Мелодия моей любви - Елена Колядина

Девушке предстояло произвести разведку: под покровом утренних зимних сумерек побывать возле дома неизвестного олигарха, ограбившего российский народ, и сориентироваться на местности.

Иван не назвал фамилию человека, которому выпало поделиться наворованным с больным ребенком, сказал: так Лиде будет психологически легче, над ней не станет довлеть всесилие знакомого по телевизионным сюжетам лица.

– Гарантирую: он – сволочь, и ты ни о чем не пожалеешь! – заверил девушку инициатор преступления. – Поверь, еще гордиться будешь своим поступком и внукам расскажешь, как благодаря тебе деньги не на бассейн с шампанским уплыли, а ребенка спасли! Я же не предлагаю грабить Эрмитаж! Вот это было бы преступление. А в доме в районе Мясницкой произойдет справедливый передел собственности.

– Мясницкой?.. – растерянно повторила Лида.

Конкретная информация не оставляла надежды отложить, оттянуть время: Иван уже знал улицу, номер дома, значит, событие стремительно приближалось.

– Как ты узнал адрес?

– Детка, базы продаются на любом уличном лотке. А теперь и в Инете выложены. Кто тебе нужен?

Медведев? Мумий Тролль? Дата рождения, адрес, ИНН? Секундное дело.

– Мясницкая… Это же самый центр, не продохнуть от транспорта. Я думала, миллиардеры живут в особняках за городом: экология и все такое.

– Ты за него не переживай, у этого гада и за городом домишко имеется, и за страной. Квартира – так, в качестве офиса с кабинетом. Кстати, не единственная: еще в «Золотых ключах» дюжина скромных комнатушек, с видом на Воробьевы горы. Знаешь, какая в «Золотых ключах» квартплата? Пять тысяч баксов в месяц. А? Как тебе?

«Ну есть у человека деньги, он и живет в «Золотых ключах», кому какое дело? А у кого-то из окна Эйфелева башня видна, так что?» – возмущенно сказала Лиде Алина.

«Ничего», – вяло ответила девушка.

«Тебя кто на роль Робин Гуда толкнул? Иван? Не много на себя взял?» – кипела подруга.

«Все уже решено, назад пути нет: Ваня сказал врачу, деньги будут в понедельник. Лизу завтра начнут готовить к операции», – тихо ответила девушка и зажала уши.

* * *

На площадке перед станцией «Парк культуры» дворник-таджик опустошал металлические мусорницы: снимал раму, вытаскивал ведро, вываливал содержимое в мешок, подбирал бумажки и бутылки с тротуара и переходил к следующей урне.

«Дворники наверняка кошельки находят, – с завистью подумала девушка. – А может, и пачки денег. Иначе кто бы пошел грязь за гроши убирать?»

Она представила сверток, укрученный в пластиковый пакет из супермаркета, лежащий в мусорном контейнере. Затем воочию увидела набитый деньгами кейс, забытый возле телефона-автомата. Осторожно подошла к телефонной кабинке, озираясь, схватила кейс, быстро пошла за угол, открыла серебристую металлическую крышку и обнаружила пачки долларов!

«Ты должна сдать их в милицию! Вдруг человек нес деньги в банк, всю жизнь копил на квартиру?» – неожиданно осадил Лиду строгий голос, очень похожий на Алинин.

«Нехорошо получается, – с расстроенным вздохом согласилась Лида. Но тут же встрепенулась: – Пусть это будут деньги бандита, выручка за наркотики, он их нес отмывать».

«Откуда ты знаешь, что бандитские? На них написано?» – не унималась Алина.

Лида сжала губы.

«Пусть тогда сейчас мимо поедет арабский нефтяной шейх, а я… я спасу его любимую собачку, – с отчаянием подумала девушка и представила карликового йорка в алмазном ошейнике. – Шейх выйдет из машины и спросит: что вы хотите за жизнь моего самого дорогого друга? А я скажу: всего десять тысяч долларов на операцию маленькой российской девочке. Он махнет рукой помощникам, те поведут меня в банк…» Дворник с шумом выдернул ведро и высыпал в мешок замерзшие банки и пластиковые бутылки.

