Школяр - Дмитрий Таланов

Труся с Яном по дороге, пробитой в снегу санями Якоба, который мотался на них в деревеньку, Филь пытался понять, нравится ему кататься верхом, или это всё-таки на редкость полоумное развлечение. Жеребец крепко отбил ему спиной зад, ноги его были как каменные, плечи отяжелели, а голова гудела. И всё же у Филя дух захватывало от того, как умела ускоряться эта упрямая скотина, не сравнить со шлюпкой. А поворачивать она была способна на пятачке. Любая посудина, даже с мощным парусным вооружением, проигрывала ему в азарте.

Солнце клонилось к закату. Дорогу накрыла густая тень от Алексы. Мороз начинал пощипывать щеки, и мокрый от пота Филь стал замерзать. Вязанный шерстяной колпак, служивший ученикам шапкой, плохо закрывал уши, негодующие, что их подвергают таким испытаниям. Пальцы в рукавицах также закоченели. Филь попробовал опять поворотить коня, и у него снова ничего не получилось.

Дорога обогнула холм, и впереди показался мостик через речку, за которым была деревня. Жеребец прибавил ходу.

— Теперь уже не свернешь, — сказал Ян, — он почуял родную сторонку!

Низкие крыши числом около полусотни теснились между дальним берегом речки и опушкой леса. Единственный прямо стоящий дом находился почти сразу за мостом. Рядом возвышалась сложенная из камня ветряная мельница. Сквозь её ободранные крылья проглядывало небо. У мельницы толкался здоровенный мужик, складывая что-то в стоявшую там же телегу.

Впервые увидев деревню так близко, оба друга невольно бросили взгляд на Алексу. Заостренные черные бревна высокого забора выглядели жутко в лучах заходящего солнца. Из-за забора, как язык из пасти, выглядывала одинокая Сигнальная Башня. Ходили слухи, что деревенские плохо относятся к Алексе, хотя многие из них благодаря ей кормились. Бывшая тюрьма внушала деревне ужас.

Но ужас, скорее, внушала деревня. Защищенная от ветра с одной стороны лесом, с другой — высоким холмом, она сидела в низине, и над ней стоял чад, горький и синеватый от печного дыма. В грязные сугробы вмерз свалявшийся мусор. Cтавен в большинстве домов не было, проемы окон закрывали кое-как приколоченные доски.

— Ну и дыра, — пробормотал Ян, когда копыта лошадей простучали по бревнам горбатого мостика. — Филь, я думаю, нам надо убираться! Мы еще, чего доброго, поссоримся здесь с кем-нибудь. Обитатели таких мест не любят чужаков.

Сказанное совпадало с мнением Филя, побывавшего в своей жизни в разных странах и городах, но на мостике было негде развернуться.

— Ян, давай поменяемся у мельницы, — сказал он с тревогой. — Ты погонишь жеребца, я — твою клячу!

Будто поняв его слова, жеребец, съехав с моста, поддал ходу. Как ни тянул Филь повод, негодная животина лишь мотала головой, пробивая себе путь по чьим-то огородам.

Сломав несколько плетней, жеребец замер у длинного барака и зовуще заржал. В наступающих сумерках его зов разнесся по всей деревне. Кляча тоже с любопытством потянулась к дверям барака и, обнюхав их, всхрапнула.

Дверь под её носом неожиданно открылась, и лошадь от испуга привстала на дыбы. Передними копытами она сбила с ног чумазого пацаненка. Тот растянулся на спине с ведром помоев в руке. Испугавшись, не прибила ли его лошадь, Филь соскочил на землю и протянул мальчишке руку. За ним последовал Ян.

— Какого беса вы опять тут? — поинтересовался мальчишка, вставая и отказываясь от помощи.

При слове «опять» Ян с Филем удивленно переглянулись. Однако, как оказалось, он обращался не к ним.

— Чо вас сюда носит? — мальчишка глянул на жеребца и клячу. — Нету тут больше вашей конюшни, тут давно свинарник! Чо уставились? — Последнее относилось уже к гостям. — Работать только мешаете! Сейчас хозяин придет, он вам покажет, как шастать вокруг его строений! Он боцман, у него знаете какие кулаки?

С этими словами он подхватил ведро и смылся в сумерках. С другого конца улочки послышались тяжелые шаги.

— Якоб? — позвал густой бас. — Сказано, не пускай сюда своих лошадей! Я не для того их продавал, чтобы они тут толкались. А вы кто такие?

Из темноты нарисовался крупный, заросший густой бородой мужик в тулупе до пят.

— Вы из Алексы? — приближаясь, требовательно спросил он. Получив подтверждение, он махнул рукой: — Уезжайте! Нечего вам делать здесь, сатанятам, если не хотите огрести неприятностей.

Филь с Яном поворотились к лошадям. Кажется, им в самом деле надо было уносить ноги.

— С-стой! — раздался вдруг неподалеку пьяный возглас. — Как тебя… Ты, бла-ародный!

Пошатываясь, на них из темноты вылетел другой мужик. Его ноги заплетались, он злобно размахивал кулаками.

— Госп…дн старрста, держите их! Они вес-с-сь мой огород пор-рушили, еле догнал! Вссю р-редисочку… вдрызг, всмять… холил, лелеял… а эти!

Во рту пьяницы не хватало половины зубов, от него страшно разило перегаром.

— Лог, охолони, — пробасил ему бородатый, — объясни толком и слюни подбери.

Качнувшись вперед, Лог вырвал повод из рук Филя, выпрямился и осклабился, с трудом удерживая равновесие.

— Щас расскажу… Ишь, вырядились, рразбой… ик… ники!

Он попытался отнять поводья у Яна, но получил от того хлыстом по руке и взвыл, пуская пузыри вялым ртом:

— А-аа! Уби-ил! Руку потеряю, чем кор-рмиться буду? Вот погоди, щас я тебя вздую!

Качаясь, словно под его ногами была штормовая палуба, он двинулся к обидчику. Выставив хлыст перед собой, Ян произнес сквозь зубы:

— Хамье! На дворе начало декабря, какая редиска? Ты ее с бутылкой не перепутал?

Лог попытался схватить хлыст, промахнулся и растянулся на снегу. На этом его силы иссякли, и он остался лежать, тихо бормоча что-то про себя.

Ян брезгливо подался назад: от лежавшего шел кислый прогорклый запах. Жеребец, чей повод Лог не выпустил из рук, пнул лежавшего и дернул головой. Освободившись, он потрусил к дальнему концу свинарника. Лог сладко захрапел.

Из темноты вывалилась еще одна фигура, за ней с полдюжины других. У двух виднелись в руках дубинки. Пока Филь думал, как лучше дать деру, их уже окружили. Пополнение выглядело недружелюбно.

— Слышь, староста! — злобно сказал низенький кудлатый мужик, шагавший впереди всех. — Эти двое только что порушили мой и Лога плетни. С каких пор у нас чужаки шастают? Они оттуда, я видел!

Он мотнул головой в сторону возвышающегося над ними холма.

— Плетни поломали? — озадачено переспросил бородатый и нахмурился на двух друзей. — Вам что, дороги мало?

Толпа угрожающе придвинулась.

— Их наказа-а-ть надо! — жутковато просипел еще один, тоже с дубинкой и сизым лицом.

— Думают, что им из Алексы всё можно, — протянул третий.

«Алекса» в его устах прозвучало как грязное ругательство. Староста беспардонно забрал у Яна поводья клячи.