Ангел Смерти - Юлия Алейникова

– И кого же вы имеете в виду?

– Старшую сестру, сестру-хозяйку, санитарку в хирургии; в любом случае это совершенно определенно должен быть кто-то из среднего медицинского персонала. Они много знают, не связаны с начальством круговой порукой и врачебной этикой. Побеседуйте с ними. – Утонченное лицо Родиона Михайловича было грустным и каким-то просветленным.

– А почему вы работаете санитаром? – неожиданно для себя спросил Андрей Петрович. – Ведь вы же врач. Или у вас в прошлом была какая-то история, которая не позволяет вам больше работать по специальности?

– Ну что вы! – светло и по-детски открыто улыбнулся Родион Михайлович. – Просто врачей у нас хватает, а вот санитаров… Ведь грамотный уход за больным, простое человеческое внимание, доброта и забота лечат порою не хуже лекарств. А сколько в больницах лежат пожилых одиноких больных? У них нет денег платить за смену белья, за подачу судна и прочее. А я могу им помочь, я одинок, не нуждаюсь в средствах, имею достаточно сил и времени, вот поэтому я здесь.

Андрей как-то вдруг смутился из-за своих недавних подозрений и, торопливо простившись с Родионом Михайловичем, направился к машине. Редко ему приходилось встречать таких светлых добрых людей, и угораздило же его обидеть такого человека, сетовал на себя Андрей по дороге в контору.

А по поводу Бурмистрова Родион Михайлович абсолютно прав. И Андрей завтра же отправит Окунькова в больницу – на поиски старейших и осведомленнейших сестер и санитарок больницы.

Вера Сергеевна Гришенцева проживала по месту прописки, и найти ее оказалось несложно. Андрей позвонил ей еще накануне вечером и без труда договорился о встрече.

Обитала она в типовом кирпичном доме, недалеко от Сосновки, в трехкомнатной квартире.

Андрей уже знал, что квартиру своей любовнице лет восемь тому назад приобрел владелец крупного мясомолочного холдинга Варенец Борис Степанович, в далекие постперестроечные времена считавшийся одним из крупных криминальных авторитетов, а ныне ставший добропорядочным бизнесменом, хорошо известным в городе своими благотворительными проектами. По сведениям Андрея, в последние полгода господин Варенец окончательно утратил какой-либо интерес к Вере Сергеевне, хотя и продолжал поддерживать ее материально. Насколько удалось выяснить Андрею через лиц, близких к бизнесмену и имевших в прошлом касательство к следственным органам, все личные контакты с Гришенцевой он прервал, а финансовые и прочие возникавшие у дамочки вопросы передал в ведение своего доверенного помощника.

По слухам, Гришенцева сперва страшно бесилась, неоднократно пыталась лично встретиться с Варенцом, он ее намеренно избегал, а когда она ему окончательно надоела, пригрозил лишить содержания.

По сведениям Андрея, проживала Гришенцева одна, близких родственников в Петербурге не имела. Мать с сестрой обитали где-то в поселке под Курском. Отношений с ними она не поддерживала.

Андрей поднялся на восьмой этаж и нажал на кнопку звонка.

За дверью послышался грохот, ругань, а спустя минуты две-три она распахнулась.

На пороге стояла хозяйка дома, в полумраке неосвещенной прихожей она показалась Андрею живым воплощением Бабы-яги из сказки. Лохматая, в неряшливом халате, на одной ноге… да еще жуткий, хриплый, прокуренный голос.

– Это вы из полиции? – ухватившись обеими руками о косяк, спросила хозяюшка каркающим полушепотом.

– Совершенно верно. Усов Андрей Петрович, – постарался любезно улыбнуться этому чудищу Андрей Петрович.

– Идемте. Только у меня не убрано. – И она, развернувшись на одной ноге, запрыгала в ближайшую комнату.

Когда она разворачивалась, Андрей умудрился разглядеть в распахнувшихся полах халата голую розовую культю и содрогнулся.

Гостиная мадам Гришенцевой была просторной, метров в двадцать квадратных, и дорого обставленной. Жемчужно-белый кожаный диван, такое же кресло, плазменный телевизор, горка с посудой и огромный бар-глобус. При этом в комнате было грязно, накурено, давно не стиранные занавески кособоко свисали с карниза, а окна, похоже, не мылись лет пять. Повсюду валялись белье и какие-то вещи, возле журнального столика стояла парочка пустых бутылок, на столике – огромная пепельница, заполненная окурками. Да, чистоту в этом доме явно не жаловали. Рядом с пепельницей на столе лежал протез, заляпанный некими непонятными пятнами. То ли кетчупом, то ли вареньем, а может, еще чем-то.

Андрей обернулся, подыскивая место, где бы ему устроиться.

– В кресло садитесь, вещи можете на пол сбросить, – прокаркала в ответ на его озабоченный взгляд хозяйка.

Андрей так и сделал, расчистил место, сел и взглянул на Веру Сергеевну. Понять, чем такая особа могла привлечь успешного бизнесмена Варенца, Андрей не смог. Хотя и очень старался.

Вероятно, когда-то Вера Гришенцева была по-своему привлекательна, но это явно было давно.

Сейчас перед Андреем сидела на диване опустившаяся, махнувшая на себя рукой женщина неопределенного возраста. При своем довольно высоком росте Вера Сергеевна была болезненно худой. Из небрежно запахнутого старого махрового халата вылезали наружу обтянутые какой-то неприятной желтоватой кожей ключицы. Когда женщина наклонилась к столу за сигаретой, взору Андрея предстала обвисшая, как сдувшийся шар, обнаженная грудь. Волосы, грязные, лохматые, давно не стриженные, торчали в разные стороны, как кусты репейника. На торчавшую из-под халата культю Андрей старался не смотреть. Хотя Вера Сергеевна, кажется, делала все, чтобы ее невозможно было не заметить.

– Ну что, нравлюсь? – поймав его взгляд, с издевкой спросила Гришенцева, глубоко затягиваясь сигаретой. – Неплохо потрудились докторишки?

– Ну, вряд ли это они вас спаивают, – заметил Андрей, твердо взглянув ей в глаза.

– А что, по-вашему, мне еще делать?! Кому я теперь нужна – вот с этим?! – и она, взявшись двумя руками за ляжку пострадавшей ноги, подняла ее вверх, словно желая ткнуть ее гостю прямо в нос.

– Люди с такими увечьями прекрасно адаптируются к жизни. Например, американская модель Хизер Миллз даже вышла замуж за Пола Маккартни и родила ему ребенка, – выдал ей домашнюю заготовку Андрей. – Я уж не говорю о сотнях тысяч людей по всему миру, перенесших подобную операцию. Большинство из них успешно трудятся, создают семьи, учатся, стремятся к чему-то. Так что не надо все валить на врачей!

Андрей выбрал подобную тактику беседы умышленно, решив, что дамочка будет гораздо откровеннее, если ее довести до состояния бешенства.

– Не надо?! Замуж вышла?! Вот с этим?! Да на меня ни один приличный мужик теперь не взглянет! Я из дома выйти не могу! Суки поганые! – захлебнулась от ненависти Гришенцева. Она вскочила на здоровую ногу и, шатаясь, брызгала слюной. – Да меня мужик бросил, едва узнал, что случилось, он даже смотреть на меня не хочет!

– А вы сами-то давно себя видели? И потом, насколько я понимаю, господин Варенец вас вовсе не бросал, он по-прежнему вас содержит.