне было трудно решиться за нейухаживать. Первые несколько месяцев мы только встречались, как дети. Честноеслово. Сейчас в это даже трудно поверить. Брали мороженое, ходили в кино и дажебилеты покупали не в последний ряд. У нее уже тогда были некоторые проблемы созрением. И первый раз мы поцеловались только через пять месяцев после нашегознакомства.

Дронго почувствовал, что его словно уколили. Ему было неприятноэто слышать. Он вспомнил молодую и красивую женщину в Мангалии. Как она тогдаему сказала? Она рассталась с любимым и вышла замуж за нелюбимого. Значит,первый мужчина, который ей так нравился, и был Давид Чхеидзе. Самое обидное,что они действительно были похожи, только сам Дронго был немного мощнее, а уЧхеидзе была еще тонкая ниточка уже начинающих седеть усов.

Возможно, тогда она увидела меня и вспомнила про своегопервого мужчину, огорченно подумал Дронго. Возможно, после двух лет неудачногозамужества, она хотела снова испытать забытое чувство любви. И поэтому такохотно согласилась на эти встречи. Может, она видела во мне совсем другогочеловека. И в постели представляла себе совсем другого. Думать об этом ему былонеприятно. Он нахмурился, не показывая своего раздражения.

– В общем я был ее первый мужчина, – продолжал терзатьего самолюбие Давид Чхеидзе, – у нас было все, как бывает у неопытныхмолодых людей. Даже не получилось с первого раза. Сейчас об этом немного смешновспоминать, а тогда мне было ужасно стыдно. Но инициатором наших интимныхвстреч была именно она. Я бы никогда не решился.

– Когда это было?

– В восемьдесят третьем. Вы помните, какое это было время? Вноябре восемьдесят второго умер Брежнев и к власти пришел Юрий Андропов. Сразуначались проверки в кинотеатрах и в парикмахерских. Студентов исключали изинститутов, если ловили в других местах во время занятий. Сотрудниковнаказывали, партийным объявляли выговоры. А мы встречались с Ириной на даче уее отца. Ездили туда на автобусе. Почти год встречались. А потом я получилраспределение в Новосибирск. И она оставалась в Москве. Я пришел к нейобъясниться, уже думая о новой работе. Мне так хотелось проявить себя,показать, на что я способен. Я ведь попал по распределению на предприятие,которое занималось особыми оборонными заказами. С моим образованием я могдалеко пойти, может, даже стать первым грузинским космонавтом. Или известнымконструктором. Я ведь хорошо учился. У меня было столько планов. И незабывайте, что мне было только двадцать два года. Мысли о женитьбе мне даже неприходили в голову. Поеду в Новосибирск, немного поработаю, получу квартиру,накоплю денег и потом смогу жениться. Вот так примерно я думал. Сидеть на шее уее отца мне не хотелось.