Супчик от всех бед - Рената Вельш

возразить, но прежде чем она успела сказать хоть слово, бабушка отправила туда ложку супа, и мама его проглотила. Бабушка прикоснулась тремя пальцами к маминому лбу и объявила:

— Жар спал.

— Значит, я могу завтра идти на работу, — сказала мама.

Бабушка сделала решительное лицо и сжала губы. Очевидно, промолчать ей было непросто, но она прекрасно понимала: больше ничто в мире не сможет так же ясно выразить, что́ она думает об этой абсурдной идее.

И вдруг они все втроем одновременно улыбнулись.

Врач был очень доволен, когда бабушка позвонила ему и сообщила, как чувствует себя мама, но относительно поспешного прекращения постельного режима придерживался того же мнения, что и бабушка.

— Ну, его-то не уволят, — сказала мама. — И тебя, кстати, тоже. Ты не представляешь, как трудно найти работу, когда сорок лет не за горами.

— Глупости, тебе же всего тридцать два!

— Да я и не говорила, что мне сорок, а только, что это уже не за горами. А сегодня я вообще чувствую себя лет на сто.

— А как, по-твоему, я себя чувствую? — спросила бабушка. Голос ее снова звучал воинственно, от того тона, которым она вчера шептала «девочка моя», не осталось и следа. Жаль. Впрочем, и мамин голос снова звучал так, будто она собиралась тут же перейти к нападению, хотя вообще-то сил на него не было.

Бабушка наливала суп себе и Юлии, когда раздался звонок. Юлия пошла открывать — на пороге стоял Марсель. Через открытую дверь комнаты он увидел, что мама лежит в кровати с растрепанными волосами и осунувшимся лицом. Он сделал пару шагов в прихожую. Бабушка преградила ему путь. Марсель напустился на Юлию:

— Почему ты мне не позвонила?

Его оттопыренные уши горели.

— А как я могла это сделать? По одному имени Марсель в телефонном справочнике ничего не найдешь.

Бабушка добавила свои пять копеек:

— А почему это Юлия должна была звонить именно вам? У нее, в конце концов, есть семья!

— Потому что я люблю Мелани, черт подери! — закричал Марсель на бабушку.

— Ах, вот оно что! — с ехидцей бросила бабушка.

«Вот, теперь он поджал хвост, застыдился, — подумала Юлия. — Так ему и надо».

Марсель боком протиснулся мимо бабушки, подошел к кровати больной, двумя пальцами прикоснулся к маминым щекам.

— Это не заразно, — прошептала мама. — Просто чертово воспаление…

— Выглядишь ты ужасно… — сказал он.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулась мама и закрыла глаза.

— Вы что, не видите? Ей нужен покой, — прошипела бабушка и вытолкала Марселя в кухню. — В общем, так. У Мелани сепсис из-за пореза на пальце, он сильно воспалился. Было действительно тяжело, но врач дал ей антибиотики, и они, слава богу, помогли, теперь ей осталось только до конца поправиться.

— Опасность позади? — спросил Марсель.

— Доктор так говорит, а я думаю, он в своем деле понимает. Садитесь.

Марсель и правда сел и, когда бабушка поставила перед ним тарелку супа, быстро ее опустошил и основательно облизал ложку.

— И? — произнесла бабушка.

Марсель выпрямил спину.

— Спасибо! Такой суп я в последний раз ел у своей бабушки.

Бабушка отмахнулась:

— Я спрашивала, какие у вас теперь планы?!

— А какие у меня должны быть планы? — Марсель почесал в затылке, бабушка с отвращением поморщилась. — А, я не попросил руки Мелани! Так ведь в ваши времена говорили, да? У меня нет ни работы, ни богатого дядюшки, ни богатой тетушки, ни дома, ни машины, ни счета в банке, ни права на пенсию, ни законченного высшего образования…

— А долги? — спросила бабушка, и Юлия была уверена, что сейчас Марсель окончательно взорвется — он говорил всё громче… Но Марсель только взглянул на потолок, как будто мог там что-то прочитать, а потом произнес:

— Четыре евро семьдесят центов.

— Семьдесят центов, — иронически повторила бабушка.

— Да, четыре семьдесят. За большой черный кофе и бриошь в булочной. Это я задолжал своему другу Ральфу.

Бабушка встала перед ним.

— Вы что, на смех поднять меня вздумали, молодой человек?

— Поднять вас у меня бы при всём желании не вышло, — отозвался он. — Я ведь совсем не качок.

— Ну да, вижу, — сказала бабушка. — Кофе будете?

Юлия уже совершенно ничего в этом мире не понимала. Марсель же был из тех, на кого бабушка всегда ругалась, а не из тех, кому могла предложить кофе! Бабушка наверняка сама была сбита с толку, она налила три больших чашки кофе, одну поставила перед Юлией, хотя сама всегда говорила, что детям кофе пить нельзя. Юлия уже сделала пару глотков, когда бабушка заметила свою оплошность, начала ругаться и забрала у нее чашку. Юлия запротестовала, но больше из принципа — кофе ей казался горьким. Пусть себе взрослые пьют его, сколько хотят.

Бабушка начала зевать — сначала прикрывая рот рукой, потом совершенно открыто. Марсель встал.

— Секундочку, — сказала бабушка. — Если хотите, можете зайти завтра в первой половине дня. Я думаю, Мелани сейчас лучше не оставлять одну. А то она, едва почувствует себя чуть лучше, вскочит с кровати и побежит на работу — очень уж она свою начальницу боится. А доктор это строго-настрого запретил.

Марсель просиял.

Бабушка продолжала:

— Это только потому, что нам нужно готовить выставку. Я бы, конечно, сама здесь посидела, но раз уж вы пришли и так хотите…

— Какую выставку? — поинтересовался Марсель.

Бабушка снова зевнула.

— Это я вам расскажу как-нибудь в другой раз.

— Хорошо, конечно.

Марсель поблагодарил за всё и стал прощаться. Выходя на лестницу, он подмигнул Юлии.

— Вовсе не такой уж страшный этот парень, — вынесла вердикт бабушка. — Сделать бы ему аккуратную стрижку, надеть отглаженную рубашку — и вид бы был почти презентабельный. Ну, я пойду прилягу ненадолго…

— Ты спокойно можешь идти домой, — сказала Юлия. — Я же теперь здесь.

Бабушка фыркнула:

— Так легко ты от меня не отделаешься!

— Да я и не хотела…

Бабушка легла на кровать в комнате Юлии, мерно задышала и скоро стала похрапывать. Юлия время от времени поднимала взгляд от домашнего задания и смотрела через открытую дверь, как спит мама.

* * *

На большой перемене к ним через весь двор подбежала Ида и пригласила Лейлу после уроков в гости.

— Ты тоже можешь прийти, если хочешь, — сказала она Юлии.

Юлия сглотнула, тщетно пытаясь освободиться от тяжести, которая сковала всё ее тело. Хотелось развернуться и убежать, но она не могла двинуться с места.

— Спасибо, но я не могу пойти, — сказала Лейла.

— А завтра?

— Завтра особенно нет. Мама моя одна, слишком одна.

— Ну так приводи ее