Анатомия финансового пузыря - Елена Чиркова

К сожалению, многие популярные книги способствуют распространению ложного представления о том, что причиной всплеска цен на акции «Компании Южных морей» было всего лишь «безумие толпы». Такой подход не менее опасен, чем попытки замалчивания факта пузыря на рынке технологических акций во время интернет-бума. Современный инвестор, внимая этому посланию, рождает ложные надежды, что отделить разумный рост цен от спекулятивного проще простого. Вот и в случае с «Компанией Южных морей» было «очевидно» (думает он), что это был чистый пузырь. Это было понятно, но не столь очевидно, причем не с самого начала и не для всех. Так что принимать решения о том, пора ли уже продавать акции на спекулятивном рынке, гораздо труднее, чем кажется. Другие исторические эпизоды это только подтверждают.

Если ученые более-менее единодушны во мнении, что пузырь на рынке акций «Компании Южных морей» все же был, и расходятся только в том, какого он был размера, то оценки ими влияния взлета и коллапса рынка акций «Компанией Южных морей» на экономику страны разнятся вплоть до противоположных. Так, Джон Карсвел (John Carswell) – автор одного из самых известных и глубоких современных исследований этого исторического эпизода – считает, что коллапс затормозил экономическое развитие Англии на многие годы и отодвинул промышленную революцию как минимум на 50 лет [Сarswel 1960].

А историки Петер Диксон (Peter Dikson) и Джон Бривер (John Brewer), которые занимались исследованиями по вопросам истории государственных финансов Англии, отмечают, что, несмотря ни на что, схема была реализована успешно. Она решила проблему государственного долга, привела к сокращению процентных расходов бюджета, сделала долг погашаемым и создала новый круг кредиторов государства. По их мнению, государственная финансовая система Англии стала более эффективной, устойчивой и даже менее коррумпированной. Ларри Нил и некоторые другие исследователи пришли к выводу, что «Компания Южных морей», хотя и затормозила экономическое развитие Англии, усилила связи между рынками Западной Европы, особенно между Лондоном и Амстердамом; в долгосрочной перспективе ускорила создание интегрированного и эффективного финансового рынка [Neal 1990, р. 14]. Нил утверждает, что рост цен акций на начальных этапах пузыря был отражением готовности инвесторов платить премию за конвертацию аннуитетов, которые было трудно и дорого перерегистрировать на нового владельца, в ликвидные акции, и результатом этого стало более дешевое обслуживание кредита для правительства. По его мнению, и французское, и английское правительства использовали ослабление позиций некогда могущественной Испанской империи после Войны за испанское наследство, чтобы конвертировать выпущенные ими аннуитеты в акции крупных монополистических торговых компаний, которые должны были эксплуатировать богатства Испанской империи [Там же, р. 13].

«Компания Южных морей» существовала еще многие годы. Она не была ликвидирована, в частности, из-за того, что реструктуризация шла очень долго. Как я уже упоминала, в 1720-е годы компании все же удалось наладить торговлю рабами между Африкой и Южной Америкой. Она также занялась ловлей китов у берегов Гренландии, но безуспешно. В 1723 году на крайне выгодных для себя условиях в ее капитал вошел Банк Англии. В 1733 году компания была расчленена на четыре части, а в 1854-м прекратили существование ее «останки». Гораздо более живучим оказалось слово «пузырь», которым англичане окрестили события на рынке акций этой компании [Neal 1990, р. 62]. Оно и по сей день используется в том же значении – для описания чисто спекулятивного движения цен.

Ну а теперь поговорим поподробнее о французском варианте «Компании Южных морей» – во Франции аналогичная схема называлась «Системой “Миссисипи”». Эту «систему» придумал шотландский финансист по имени Джон Лоу, и он же назвал ее Системой с большой буквы. Основная идея состояла в создании банка, который бы эмитировал бумажные деньги, обеспеченные запасами золота и серебра, давал ссуды под фиксированный процент и параллельно занимался бы коммерческой деятельностью, например спекуляциями недвижимостью. Идея была пионерской для времени, когда в большинстве стран, в том числе и во Франции, в обращении в качестве средства платежа использовались лишь металлические деньги.