Лида вздрогнула, нащупала в кармашке сумки проездной, вошла в фойе станции и поежилась: в метро было сыро и зябко.

Сумрачный вагон с грохотом подъехал к платформе, выпустил и принял темную толпу приезжих работяг: строителей, уборщиц, продавщиц уличных базарчиков.

Девушка ухватилась за поручень, прикрыла глаза и вздохнула: конечно, Ваня прав, разве можно честным трудом заработать миллиарды? В трудах праведных не наживешь палат каменных. Миллиард можно только выловить в мутной воде, оказавшись в нужное время в нужном месте.

Но если она, Лидия Гречинина, завтра поступит по справедливости, почему так злобно грохочут колеса, так угрожающе скрежещет железный вагон?

Лида вышла на «Чистых прудах».

Дешевый мрамор, отдающий ржавой желтизной, стены, крашенные масляной краской, – еще неделю назад она нашла бы в облике станции неповторимую красоту советской эстетики, но сегодня с отвращением приподняла шарф, чтобы прикрыть лицо от тонкого свиста сквозняков.

Девушка вышла на улицу и быстро опустила голову, как ребенок, простодушно закрывающий глаза ладошками, чтобы не встретиться с неприятной картиной: Лида боялась взглянуть на Мясницкую.

Она развернулась и торопливо пошла прочь, по Чистопрудному.

Прошла по мощенной кирпичом дорожке заиндевевшего бульвара, в этот час здесь бродили, съежившись, владельцы собак.

«Куда я иду? Зачем? – подумала Лида. – Никакого смысла бежать в обратную сторону, пустое дело: все равно придется возвращаться».

Она остановилась, поглядела по сторонам, присела на ледяную скамейку с узорными чугунными подлокотниками.

Посмотрела на дома, казавшиеся дворцами: величие дореволюционной роскоши, мощь предвоенных построек, облицованных камнем, казалось, вот-вот обрушится на Лиду, сметет победным триумфальным грохотом.

Девушка с горьким любопытством поглядела на чужую жизнь в освещенных окнах: шикарные шторы, огромная хрустальная люстра, пальма, кусок лепнины. В доме жили счастливые люди, которым не нужно было завтра влезать через балкон в чужую квартиру ради жалких десяти тысяч долларов: такую сумму они не задумываясь тратили на сено для пони, которого обожает их маленькая дочка, ровесница Лизы.

Холод пробрался под пуховик, Лида встала, поглубже натянула капюшон и с усилием побрела назад, к Мясницкой.

В другой раз девушка восхитилась бы этим уголком Москвы: старорусскими домами-шкатулками, ресторанчиками, бутиками, бросавшими на узкие тротуары сказочные, праздничные отблески. Но сегодня Лиде казалось: по стенам со зловещим треском метались болотные огни, вдоль улицы огромной ржавой трубой катился ледяной ветер.

Дома она внимательно изучила автомобильный атлас Москвы и представила, где находилось нужное здание. Как и предупреждал Иван, часть строений на Мясницкой и в прилежащих переулках действительно были затянуты пластиковой сеткой: ремонт или покраска фасадов. Дом неведомого олигарха когда-то стоял во дворе, торцом к улице, но сейчас угол, выходящий в переулок, был снесен: зиял, освещенный мощным прожектором, котлован с торчащими сваями и металлической арматурой. В котловане копошились рабочие в желтых и оранжевых касках, бетономешалка через далеко отставленную металлическую клешню с гудением заливала раствор в опалубку. Сквозь пространство стройки, огороженной забором, сплошь покрытым рекламными щитами, виднелся задрапированный колыхающейся сеткой старинный дом. Тот самый… Кое-где из-под сетки выпирали леса из стальных труб, из окон верхнего этажа свисали, как вырванные внутренности, желоба для строительного мусора.