Кровь дракона - Денис Чекалов
Шрифт:
Интервал:
— Это могущественный Велигор, самый сильный чародей, который может сделать все, что пожелает, — зашептали гости.
Колдун остановился и принялся оглядывать собравшихся. Тяжелый взгляд скользил с одного гостя на другого.
Потом застыл на боярине Никифорове.
— Как этот сюда попал? — загремел могучий бас колдуна. — Что он здесь делает?
Воротынский мелким бесом подскочил к чародею и залопотал что-то возле самого уха. Велигор досадливо отмахнулся и грозно уставился на старца. Вернее даже не на самого Никифорова, а на панагию, которая висела у него на шее. Нагрудное изображение Богородицы принадлежало еще деду Никифорова. А потом перешло к его отцу, а от отца уже к нему.
Велигор ударил изукрашенным скипетром оземь. Тринадцать ярких молний сверкнули, собрались в мерцающий шар и ударили в старика. Не ожидавший нападения, Никифоров отшатнулся, но удержался на ногах. Молния отразилась в святой панагии и распалась на огненные куски, которые зашипели и погасли.
Но в этот момент сзади к старому боярину подскочил Кубин, он сорвал изображение Богородицы с его шеи. Велигор одобрительно кивнул головой, вновь ударил скипетром оземь. Смертельный шар на ходу обернулся острым клинком и срубил голову несчастному старцу.
Испуганные таким концом пиршества, бояре приутихли. Нечисть же, которая только принимали облик людей, обрадовалась, зашумела и бросилась на тело убитого. Ворча как бешеные собаки, они стали грызть плоть старика и обгладывать его кости.
— А теперь вернемся к делу, — очень довольный собой, проговорил Велигор. — Вы уже, видели, что бывает с теми, кто не хочет быть с нами. Кто-нибудь хочет передумать, отвернуться от нашей борьбы?
— Нет, нет, — раздались жидкие голоса. — Мы с тобой, Велигор, веди нас. Говори, что делать. Мы вмиг исполним все твои приказы.
— Кто из вас знаком с мерзкой девкой по имени Оксана? — вопросил колдун.
Помня о крутом нраве Велигора, бояре не стали рассказывать о своих знакомых Оксанах, ибо боялись гнева чародея. Лишь один гость, утирая кровь со рта, продолжая громко чавкать, пробурчал, что нимфа совсем забыла всякий стыд. В глаза лезет, пакостничает. Давно управу нужно на нее найти.
В подтверждении своей правоты, он громко рыгнул и сплюнул на дорогой ковер.
— Я пытался с ней совладать, — откуда-то из-под стола донесся гнусавый голос. — А она мне два зуба передних выбила. Сквернавка. Теперь я свистеть не могу, только слюни пускаю.
— Кто же ей помогает? — недоуменно спросил Бардин, разводя руки в стороны. — Мы все на стороне великого и могучего мага и чародея. Зачем нам эта глупая нимфа?
— Хорос, Лель и прочие, те, о которых умные люди уже знать не желают. Забытые боги помогают забытым волшебницам и нимфам. Пока хоть один человек вспоминает их добрым словом, они наполнены силой.
— Разве можно запретить думать и уничтожить память? — засомневался Воротынский.
— Если хотите власть получить, вкусно есть, сладко спать — то сможете, — отрезал Велигор. — Тем более, что скоро придет на помощь вам воинство сильное, на вид странное. Но в их руках ваша будущая судьба.
Ободряя и подбадривая собравшихся бояр, изрядно напуганных скорым на расправу колдуном, Велигор и сам хотел бы верить, что люди, которых он спас, а некоторых вообще вернул к жизни, сумеют помочь ему.
От царя еще совсем молодого шла какая-то огромная сила, только на престол взошел, а уже все хочет к рукам прибрать. Нужно спешить. Бояре помогут царя свалить, а чужеземцы убьют нимфу, которая стала связующим звеном между прежними богами славян и нынешними людьми.
— Я ценю тех, кто мне верно служит, — напоследок сказал Велигор. Он достал из широкого плаща старинный свиток и протянул Воротынскому. — Вот грамота, в ней сказано, что ты есть прямой наследник безвременно почившего боярина Никифорова. Все, что было накоплено им и его семьей за долгое время, — твое. Бери и помни, кто твой хозяин.
Воротынский замер от неожиданности, а потом ринулся к колдуну, чтобы поцеловать у него руку. Велигор не стал дожидаться наследника, потому что терпеть не мог слюнявых поцелуев. Потому он счел за лучшее эффектно удалиться в клубах дыма и свете адского пламени.
Сам вид Петра, как лук натянутого, утверждал Спиридона в его догадке. Своей семьи парень не имел. Когда было ему года три, ехал он с родителями и старшим братом, тоже еще ребенком, с ярмарки, после продажи берестяных поделок, которым занималась вся семья. На пустынной дороге напали лихие люди, отобрали жалкие гроши, лошадь с повозкой, а седоков убили. Спиридона заметили после, и просто зашвырнули в лес, в кусты, вместе с маленьким лукошком и лежащим в нем пряником, купленным на ярмарке.
Там его и подобрал ехавший через время Петр, обращался, как с родным, и до, и после рождения сына, и парень был истово предан ему. Видя горе хозяина, понимая желание мужчины, главы семьи, отомстить за гибель сына — и тем самым не сына вернуть, ибо сие невозможно, но хотя бы видимую справедливость восстановить — парень страстно хотел помочь Петру, возвратить ему прежнюю уверенность, надежность, достоинство.
Слышал Спиридон разговоры не только о мельнике, боярском колдуне, но и о потворной бабе, живущей глубоко в лесу. Знала она, кто приближается к ее избе, и, если не хотела видеть просителя, умела закрутить его ложными тропами, которые в конце выводили изнемогшего человека к тому же месту, от которого он шел. Но если решала помочь, то исполняла желания честные, вреда хорошим людям не наносящие.
Решил Спиридон идти к колдунье, за хозяина просить, одарив ее за труды достойно.
Утром, сказавшись больным и хрипло кашляя, остался в своем углу за занавеской, дожидаясь, пока уйдет хозяин, а затем и хозяйка, полоскать белье на речку. Спрыгнув с лавки, выдвинул сундучок, содержавший все его достояние, представлявшееся парню столь же богатым, как и царская казна.
Вынул из него плетеную корзинку, с которой спасся от разбойников, взял тряпицу не первой свежести и уложил в нее камешек, найденный на берегу реки, имевший форму сердечка и изумительно гладкий, первую сделанную в учении самостоятельно вещь — плетеный кожаный поясок, легкая кривоватость которого восполнялась усердием, проявленным при его изготовлении, да сухое осиное гнездо, которое он часто разглядывал, удивляясь совершенству строителей — это были главные ценности для приношения.
Кроме того, положил в корзинку левашники с брусничным вареньем, да опресноки. Подумав, добавил связку сушеных грибов, три румяных яблока-скрута. И, неизвестно зачем, положил комок сандрика, рачительно запасенного, благо вокруг в изобилии росли кусты можжевельника. Принятие таких даров, по мнению Спиридона, обязывало колдунью к оказанию весьма существенной помощи.
Едва дождавшись воскресенья, возвратясь с семьей из церкви, взял из своего сундучка завязанную в уголок тряпицы мелочь, что давал ему Петр, да Аграфена подбрасывала на пряники, отправился парень в лес, искать помощи у колдуньи. Красное зимнее солнце, уже говоря о весне, поднялось над горизонтом повыше, торжественно просвечивая сквозь опушенные инеем деревья, вздымающиеся к голубому светлому небу.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!