Рыжеволосая бестия - Мэг Хатчинсон

«Нет, нет, святой отец. Елизавета Тонкс хочет правды, так я и скажу всю правду, но могу подождать, пока леди Амелия уйдет».

Хозяйка Банкрофт-холла посмотрела на Иосифа. Никакого особого интереса к происходящему она не проявляла, но и уходить явно не торопилась.

«Здесь не место для ссор…» — напомнил священник.

«Зато подходящее место для лжи, да, Сэди Платт? Лжи, которую вы с Елизаветой Тонкс распускаете!»

От такого обвинения, брошенного ледяным голосом, полноватая женщина, облаченная во все черное, встрепенулась. Но ее голос, раздавшийся из-под такой же темной, как и одежда, вуали, прозвучал довольно спокойно:

«Я никогда ни о ком слова плохого не сказала…»

«И хорошего тоже! — Доведенный до бешенства Иосиф словно с цепи сорвался. — Вам обеим только бы языками чесать да честных людей грязью поливать!»

«Я не собираюсь выслушивать оскорбления, Иосиф Ричардсон. Я не заслужила того, чтобы…»

«Ну уж нет, Сэди Платт. Теперь и ты, и Елизавета Тонкс, вы обе выслушаете то, что я хочу сказать! И если кто-нибудь захочет заткнуть мне рот, пусть попробует сделать это прямо сейчас!»

Рядом время от времени что-то лепетала Анна, которая, как всегда, взывала к мужу и сыновьям, но Алиса слышала только голоса, звучащие у нее в голове.

Иосиф подождал целую минуту, не ответит ли кто-нибудь из собравшейся вокруг них толпы, но никто не проронил ни слова. Глубоко вдохнув, Иосиф продолжил:

«Хотите правды… Ну тогда слушайте. Я сказал, что ты, Елизавета Тонкс, знаешь все про шлюх, потому что ты сама предлагала себя в сарае, который, кстати, тоже принадлежит Холлу. Ты разделась догола и лежала передо мной на сеновале, раздвинув ноги. А когда я отказался взять тебя, пообещала отомстить. Потом ты так и жила с этой затаенной злостью, раздвигая ноги перед другими. И даже когда Эдвард Тонкс женился на тебе, поскольку думал, что ты ждешь ребенка от него, ты все равно продолжала искать подходящий момент, чтобы отомстить мне».

«Мистер Ричардсон, умоляю… Люди же слушают».

Но на Иосифа, в котором клокотала ярость, мольбы священника не подействовали.

«Когда эта парочка поливала грязью беззащитную девушку, когда они тыкали пальцем в несчастную женщину, лишенную разума, люди тоже слушали! Око за око — именно так говорится в Святой Библии, правда, викарий? Око за око!»

Полная женщина, стоящая рядом с Елизаветой, которая теперь плакала, утирая под вуалью слезы, подняла над головой Библию и, чеканя каждое слово, произнесла:

«Будь ты проклят, Иосиф Ричардсон! Господь покарает тебя!»

«И чем же меня покарает Всевышний? — Иосиф метнул яростный взгляд на полную фигуру. — Может быть, сифилисом? Тем самым, которым ты наградила Дэниела Платта? Тем самым, который ты подцепила, когда на ярмарке за красивую ленточку отдалась проезжему торгашу! Я уверен, что, если бы не это, яду в тебе было бы поменьше, не правда ли, Сэди Платт?»

Донесшийся издалека лай собак заставил Алису отвлечься от воспоминаний. Тряхнув головой, она устремила свой взгляд в ту сторону, откуда послышались звуки, и увидела… всадника на гнедой лошади, который наблюдал за ней.

— Она подождет здесь, покуда вы с хозяйкой поговорите.

Открывшая дверь невысокая круглолицая женщина в аккуратной темной юбке и светлом саржевом фартуке приветливо улыбнулась и указала на стул у входа.

— Спасибо… — сказала Алиса. — Но мать…

— Никаких «но». Милая, если твоя мать немного отдохнет, хуже ей не станет. И чашка чаю, мне кажется, ей тоже не навредит.

— Уж не знаю, как и благодарить вас.

— Ну что ты, милая моя! — Улыбка женщины стала еще шире. — Какая благодарность, я и сама как раз собиралась чайку попить. Ну а теперь иди к хозяйке, она не любит, когда ее заставляют ждать.

Алиса, следуя за горничной, которую хозяйка Банкрофт-холла послала встретить ее, боязливо придерживала подол юбки, чтобы не дай бог не коснуться роскошных кресел, обитых парчой диванов и сверкающих лакированными боками шкафов, заполненных изящным фарфором. Величественный вид Банкрофт-холла поразил Алису, но когда она оказалась внутри здания, то была просто ошеломлена его красотой.

Стараясь поспевать за быстрым шагом горничной, Алиса почти физически ощущала, как все это богатство давит на нее. Никогда, даже во сне, она не представляла себе, что ей доведется перешагнуть порог такого дома. И неудивительно, ведь ее дом, в котором она провела всю свою жизнь, легко уместился бы в углу судомойни, где сейчас сидела в ожидании мать.

— Сюда, — тихим, почти благоговейным голосом произнесла горничная, остановившись у закрытой двери. — Это личная гостиная ее светлости. Вообще-то, в эту часть дома мало кого приглашают… Может быть, вы…

Звон колокольчика не дал горничной договорить. Постучавшись, она открыла дверь и вошла в комнату. Темно-синяя юбка прошуршала по безбрежному мягкому кремовому ковру, когда горничная сделала реверанс перед восседающей на кресле фигурой в ореоле яркого, льющегося через огромные окна света.

— Мисс Мейбери, мадам.

Царственным движением руки хозяйка Банкрофт-холла отпустила горничную, и та, еще раз почтительно присев, вышла из комнаты, обдав Алису ароматом туалетной воды. Наверное, любая женщина почувствует себя настоящей королевой, если на ней будет такая же прекрасная одежда, если она будет пахнуть фиалками и лавандой, а не хозяйственным мылом.

— Подойди ближе!

Властный тон приказания вернул Алису с небес на землю. Что проку мечтать, если ты даже не знаешь, как вести себя в обществе? Покраснев, она нерешительно присела, как это сделала горничная.

— Вы хотели меня видеть, мадам, — робко произнесла Алиса, и слова эти на несколько секунд повисли в воздухе, прежде чем прозвучал ответ:

— Да, хотела.

Может, леди Банкрофт недовольна ее шитьем? А вдруг в том платье, которое она вчера принесла, обнаружился какой-нибудь изъян? Горло Алисы судорожно сжалось под высоким белым воротником хлопковой блузки. Если так, то придется вернуть деньги, которые она получила за работу. Но только каким образом?.. Ведь уходя из коттеджа Иосифа Ричардсона, она, ничего не объяснив, оставила там почти все эти деньги, чтобы хоть как-то отблагодарить его за то добро, которое он сделал для них с матерью. Алиса, конечно, понимала, что никакие деньги не могут выразить чувства, испытываемые ею к этому человеку. Чувства! От неожиданной мысли Алиса вздрогнула.

В комнате было очень тихо, лишь на богато украшенном камине тикали большие позолоченные часы. Наверное, она не имеет права на подобные чувства, ибо это может поставить в неловкое положение мужчину, который всегда относился к ней, как настоящий друг. Погруженная в свои мысли, Алиса не замечала, как внимательно рассматривает ее сидящая в кресле женщина.