Кошмарная практика для кошмарной ведьмы - Анна Замосковная

Всё и должно быть просто. Не нашла ведьма мага для инициации – в институте за четыре месяца до преддипломной практики ей находят добровольца. Не очень приятно, конечно, даже ради перерождения магии лишаться невинности абы с кем, но к этому приучают относиться легко, без свойственной остальным женщинам эмоциональности.

Сгубила меня жадность. Мама была сильной ведьмой, папа – высококлассный маг, и не хотелось, переспав со слабаком, становиться низкоразрядной ведьмой. Да и на жалованье сила магии влияла. Увы, ни в институте, ни в окрестностях не было стоящих магов, поэтому я, хотя была и морально, и физически готова и даже хотела, не инициировалась.

Писать заявление на процедуру было ужасно стыдно, но комиссию по проверке не обманешь, так что пришлось. Над всеми «недоделанными» подтрунивали, но это окупалось, ведь из добровольцев выбирали самых сильных учеников.

Для моего низкого происхождения мне выбрали достаточно способного мага, но он так переволновался, что за отведённые три часа не справился. Он рыдал, валялся у меня в ногах и умолял не позорить его и не записываться на переинициацию, а я представляла, сколько насмешек ждёт меня, когда узнают, что у здорового парня на меня не встал.

Это была минутная слабость – пообещать молчать, будучи уверенной, что доктор нас сдаст. Но доктор, к сожалению, не маг, оказался то ли дальним родственником, то ли знакомым горе-инициатора и под честное слово довести дело до конца выписал нужную справку.

Изменения магии не всегда начинались сразу с инициации, это играло нам на руку. Вторая попытка вышла не лучше, от третьей я отказалась, да и не до того стало: я влезла в библиотеку Марли и разбиралась с ним – надеялась его совратить. Или инициироваться на практике. Или уже после диплома – на наше халтурное обучение скорости восстановления магии и так хватало.

Дождалась.

Теперь нужно инициироваться, иначе не выдержу расхода магии в объёме, необходимом штатной ведьме. Зловредный огневик подставил меня сильнее, чем рассчитывал.

Что же делать? Признаться – не вариант. Из-за опасности превращения в гуля неинициированные ведьмы на особом учёте, и я сильно нарушила закон, с этого учёта снявшись. Где теперь взять человеческого мага? Я уже согласна на слабака. Переживу без высших заклинаний, только бы магия быстро восстанавливалась.

Нет, конечно, я бы предпочла мага посильнее, но…

Плеча коснулись – я подскочила, а сердце ухнуло в пятки.

– Простите, что напугал, – пролепетал Вангри и поклонился, тень на миг скрыла его костлявое лицо. – И простите, что не остановил мадам, но она сущий ураган – неудержима. Если пожелаете снова встретиться с бароном…

– Нет, – я даже головой мотнула.

Складки у губ почти скрыли улыбку Вангри, но я успела её заметить. Радуется, что не надо мучиться, организовывая свидания?

– Я провожу вас к господину Моссу, – он указал на тускло освещённую масляными лампами лестницу. – Прошу.

– Покажите дорогу на карте, я сама доберусь, а вы пока узнайте о местных человеческих волшебниках. Хотелось бы скорее познакомиться с собратьями по дару, – я улыбнулась, но внутри всё трепетало, и изобразить весёлое расположение духа явно не удалось.

Кивнув, Вангри снова указал на лестницу, заметил обронённый договор и неожиданно ловко поднял, протянул мне с заискивающей улыбкой.

Было бы здорово, если бы здесь жил такой же прыткий, как де Гра, маг. И хотя бы вполовину настолько красивый. Ладно, я и на треть красоты согласна, но процедуру хотелось поприятнее. С мужчиной симпатичным и умелым. Инициация… как много в этом слове! И ладонь, скользящая по внутренней стороне бедра, тоже в нём. Воспоминание об этом было удивительно осязаемым, так что тянуло вскинуть подол и посмотреть, не трогает ли меня кто. А кровь приливала вниз живота, разгорячала, и панталоны снова увлажнялись, хоть меняй. Инициируйте меня – я готова. Но некому…

Отвлечься я пыталась, разглядывая домишки, но они, милые и аккуратные, не отличались разнообразием, и не было в них ничего примечательного, в отличие от обворожительного, хоть и подкаблучного, де Гра, снова и снова возвращавшегося с воспоминанием о чувственном прикосновении.

Люди кланялись и откровенно глазели, в окна высовывались и, наверное, списывали то и дело заливавший меня румянец на смущение. У меня сердце заходилось, и тело ныло от бесплодного возбуждения – раздразнил же попусту! Платье он вздумал подарить, жалованье увеличить. Жене пусть купит!

Да сколько можно его вспоминать!

Уже откровенно злясь на чрезмерную возбудимость, я пролетела две улицы и свернула на площадь перед приземистым двухэтажным зданием торгового союза. Его облепили склады. Сновали туда-сюда кони с гружёными и порожними телегами, люди. Шумели голоса, цокали копыта, громыхали перетаскиваемые ящики.

Взмыленные рабочие не обращали на меня внимания, я нырнула в запылённый холл, огляделась. Слева от двери, за столом, сидел мужчина с толстой учётной книгой, оправил на крючковатом носу пенсне:

– Я вас слушаю.

– Штатная ведьма. К господину Моссу.

– Левая лестница, вторая дверь – тоже налево. Поторопитесь.

Похоже, здесь мои героические похождения не ценили. Ну что ж.

Уличный шум пробивался сквозь окна, внутри раздавались голоса и шуршали шаги. Сущий муравейник. Взойдя по истёртым ступеням, я постучала в дверь.

– Входите, – бодро разрешили с той стороны.

После губернатора я и здесь ожидала увидеть кого-нибудь необычного, но глава торгового союза был обыкновенным. Жилистый, подобранный, с мясистым длинным носом и белоснежной сединой – почти старик. Он сидел на высоком стуле в одних штанах и рубахе, ничуть не смущаясь босых бледных ног, и вписывал цифры в растянутый на подставке чертёж. Крепко пахло кофе и сдобными булочками, но ни того ни другого на столах не было.

Бросив в мою сторону короткий цепкий взгляд серых глаз, Мосс вернулся к чертежу:

– Штатная ведьма?

– Да.

– Хорошенькая, – он цокнул языком и покачал головой. Приподняв на мгновение резко сломленные брови, выдохнул: – Нелегко вам придётся.

Я уже догадывалась, но из упрямства заметила:

– Время покажет.

– О да, – кивнул Мосс и почесал обратной стороной грифеля лоб. – В этих смертях на ферме будут обвинять наш союз.

– Почему?