Анатомия финансового пузыря - Елена Чиркова

Здесь и финансовый сектор, и добывающая и обрабатывающая промышленность, и сельское хозяйство, и инфраструктура, и торговля, и новые технологии, а большинство идей – вполне здравые. Многие из компаний создавались высокопоставленной знатью. Так, принц Уэльский создал «Уэльскую медную компанию», герцог Бриджуотерский строил дома в Лондоне и Йоркшире, герцог Чандос создал «Строительную компанию Йорка» и т. д. Мне хотелось бы выделить две компании, которые прямо или косвенно стараются эксплуатировать идею «Компании Южных морей» и французской Compagnie de Indes. Это «Компания лондонских искателей приключений для торговли и создания колоний в Terra Australis» и «Компания для покупки и продажи акций “Компании Южных морей” и всех других акций публичных компаний».

Хотя большинство компаний было реальными, расцвело и мошенничество. Один предприниматель собирал деньги под компанию, которая «воспользуется колоссальным преимуществом, о котором никто не должен знать». Самое удивительное, что деньги ему несли. Он объявил, что продает акции в кредит, и требовал депозит всего в 2 фунта. Как мы видим, кредитованием инвесторов занималась не только «Компания Южных морей». Мошенник обещал, что каждый, кто внесет этот депозит, в конечном итоге получит годовой доход в размере 100 фунтов. Таким образом ему удалось собрать 2000 фунтов, а затем он исчез.

Всего в 1720 году было создано 190 новых компаний, причем месячная статистика показательна: 5 – в январе, 23 – в феврале, 27 – в апреле, 19 – в мае и 87 – в июне. Они привлекли существенные средства. Рыболовецкая артель, например, смогла собрать 1,5 млн фунтов (для сравнения – капитализация всего фондового рынка Англии на начало года составляла 18 млн фунтов). Акции этих компаний также растут в цене, в некоторых случаях в 1 0–3 0 раз. Вновь созданные страховые компании Royal Exchange и London Assurance на пике котировались по цене, в 25–26 раз превышавшей оплаченный капитал. Забегая вперед, скажу, что из них пережили кризис только четыре, причем две – это Royal Exchange и London Assurance, дела которых пошли великолепно.

Дорожали акции и «старых» компаний: акции «Ост-Индской компании» выросли со 100 до 445 фунтов, Royal Africa – с 23 до 200, Million Bank – со 100 до 400. Совокупная капитализация лондонского фондового рынка летом 1720 года превысила 500 млн фунтов, и это было в 100 раз (!) больше, чем в 1695 году[23].

В стране царило небывалое процветание. День рождения короля отпраздновали с большой помпой – только красного вина было выпито 1000 бутылок. Обогатившиеся директора «Компании Южных морей», которые активно спекулировали акциями и на этом заработали, стали заниматься недвижимостью и землей. Один «пачками» скупал дома в Лондоне, чтобы снести их и на освободившемся месте возвести новые, более роскошные. Не избежал такой участи даже дом, принадлежавший династии Тюдоров: его выкупил и разрушил еще один директор. Третий пышно декорировал особняк в Челси и скупил несколько гектаров земли в провинциальной Англии.

Бурный рост котировок акций компании создавал впечатление, что страна переживала финансовую революцию, наподобие французской. Ученые расходятся во мнениях относительно того, почему крушение французской схемы еще в январе 1720 года не оказало отрицательного влияния на английскую. Одни утверждают, что широкая публика в Англии попросту не знала, что французская схема рухнула: информации в прессе было мало, излагались только факты, и то скупо, анализ отсутствовал. Кроме того, на момент краха никто в Англии не понимал причин падения французской схемы, поскольку в плане расширения кредита она была пионерской; впервые в Англии столкнулись и с инфляцией. Другие говорят о том, что крушение французской схемы повлияло с точностью до наоборот: «умные» инвесторы, которые успели вынуть деньги из «Схемы “Миссисипи”», перекладывали их в «Компанию Южных морей», пузырь на рынке акций которой пока еще не надулся. Третьи утверждают, что коллапс схемы не уронил репутации Лоу в Англии. Англичане считали, что схема рухнула из-за заговора против Лоу, нелюбовь к которому во Франции была вызвана тем, что он шотландец.

19 мая наконец были объявлены следующие условия конвертации государственного долга в акции компании: держателю госбумаг, который должен был получать по ним 100 фунтов ежегодно вплоть до бесконечности, предлагалось обменять их на финансовый пакет рыночной стоимостью не менее 3200 фунтов. Этот пакет состоял из 500 фунтов в виде облигаций компании и семи акций, которые котировались в диапазоне 380–400 фунтов. Иными словами, если бы эти бумаги были проданы немедленно, то можно было бы получить 3300 фунтов. А если вы верили в будущее компании, то можно было не продавать, ждать роста курса и выручить еще больше. Условия выглядели заманчивыми, поскольку доходность по госдолгам составляла около 5%, то есть рыночная цена аннуитета, дававшего 100 фунтов ежегодно, составляла 2000 фунтов. Суть оферты можно объяснить и по-другому: если исходить из номинальной цены акций компании, то компания предложила держателям бумаг великолепные условия по доходности (капитализация годовых процентов с фактором 32, тогда как рыночная ставка капитализации была равна 20); однако она тут же оговорилась, что аннуитеты будут обмениваться не по номиналу, а по цене, близкой к рыночной, – 375 фунтов. Это делало схему осмысленной для владельцев аннуитетов только по той причине, что рыночные котировки были немного выше и можно было заработать моментальную прибыль, продав акции.

Финансовая система была накачана деньгами – казначейские векселя на 1 млн фунтов, наличные компании, кредиты Sword Bank (согласно уставу, сама компания кредит давать не могла и использовала для этого дружественный банк). Компания предлагала плечо в 300 фунтов на 400 фунтов инвестиций. Акции выросли до 450, 460 и наконец (29 мая) вплотную приблизились к 500 фунтам. За неделю было размещено акций на 3 млн фунтов. 2 июня котировки достигли 830 фунтов. За этим (со 2 июня) последовал небольшой спад.

Наиболее осторожные инвесторы начали фиксировать бумажную прибыль: продавать акции и перекладываться в земельные активы. На простых людей, которые играли в акции «Компании Южных морей», свалилось неожиданное богатство, и они решили его «обналичить». Ситуация была совершенно аналогична той, которая складывалась во Франции. Простые горожанки скупали драгоценности, нанимали прислугу, приобретали загородные дома, а разбогатевшие джентльмены – выезд и поместье. Один носильщик заработал 2000 фунтов и купил себе экипаж. Журналист того времени написал, что до бума в Лондоне насчитывалось всего 200 экипажей, а в 1720 году было заказано около 4000 новых, да еще богато украшенных, и куплено 3000 золотых женских часов [Balen 2002, р. 112]. Откуда он взял эти цифры, сейчас уже установить не представляется возможным, но о масштабе «бедствия» такая статистика представление дает.

Продавала акции и знать. Многие высокопоставленные знатные люди из свиты короля в начале лета уезжали из страны надолго. Сам правитель, немец по национальности, по полгода, c весны до осени, находился на родине – в Ганновере. Перед долгой поездкой туда двор, включая самого монарха, акции продал. Король, инвестировавший в покупку акций первой денежной подписки 20 тыс. фунтов, выручил за них 106 тыс.