Резонер - Чингиз Абдуллаев

– У тебя тяжелая работа, – повторила оназадумчиво. – Может, тебе лучше все бросить и переехать ко мне? Ты мог быпреподавать нашим студентам. Криминалистику или какой-нибудь другой юридическийпредмет. Ты ведь хорошо знаешь английский и итальянский. Зачем ты занимаешьсясвоими расследованиями? Ты думаешь, что можешь всегда побеждать?

– Из меня не получится хороший преподаватель, –возразил Дронго. – Я слишком эмоционален для терпеливого наставника. Анасчет расследований… Я недавно объяснил это Эдгару. Со Злом борются не потому,что рассчитывают победить. Со Злом борются люди, которые не могут иначе жить.Не могут жить, зная, что оно существует.

– В детстве мне нагадали, что я выйду замуж заблагородного рыцаря, – пояснила Джил. – Все тогда смеялись надгадалкой, никто не поверил в ее слова. Разве могут быть рыцари в концедвадцатого века? А сейчас уже двадцать первый век.

Он уже понял, что она скажет, и поэтому молчал.

– Теперь я думаю, что мне нагадали правильно, –продолжала Джил. – Ты, как Дон Кихот, готов сражаться со Злом.

– Мне всегда нравился больше Ланцелот. Он болееконкретен, – усмехнулся Дронго. – Хотя Дон Кихот тоже неплохо.Извини, что я тебя втягиваю в свои дела. Больше никого к нам не позову. Этобыло в последний раз, – сказал он и подумал, что снова говорит неправду.

Утром их разбудил звонок в дверь. Дронго рассерженноподнялся. «Не дом, а проходной двор», – подумал он, взглянув на спящуюДжил. Опять охранники кого-то пропустили. Неужели снова пожаловал сам КахиБатумский? Он подошел к двери и посмотрел в глазок. За дверью стоял один измолодых людей, которые приходили вчера вместе с Кахи. Дронго не сразу открылдверь. Очевидно, бандиты нашли способ беспрепятственно проходить мимо охраныдома. Дронго вернулся в комнату, надел халат и пошел открывать. Молодой человектерпеливо ждал на лестничной площадке.

– Доброе утро, – вздохнул Дронго. – Почему вывсегда появляетесь так рано? Или для вас это очень поздно?

– Что вы сказали? – не понял молодой человек.

– Ничего. Вас прислал Кахи?

– Да. Это вам.

Молодой человек протянул Дронго конверт и, резкоповернувшись, пошел к лифту.

– Спасибо, – проворчал Дронго, закрывая дверь.

Он открыл конверт, достал из него листок. На нем былонапечатано всего несколько слов: «Николай Шмелев. Кличка Шмель». В письме былуказан адрес Шмелева. Большая Дорогомиловская улица. Значит, Шмелев живет рядомс Киевским вокзалом. Больше в письме не было ничего. Ни одного слова.

Он вернулся в спальную. Джил, уже проснувшись, следила заего приготовлениями.

– Ты хочешь уйти? – спросила она ровным голосом.

– Кажется, да, – не очень решительно призналсяДронго. – Ты меня извини. Я веду себя неправильно. Ты приехала всего натри дня.

– Не нужно оправдываться, – сказала она. – Явсе понимаю.

Дронго бросился к телефону. Набрал номер Вейдеманиса.

– Быстро приезжай ко мне. И скажи Лене, чтобы проводилсегодня нашего друга. Пусть убедится, что тот улетел благополучно.

Следующие полчаса он принимал душ, брился, одевался и пилчай в ожидании Вейдеманиса. Эдгар приехал около десяти. Не мешкая, они отправилисьпо указанному адресу. Дронго молчал. Вейдеманис, понимая его состояние, ни очем его не спрашивал. У Киевского вокзала была обычная суета, множество людей,работали торговые палатки. Дронго и Вейдеманис сразу нашли нужный дом. Вподъезде на лестнице сидели четверо подростков. Они мрачно, даже враждебновстретили появление незнакомцев.

– Ребята, – обратился к ним Дронго, – гдездесь тридцать шестая квартира?

– Где-то наверху, – неприятно засмеявшись, ответилодин из подростков. На вид им было лет по пятнадцать-шестнадцать.

Вейдеманис сжал ему руку, давая понять, что спрашиватьбольше не нужно. Но Дронго не успокаивался.

– Я понимаю, что наверху. Но мне хотелось бы знатьболее точно. В этом подъезде или в другом.

– Папаша, иди отсюда, – сказал один изпарней, – ты видишь, мы балдеем, а ты нам кайф портишь. Пошел отсюда.

– Хамить не нужно, – строго сказал Дронго. –Мне кажется, что сигареты, которые вы курите, набиты травкой? Или я ошибся?

– Ты кто такой, что спрашиваешь? – вмешался вразговор другой подросток.

– Идем отсюда, – поняв, что назревает конфликт,предложил Вейдеманис.

Дронго разочарованно пожал плечами, и они начали подниматьсяпо лестнице. Третий этаж, четвертый, пятый. Вот и квартира тридцать шесть.Дронго оглянулся на приотставшего Вейдеманиса. Тот достал оружие.

– Может, там не один бандит, – неодобрительносказал Эдгар. – В последнее время мне кажется, что ты бываешь неосторожен.Ты слишком эмоционально все воспринимаешь.

– Возможно, – согласился Дронго.

Он позвонил в дверь. Прислушался. За дверью было тихо. Онпозвонил еще раз.

– Отойди от двери, – попросил Вейдеманис, –они могут начать стрелять.

– А ты становишься слишком осторожным, –пробормотал Дронго. – По-моему, там никого нет.

Он снова прислушался.

– Может, попытаться самим открыть дверь? –предложил Дронго.

– Это бандитская квартира, – напомнилВейдеманис. – А если мы попадем в засаду? Ты представляешь, сколькочеловек там может быть?

– Я думаю, людей там мало, – буркнул Дронго, –а остальных мы не примем во внимание.

Позвонив еще раз, он достал связку ключей. Среди них былонесколько отмычек.

– Ты подготовился, – неодобрительно заметил Эдгар.

– Конечно, – кивнул Дронго.

Он осторожно вставил один ключ, затем второй. Стараясь нешуметь, начал проверять замок отмычкой. Через минуту дверь распахнулась.

– Замок снаружи не был закрыт, – показал Дронго надверь.

– Изнутри тоже, – заметил Вейдеманис, отодвигаясвоего друга и входя первым.

Пока в трехкомнатной квартире все было тихо. Лишь былослышно, как капает вода на кухне.

– Будь осторожен, – еще раз предупредилВейдеманис.

Он прошел в первую комнату. Там был обычный беспорядокнеухоженной квартиры. Дронго вошел в комнату рядом. Много разбросанных вещей,опрокинутый стул. Сильно пахло спиртным. Дронго поморщился и прошел на кухню.Там тоже никого не было. Он потрогал газовую плиту. Холодная. Проходя мимованной комнаты, Дронго заметил, что дверь прикрыта неплотно. Он приоткрыл ее изамер на месте. Затем осторожно вошел в ванную.

– В квартире никого нет, – услышал он голосВейдеманиса.