Последняя искра - Алана Русс

— Говорю же, я совсем не понимаю, как себя вести с тобой… тут.

— Для начала, веди себя политкорректно, человечек, — хмыкнул Велор, выставив локоть уголком, чтобы я могла уцепиться и не отставать. — Разумеется, только ленивый не называет нас «темными». Но в приличном обществе, а мы, в скором времени, как раз в таком и рискуем оказаться, так говорить не стоит. Это все равно, что в одном из кварталов Нью-Йорка встать и заорать…

— Ты так самозабвенно об этом рассказываешь, — хохотнула я, сообразив, о чем речь. — Опыт?

— Я бывал в Нью-Йорке, — подтвердил Велор все с тем же холодным кивком. — Но не совался туда, куда не просят.

— А я вот не была, — со вздохом плелась я рядом, поигрывая легким подолом, как танцовщица. — Но всегда хотела. Мы с Ритой хотели… тряхнуть стариной, — Велор усмехнулся, а я воспрянула духом. — Вообще мама у меня любительница попутешествовать. Но все больше по курортно-морским направлениям. Отцу так и вообще кроме палатки и лежака из еловых веток ничего не нужно. А Ярику…

Я нахмурилась, глядя под ноги. От тоски грудь сдавило.

«Интересно, — размышляла я, глядя как мои сандалии с ремешками, украшенными стекляшками и камешками, то и дело выныривают из «колокола» платья. — Моей душе когда-нибудь будет хорошо и спокойно? Чтоб без тревог и печали».

— Про своих родителей я промолчу, пожалуй, — будто в поддержку покрепче стиснув мою руку у себя на локте, протянул Велор, и взгляд его значительно потеплел. — Но на твоем месте, я бы не горевал по поводу несбывшейся поездки заграницу, Элиза. У тебя путешествие куда увлекательнее получилось.

Я скривила губы и завела глаза.

— Ага. Только фото, увы, не привезти.

— Зато режим безвизовый, — ухмыльнулся Велор, вновь непривычно обнажив зубы.

Я засмеялась, опасливо поглядывая на него исподтишка.

— Странно это, — все ещё недоумевала я. — Как говорится, «тёмные» на Иппоре есть, а слова их обозначающего нет? Вы ведь Сыны ночи. Ваш праотец — бог морока, тени и… какие там «регалии» ему еще приписаны?

— И что с того? — нетерпеливо вскинулся Велор. — Среди таких, как я, — намеренно выделил он, — есть и светлые маги. Леонард хотя бы. Чем тебе не пример?

Я улыбнулась. Неужели Велор наивно полагает, что «тёмными» кровопийц зовут исключительно по причине их особого влечения к тёмным видам магических искусств?

Милый. Милый, наивный Дракула.

— А я по нему соскучилась, — протянула, мастерски уводя разговор в далекое от спора русло. — Соскучилась по Лео. Как он? Спрашивать, здоров ли, неуместно, полагаю?

Велор ухмыльнулся. Мое намерение закрыть тему «темный-светлый» всяко уловил, но легко поддался. Переключился и даже улыбнулся.

— Это да. Здесь его магия целителя, питаемая родным источником, раскрылась в полную силу. Девать некуда. Но в остальном Лео все тот же. В кровожадного монстра не обратился, — неуместно хохотнул он, и в замешательстве провел ладонью по волосам. — Зарылся с головой в книги. Говорит, хорошей литературы ему на Земле недоставало.

— На эльфийском литературы недоставало? — полюбопытствовала я, и мы оба посмеялись, припомнив, с каким увлечением Леонард копался в талмудах с элегантными вензелями и завитушками на обложках, а затем так же синхронно потупили взгляды.

Куда ни заверни, а все дороги ведут в Рим, вернее, в нашем случае, к выяснению отношений и всех недомолвок.

— Как там Маргарита? — первым нашелся Велор. Но градус напряжения его вопрос только повысил.

— В порядке. Мы мало с ней общались после вашего ухода, но она ничего не помнит, если ты об этом. Твой морок выстоял.

Велор кивнул и уставился строго перед собой. Вышагивал, будто оступиться боялся. Хотя, чего греха таить, уже оступился.

Я могла бы подать ему сейчас руку, помочь преодолеть «пропасть Неловкости», но… Если и существуют на плечах ангел и демон, то хвостатый, потрясая трезубцем и отбивая копытами чечетку, сейчас определенно ликовал.

— Знаешь, мне ведь неимоверных усилий стоило, чтобы не напомнить Рите обо всем. Не рассказать случайно, что та часть воспоминаний, которую она порой принимала за простые ночные кошмары, реальна так же, как и…

— Пришли, — словно и не слыша моих слов, сказал Велор, и я даже усомнилась, вслух ли говорила?

Обернувшись и взглянув на Акитара, я уловила в его взгляде вопросительный посыл, в мгновение заслоненный твердой решимостью не совать нос в чужие дела.

«Не выдавать секреты своего сиура — первое правило хорошего стража», — звучало и звучало в голове, пока Велор еще несколько секунд кряду просто таращился в дверь покоев сестры с узорами, выложенными цветными и явно не подножными округлыми камешками. Словно войти не решался.

Я и сама стояла не шевелясь. Нахлынули вспоминания о тех беспощадно длинных месяцах, что я боролась с собой. Боролась с целым миром, кажется, который с одного небрежного взмаха руки, с лёгкого решения, с одного морочащего разум сероглазого взгляда стал мне в одночасье чужим.

* * *

— Ну, наконец то! Где вас носило?

Эда уже дожидалась нас, снуя по гостиной, шурша подолом изумрудного платья с невероятно глубоким декольте и заламывая руки в нетерпении. В воздухе разливались до того аппетитные запахи, что желудок тут же голодным спазмом скрутило.

Похоже, нас и впрямь уже дожидался пир горой. И Эдмонд тоже дожидался. В кресле и в обнимку с бокалом вина, который, судя по игривой улыбке, блуждающей на лице мужчины, наверняка был не первым.

— Средь бела дня? — не скрывая осуждения, покачала я головой.

— Мы ведь в гостях, — равнодушно принял мой укор Эдмонд. — А это все равно, что извечный праздник. Пустынники много едят, пьют и веселятся. И я тоже веселюсь, как видишь, — отсалютовал бокалом он, с замашками молодого ДиКаприо из «Великого Гэтсби». — Желаешь присоединиться?

— Нет уж, спасибо, — опустилась я в соседнее кресло, что стояло в углу, частично прикрытое раскидистым папоротником в глиняной кадке с золотой каймой. — Печень у меня всего одна. Мне бы водички…

— И мне, — подал голос Велор, сев со мной рядом и потянувшись к графину, покрытому морозными узорами, но Эдана его опередила.

Плюхнувшись на резной стул с важным видом девчонки, что, усадив всех своих кукол, расставляет пластиковый сервиз на столике, она ловко перевернула пару хрустальных бокалов. Но едва тонкая струйка чистейшей воды, подхватывающей пузырьки воздуха со стенок, наполнила первый, дверь покоев рывком распахнулась.

— Пап? — с удивлением уставилась на вошедшего Эдана, так и не выпустив графин из рук.

— Как ты себя ведёшь, неразумная девчонка! — у Ариса Лайн глаза пылали нешуточным огнем. Мужчина едва ли переступил порог, как разразился гневной тирадой, и я порадовалась, что из дверей меня, скорее всего, не видно. А вот мне, чтобы сквозь узорчатые, зеленые лапы от и до рассмотреть отца семейства, особо ухищряться не пришлось. Хвала папоротнику!