Черная полоса - Владимир Колычев

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Избив телохранителей, бандиты испарились, как будто их и не было.

Семена они не тронули, но чувствовал он себя так, как будто эти мерзавцы обваляли его в дерьме и перьях. В этом состоянии Вересов Рубахова и застал.

Он тоже появился будто из ниоткуда. Чистый, причесанный, вроде как и не участвовал в нападении. Впрочем, Рубахов и не видел его в драке.

Со стороны Вересова можно было принять за случайного прохожего. Именно так Артур на него и смотрел, поэтому и не бросался в драку.

А может, очко играло.

— Сергей Александрович, все в порядке? — с нахальной вежливостью спросил Вересов.

Телохранители должны были накинуться на него и разорвать на части, но Гена и Ян тоже смотрели на Вересова с опаской. И кулаки у парня крепкие, и его дружки могли появиться снова. А стрелять нельзя, слишком уж много свидетелей.

Сын — главный из них. Семен должен был посадить Вересова, но никак не убивать его.

Но Вересов как назло ни в какую не хотел ни садиться, ни умирать.

Семена затрясло еще сильнее. Как будто детство вернулось, в котором одноклассники глумились над ним. Вересов чем-то похож был на Витю Ревякина, такой же самоуверенный и сильный. Витя, правда, заступался за Семена, а не обижал, но именно поэтому он заслуживал большей ненависти, чем все остальные, вместе взятые.

— Я сказал только то, что вы должны сделать во-первых. — Вересов ничуть не сомневался в своем превосходстве.

Он знал, что по первому же его требованию бандиты снова обрушатся на Семена. На этот раз достанется и ему самому.

— Во-вторых, Василиса должна унаследовать долю своего покойного отца, — сказал Вересов, немного подумал и добавил: — В полном объеме.

— Но у нас был договор, — заявил Рубахов.

— Не было ничего подобного.

Вересов стоял на месте, но Семену казалось, будто он надвигается на него, как танк.

— Будет только дело. Или еще одни пышные похороны. — Вересов кивнул через плечо, показывая на кладбище, и повернулся к Семену спиной.

Сейчас ему пригодилось бы ружье да полная уверенность в своей безнаказанности. Но у него не было ничего такого. Поэтому Рубахову-старшему приходилось обтекать.

— Где-то я это уже видел, — сказал Глеб.

Он смотрел вслед Вересову зло, но вместе с тем и восхищенно.

— В прошлый раз ты, Артурчик, убегал, а сейчас нет. Растешь, парень! — съязвил Глеб.

Семен мрачно усмехнулся, глянув на своего начальника охраны. Не одному же ему стоять и обтекать.

— Ехать надо, — буркнул Артур.

В ногах у Семена вдруг разжались пружины, толкнули его к машине.

Сначала бандиты избили охрану, затем унизили его лично. Теперь Вересову осталось подкрепить свой успех снайперским выстрелом.

Гена торопливо открыл дверцу, Рубахов сел в машину. Сын за ним не последовал, направился к своей тачке, и Семен не стал тащить его с собой. Лишь бы только к Василисе не шел, а так пусть живет, как знает, но не создает проблемы.

— Что это было? — спросил Рубахов, обращаясь к Артуру.

— Недоработка, — отозвался тот, осторожно трогая пальцами распухающий нос.

— Эта недоработка могла меня сегодня убить.

— Исправим.

— Что ты исправишь? Там у них целая банда!

— Ну, не целая. Их и десятка не наберется, — сказал Артур и пренебрежительно хмыкнул.

— Десятка не наберется?! — Рубахов с трудом сдерживал себя.

Ему до жути хотелось наброситься на своих телохранителей с кулаками, наорать на них. Но истерить ему ни в коем случае было нельзя, он же не базарная баба. Эти парни должны были уважать его как мужчину, видеть в нем авторитетную личность. Иначе расслабятся, раскрепостятся, где-нибудь в постороннем разговоре сболтнут лишнее. А они знают недопустимо много.

— Хватит одной пули, понял?

— Понял, — сказал Артур.

— Зачем ты только связался с ними?

— Так вы же сами сказали…

— Я сказал. Я заказал музыку, а ты подсунул мне фальшивые ноты.

— Мы и сами можем сыграть, — тихо сказал Гена.

— На кожаной флейте?

— На десятизарядной скрипке, — заявил Ян. — Я в армии снайпером был.

— А если промажешь?

— Промазывают между ног, а я не промахнусь.

— Что ты сказал? — Рубахов оторопело глянул на своего телохранителя.

Похоже, Ян потерял берега, если позволял себе такие сравнения в разговоре со своим боссом.

— Не промахнусь, говорю.

— Вы уже промахнулись!

— Не мы.

Семен приложил пальцы к вискам, требуя тишины. Не нравилась ему обстановка, в которой он оказался. Она просто бесила Рубахова. Да, это была его идея — использовать в своих целях поселковую братву, но ситуация вышла из-под контроля. Пришлось принимать срочные меры. Артур подключил к делу своих знакомых бандитов. Сейчас он со своими помощниками больше напоминал мелкую шайку, чем свиту крупного бизнесмена.

Это хорошо, что парни рвутся в бой, но завтра они могут повернуть оружие против своего босса, шантажировать его, потребовать процент с дохода за молчание, тупо сдать ментам. Нет, сейчас не с Матвеем нужно решать, а с Артуром. Надо как-то выводить из игры свою свиту.

Был у него на примете один человек, подходящий для этого.

Матвей исчез, испарился, не было его нигде. Но он до сих пор стоял перед глазами Глеба. Этот непоколебимый взгляд, превосходство над миром, проскальзывавшее в небрежной улыбке. Рослый, массивный, твердый и тяжелый, как скала. Неудивительно, что Василиса выбрала его.

Но она нужна была и Глебу. Матвей только-только появился, а он был влюблен в нее уже давно. Василиса сейчас все еще находилась на кладбище, но там же мог быть и Матвей. Глеб не хотел, чтобы его похоронили, поэтому и стоял возле своей машины, не зная, как ему быть.

— Молодой человек, скажите, пожалуйста… — Нежный девичий голос за спиной взял паузу.

Глеб обернулся и увидел смазливую барышню с густыми русыми волосами, убранными в косу за спиной. Ресницы длинные, губы ярко накрашены. Ей бы кокошник на голову — и на сцену, в пьесу «Снегурочка». Еще не хватало длиннополого сарафана. Вместо него Глеб мог любоваться коротким платьем.

А ведь он действительно залюбовался, забыл одернуть себя.

— Вы покойников не боитесь? — спросила она.

— А чего нас бояться?

— Так нечестно! — Девушка неожиданно расстроилась и очень трогательно выпятила нижнюю губу, такую же тугую и сочную, как спелая ягода черешни.