Непокорное сердце - Джил Грегори

Она содрогнулась от неприятных воспоминаний. Никто ни разу не целовал ее так, до изнеможения, и никому она еще не выказывала таких ответных чувств, как этому безразличному суровому человеку по прозвищу Техасец.

Она вспомнила, какими торжествующими были в тот момент его глаза, и ей захотелось кричать. Для него этот поцелуй не значил ничего! Все, что ему было нужно, – это унизить ее, показать свое превосходство. Брайони жаждала отмщения. Ее фантазия рисовала десятки ярких, убийственных сцен. В этот момент она более решительно, чем когда-либо, была настроена как можно скорее обзавестись оружием, и тогда, если этот несносный незнакомец осмелится еще раз попасться ей на пути, если он осмелится оскорбить ее хотя бы малейшим образом…

Мрачная, удовлетворенная улыбка играла на губах девушки, когда она воображала сцены отмщения, но это длилось недолго, жестокая реальность вскоре напомнила о себе особенно немилосердным толчком.

Ночной воздух заметно посвежел, и Брайони плотнее закуталась в одеяло. Пекос стремительно преодолевал милю за милей. Измученное долгой скачкой тело невыносимо болело.

Доедут ли они вообще когда-нибудь до этого Винчестера, спрашивала себя Брайони, и от изнеможения слезы наворачивались на глаза. Однако гордость заставляла сдерживаться и не давать волю рыданиям, настойчиво просившимся наружу. Она не должна показывать своему спутнику всю глубину своего несчастья. Да он вряд ли обратит на нее внимание, если даже она начнет биться в истерике. Свались она сейчас замертво под копыта его лошади, он наверняка равнодушно проедет мимо. Брайони закусила губу в немой муке и снова решительно выпрямила спину. Похоже, этот кошмарный день никогда не кончится!

Позади нее человек по прозвищу Техасец напряженно сидел в седле. Вопреки мнению Брайони стройная черноволосая девушка произвела на него большое впечатление. Несмотря на внешнее безразличие к ней, он был глубоко тронут их поцелуем, сильнее, чем ему хотелось бы, и Техасец не мог понять почему. На своем веку он целовал множество женщин, преимущественно танцовщиц и девушек из салуна. Они были искусны в любви. Однако ни одна из них не вызывала в нем таких неистовых, необъяснимых ощущений. Проклятие! Теперь она сидела в седле перед ним, ее темные волосы, развеваясь по ветру, щекотали ему подбородок и вызывали жгучее желание ласкать их.

Стройное, пленительное тело трепетало от холода, и Техасцу хотелось немедленно остановить коня, расстелить на земле одеяло и согреть девушку жаром своего тела. Он ощущал странную потребность заботиться о ней. Девочка, должно быть, измучилась и настрадалась за прошедший день и вдобавок злится на него за недавнюю вольность. Бедное дитя, подумал Техасец, она ведь и не подозревает, во что ввязалась, приехав сюда. Сегодняшнее похищение – только начало.

Черты его лица, на мгновение смягчившиеся, снова ожесточились, когда он вспомнил, кто она и кто он. Все так и должно быть, подумал он со злостью и улыбнулся горькой, циничной улыбкой. Она хотела знать его имя. Что ж, очень скоро она его узнает.

В гостинице было тихо, только едва различимые звуки пианино и всеобщего веселья из салуна «Серебряная шпора» долетали туда. Двое мужчин сидели в пустой столовой отеля, глядя на чашки с кофе, выпитые до половины. Кофе уже давно остыл, а они все сидели за маленьким круглым столом с тревожными, задумчивыми лицами. То и дело они поглядывали на дорогой медный сундук, изысканно отделанный золотом, и две элегантные шляпные картонки, сложенные в углу. Один из мужчин, лысеющий толстяк, на вид ему было около шестидесяти, поднялся в конце концов на ноги и с тяжким вздохом посмотрел на своего товарища.

