Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Григорий потрепал Надю по головенке и почувствовал, как пережало горло.
– Привет, Санек…
– Устал?
Быков обернулся.
Галина стояла в дверях, прислонившись к косяку, и с грустью смотрела на него.
С грустью и с любовью.
Василий ей изменял, придурок, а она простила…
И как быть?
Он-то хотел завести речь о разводе, так ведь язык не поворачивается…
Немного стесняясь, Быков погладил женщину по плечу.
– Странно все… – пробормотал он.
Галя прикрыла его руку своей ладонью.
– Что случилось? – спросила она с тревогой. – Я тебя не узнаю…
– А это уже не я… – криво усмехнулся Григорий.
Вернувшись в комнату, он уселся на диван, сложил руки на коленях.
Галина пристроилась рядом.
– Пятого марта меня… не стало будто, – еле выговорил Быков, стараясь соблюсти баланс между ненужной правдой и целительной выдумкой.
– Глянул в зеркало, а лицо не мое, – он отер ладонями щеки. – Достал удостоверение – «Василий Сталин»…
– Господи… – запричитала Галина. – Ты потерял память?!
– Все лучше… и хуже.
– А что хуже?
– Я обрел память другого человека, тоже летчика.
– Вася…
– Я не Вася. Меня зовут Григорий Быков.
Галина прикрыла щеки ладонями, словно не желая выдать их бледность.
– Ч-черт! – скривился Быков. – По-дурацки себя чувствую!
– Васенька… То есть… О, Господи…
– Галя, я не сошел с ума. Хочешь правду?
– Хочу.
– Я шел сюда, чтобы поговорить о разводе.
– Я…
– Ты милая, хорошая, но я тебя не знаю.
– И ничего не чувствуешь? Совсем-совсем ничего?
– Вину. И неловкость.
– И все-таки ты пришел…
– Пришел… А тут Сашка твой, дочка… Надя, да?
– Да… – глаза у Бурдонской заблестели.
Быков фыркнул и покачал головой.
– Т-твою медь… Прости, вырвалось.
– Пустяки какие.
– Сидит Вася Сталин и чушь глаголит…
– У меня тоже мысль промелькнула, что все это розыгрыш, или у тебя что-то… Ну, контузило тебя, что ли… Или спьяну.
– Я не пью.
– Вижу. Я бы сразу поняла, если бы ты… вы хоть сто грамм…
Быков уловил это «ты – вы».
– Ты мне веришь?
– Все это так странно, – вздохнула Галина, оправляя платье на коленях. – Но… Ты даже в дверь постучал не так, как Вася. И смотрел не так, и говорил иначе… У тебя даже походка изменилась. И… Ты погладил Надю по головке…
– Я девочек люблю, – улыбнулся Григорий.
– А Вася сына хотел… Говорил, если будет девочка, чтоб обратно в роддом отнесла…
Галина всхлипнула.
– Не плачь…
– Не буду… Что же нам делать-то?
– Помогать я вам буду обязательно…
– Да у нас все есть…
– Навещать, если ты не против.
– Ну, конечно!
– Спасибо.
– За что?
– За доверие. Ты первая, кому я сказал правду.
– Спасибо…
Григорий невесело рассмеялся.
– Но зачем все это произошло с тобой? Я не спрашиваю, как, но почему? Или за что?
– Не знаю. Но мне очень, очень трудно.
– Вижу…
– Я даже «ты» выговариваю с трудом.
– И я…
Они оба замолчали.
Быков откинулся на спинку дивана, стал оглядывать потолок, люстру, шторы на окнах, стол на точеных ножках, покрытый камчатной скатертью, знакомую по кинофильмам радиоточку – черную бумажную «тарелку».
– Тебе все это незнакомо, да? – тихо спросила Галина.
Григорий кивнул.
– Бедненький…
– Ты только за меня не переживай, – улыбнулся Быков. – Я справлюсь.
– Скажи… Вот ты жил себе, жил, а потом вдруг очутился… в нем?
– Был боевой вылет. И вдруг – я уже в «Яке».
– А… сколько тебе лет?
– Пятьдесят пять будет. Осенью.
– Вот почему у тебя глаза такие…
– Какие?
– Печальные. Знаешь, такое впечатление, как будто я во сне. Или в сказке… И мне хочется, чтобы это была добрая сказка.
– Мне тоже.
– Расскажи о себе.
Самое удивительное, что Быков, товарищ молчаливый и неразговорчивый, не колебался, сидя рядом с Галиной.
Он хотел все выложить, поделиться, как говорят женщины. Именно поделиться, разделить с кем-то хоть часть той ноши, что гнула душу.
– Не знаю, стоит ли… – все-таки пококетничал он для порядка.
– Почему?
– Врать не хочу, а правда… Она еще страньше.
– Вот! – торжествующе сказала Галя. – Это же слова Алисы!
– Ну, да.
– А кто написал «Алису в Стране чудес»?
– Льюис Кэрролл, – пожал плечами Быков.
– Вот! – повторила женщина. – Вася очень мало читал.
– А-а…
– Так ты расскажешь?
Григорий вздохнул.
– Я родился в одна тысяча девятьсот шестьдесят первом году.
– К-как?
– Так, – развел руками Быков.
Сейчас он чувствовал блаженное опустошение – и облегчение. Освободившись от тяготившей его истины, он словно наяву сбросил с плеч тяжеленный рюкзак.
– Так ты из будущего?!
– Оттуда.
– Бож-же мой… Тогда… У меня голова кружится… Слушай, но тогда ты знаешь, что будет!
– Историю я учил на «тройку».
– Историю? А, ну да, это же все для тебя – прошлое…
– Прошлое, как прошлое. Гордиться можно.
– А когда кончится война, помнишь?
– В сорок пятом. Девятого мая.
– Как долго еще… А что будет с нами? Со мной?
Быков помрачнел.
– Мне бы не хотелось…
– Да почему?
– Ну, я будто наговариваю на Василия.
– Григорий… Мне-то ты можешь сказать? А я – никому, ни за что!
– Вы расстались бы через год, – неохотно проговорил Быков. – И Василий забрал бы детей.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!