В 1706 году Лоу предложил эту идею в своей родной Шотландии, которая в те годы была еще независимой от Англии[27] страной. Предложение Лоу понимания в обществе не встретило. Вскоре и сам автор был вынужден покинуть страну и перебраться на континент: он убил человека на дуэли и ему грозила тюрьма. Лоу скитался по Европе девять долгих лет – с 1706-го по 1715 год, предлагая свою «систему» в разных местах – в Турине, Вене, Гааге. В Турине он был близок к успеху, но в результате дело так и не пошло.

Во времена безденежья Лоу зарабатывал на жизнь, играя в казино и другие азартные игры. Очевидцы утверждают, что в карты он играл великолепно. В наше время Лоу мог стать, например, чемпионом мира по бриджу. Игровая стратегия Лоу во многом базировалась на применении теории вероятностей. В частности, он предлагал сыграть с ним в такую игру: вы ставите одну монету, три раза кидаете две кости, и если все три раза выпадает по две шестерки, Лоу дает вам миллион монет. Вероятность здесь не в его пользу, но шансы на счастливый исход крайне малы, и якобы Лоу удалось на этой игре много заработать.

Наконец он попал во Францию, которой правил в те годы Людовик ХIV. Экономика страны находилась даже в худшем положении, чем английская. Вы читали роман «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя» Александа Дюма? Помните, что жизнь двора – это сплошные охоты, пиры, балеты, балы, амурные истории и интриги? Действие книги происходит в 1660-е годы, но примерно так же все шло и дальше, вплоть до смерти «короля-солнца». Праздно-богемный образ жизни короля и его окружения был очень затратным для казны. В начале XVIII века положение дел усугубила Война за испанское наследство 1701–1714 годов.

По ее окончании национальный долг Франции составлял 3 млрд ливров[28], а годовые проценты по нему – 80–90 млн ливров. Государство израсходовало все налоги за 3–4 года вперед. Многим госслужащим задержали зарплату за несколько лет, король был вынужден занимать деньги у ростовщиков-евреев в частном порядке. Государство уже не могло платить по своим долгам – часть долга была списана, проценты на оставшийся – понижены. Соответственно, и кредиторы государства не могли расплачиваться по своим задолженностям, в итоге возник дефицит кредита, а это тормозило развитие реальной экономики: сельскохозяйственные земли не обрабатывались, торговля была в упадке, потребление сократилось вполовину по сравнению с довоенными годами и т. д. В стране не было ни крупного банка, ни крупной торговой компании, как в Англии. Деловую активность душили и высокие налоги. Когда в 1715 году «король-солнце» умер, на трон в качестве регента при малолетнем Людовике ХV взошел герцог Орлеанский. Он объективно, без розовых очков, смотрел на состояние финансов страны и даже рассматривал возможность объявить Францию банкротом. Лоу предлагал свою схему герцогу, когда тот еще не был регентом. Доработанная под ситуацию Франции, схема предполагала избавление от внешнего долга за счет конвертации его в акции банка, погашаемые через 25 лет, и сокращение процентных выплат с 7 до 5% годовых: Лоу также обещал, что он сам понесет расходы на создание этого банка – во Францию он приехал с состоянием в размере 1,5 млн ливров, которое сколотил за счет успеха в азартных играх, и готов был его потратить на реализацию своей идеи. Он также обещал, что финансовое положение и, выражаясь современным языком, кредитный рейтинг французской короны будут выше, чем у английской. Став регентом, герцог Орлеанский вспомнил о Лоу и решил дать ему шанс – это случилось 1 мая 1716 года, когда государственным вердиктом Джону Лоу было позволено создать банк.