– Ну, Мэтт, – произнес он устало, – не вздремнуть ли нам немного? Поедем на розыск завтра утром, если ты, конечно, готов предоставить нам несколько человек для того, чтобы прочесать горы.

Мэттью Ричардс кивнул, глядя на судью из-под прищуренных век, и отчаянным жестом взъерошил свои короткие черные волосы.

– Конечно, судья, я предоставлю дюжину человек в ваше распоряжение, думаю, что это принесет хоть какие-то результаты. Но из того, что рассказали другие пассажиры дилижанса, этими разбойниками могли быть кто угодно, и, следовательно, вычислить, куда они скрылись, практически невозможно. Не знаю, удастся ли нам вообще когда-нибудь отыскать эту девушку.

Судья Гамильтон стукнул кулаком по столу, и морщины на его усталом лице обозначились резче.

– Будь прокляты эти низкие, трусливые мерзавцы! – выругался он. – Страшно подумать, что они, должно быть, сделали с этой несчастной, беззащитной девочкой!

– Верно, судья, верно, повесить мало тех, кто это сделал, – согласился Ричардс.

Он был красив, высок ростом, атлетически сложен. Над карими, обычно прищуренными глазами нависали широкие черные брови, придавая его лицу хмурое выражение, к тому же подчеркнутое черными усами. Мэтт Ричардс производил впечатление сильного и уверенного в себе человека. Ему недавно исполнилось тридцать, но он уже успел обзавестись ранчо на самой плодородной и обширной территории Аризоны. Только лишь земли покойного Уэсли Хилла превосходили размерами его владения.

О благосостоянии Ричардса можно было судить по его дорогой, безукоризненно сшитой одежде: серой шелковой рубашке, черным брюкам и красному вышитому жилету. Его высокие сапоги были сделаны из прекрасной козьей кожи, а дорогостоящий шикарный стетсон был всего лишь одним из многочисленной коллекции, которой позавидовал бы любой ковбой.

– Знаете, судья, мне самому ненавистна эта мысль, но ведь мы можем вообще никогда не отыскать девушку. То есть я хочу сказать, что наш город окружают такие большие пространства, что мы даже не знаем, с чего начать. Что станется с ранчо Хилла в этом случае? Люди не смогут долго работать там в отсутствие работодателя и распоряжений от него. С тех пор как Уэс умер, я очень сомневаюсь, что Расти Джессап хорошо справляется со своими обязанностями начальника. Судя по слухам, он уже успел ввязаться в какие-то неприятности.

– Это верно, – вздохнул судья Гамильтон. – Но мне кажется, мы что-нибудь придумаем, если так действительно получится. Если мы не найдем мисс Хилл через неделю или две, полагаю, придется снова связаться с ее восточным адвокатом.

– Вы же знаете, судья, что я был бы счастлив купить ее землю и скот, чтобы расширить мои владения, – заметил Ричардс. – Я хотел сделать это сразу же, когда Уэса убили. Мне казалось, я делаю услугу его дочке, освобождая ее от этой обузы. – Он сокрушенно покачал головой. – Если бы только она согласилась тогда на предложенную сделку, ничего этого не случилось бы и сейчас она была бы жива и здорова в кругу своих восточных, городских друзей.

– Пожалуйста, Мэтт, не продолжай, – устало перебил его судья Гамильтон. – Думать об этом просто невыносимо.

– Для меня тоже, судья, – согласился Ричардс. – Но я не перестаю надеяться, что каким-то чудом ей удастся спастись. Конечно же, я хотел бы стать хозяином ранчо Хилла, но только не ценой страданий несчастной девочки. – Он машинально отхлебнул кофе из своей чашки, но с отвращением отставил в сторону, едва только горькая холодная жидкость коснулась его губ. – Проклятие, почему мы столь беспомощны, судья? Уэсли Хилл был моим ближайшим другом и одним из лучших людей, каких я когда-либо знал! Чертовски неприятно сознавать, что его дочь находится где-то там, – он неопределенно махнул рукой, – в беде, а мы ничего не можем сделать, чтобы ей помочь. Бедное дитя!