Опрокинутый горизонт - Марк Леви

Проводив отца в больницу, Хоуп отправлялась гулять по Сан-Франциско. Город день ото дня нравился ей все больше. Она полюбила бродить по кварталу Кастро и вдоль пристани для яхт, торговаться в лавочках на Юнион-стрит и нежиться на черном песочке пляжа Маршалл Бич, если северную оконечность мыса не затягивало туманом.

Сначала присутствие Амелии смущало Хоуп, но потом она привыкла. За столом Амелии цены не было: она умела заполнять пустоты, так портившие Хоуп вечера ее детства, нескончаемыми рассказами о смешных происшествиях в поездках, о клиентах, которых она мастерски передразнивала, о собственных потешных промахах. Хоуп обнаружила в ней трогательное чудачество, о котором раньше не подозревала. Еще больше ее подкупало искреннее отношение Амелии к ее отцу. Когда та объявила, что отправляется в деловую поездку по штату, Хоуп даже испытала сожаление.

Амелия уехала утром. Хоуп и Сэм помогли ей сложить в багажник вещи и остались стоять рядом на крыльце, пока ее машина не исчезла, свернув за угол.

Сэм первым вернулся в дом и позвал застывшую на ступеньках Хоуп.

– Только не говори мне, что будешь по ней скучать. Дай сперва хотя бы выпить кофе!

– Так далеко я не зайду, хотя тоже не откажусь от кофе. Может, попьем его в городе?

– У меня нет времени, Хоуп, работы полно, – ответил Сэм, надевая плащ.

По пути он захватил портфель. Сев за руль своего универсала, он опустил стекло и помахал дочери рукой.

Что оживило в ней старые воспоминания – этот старый «форд» или прощальный отцовский жест?

Хоуп бросилась в кабинет отца с намерением воспользоваться его отсутствием и вывернуть содержимое всех ящиков и шкафов в доме, чтобы найти кое-что для нее важное.

Где могут храниться реликвии ее детства?

Она вспомнила, как в день ее отъезда из дома в Кейп-Мей отец отнес их все на чердак в картонной коробке, как будто желал показать ей, что тоже способен подвести черту под их прежней жизнью. Она тогда нежно улыбнулась, догадавшись, что для него это единственный способ скрыть нахлынувшие чувства.

Здесь не было ни чердака, ни гаража. Кабинет, гостиную и обе спальни она уже обшарила. Поднявшись на второй этаж, она занялась гардеробной, на две трети занятой вещами Амелии. Хоуп отодвинула отцовские куртки, привстала на цыпочки, кляня природу, отказавшую ей в высоком росте, раздвинула джемперы на полке – и радостно вскрикнула.

Коробка была спрятана за сложенными старыми простынями. Она тут же ее узнала и, бережно держа двумя руками, отнесла к себе.

Сев по-турецки, она сняла крышку и стала лихорадочно рыться в куче вещей, каждая из которых была полна воспоминаний. Отложив в сторону плюшевые игрушки, пустой тюбик от губной помады, альбомы для рисования и пенал с карандашами, она схватила детскую книжку и раскрыла ее на коленях. Это была иллюстрированная сказка об обезьянке, которую притягивали городские огни. Перелистывая страницы, Хоуп слышала голос матери, читавшей ей эту сказку. Поднеся книгу к лицу, она вдохнула запах бумаги в надежде уловить забытый аромат духов. Ей хватило бы даже едва заметной подсказки… Но книга молчала.

Хоуп долго рассматривала каждый предмет, прежде чем убрать его на место. Поставив коробку обратно в шкаф, она не вернула на место только книгу, которую сразу же спрятала в свой чемодан.

* * *

В день отъезда она в первый раз встала раньше отца. Пришло время возвращаться на Восточное побережье. Она не говорила с Джошем уже два дня, с тех пор как у него на телефонном счете кончились деньги, и успела соскучиться по его голосу. Ее попытки связаться с ним через Люка не увенчались успехом. На всякий случай она оставила на его голосовой почте сообщение о времени своего прилета.

Полицейский подошел к машине Сэма и велел не задерживаться перед зданием аэропорта. Хоуп заверила отца, что отлично провела время, а он пообещал сделать все возможное, чтобы повидаться с ней на Рождество.

– Ты не сердишься, что я оставляю тебя одного?

– Скоро вернется Амелия. Я передам ей от тебя привет.

– Как хочешь.

– Ты нашла то, что искала?

Хоуп изобразила удивление.

– В моих вещах… Могла бы сложить все, как было.

– Я похитила у тебя старый пуловер, ты давно перестал его носить. Буду надевать его этой зимой, вспоминая папу. Дочерний фетишизм.

– Раз так, то ты молодчина. Береги себя. Я буду по тебе скучать.

Хоуп бросилась отцу на шею и сказала, что любит его. Сэм взял с нее обещание позвонить ему по прибытии.

– Обязательно! – крикнула она и исчезла в терминале.

Там она зашагала к эскалатору, но на полпути развернулась, прижалась лицом к стеклу и проводила взглядом силуэт отца, садившегося в старый универсал.

* * *

В тот вечер Сэм нашел у себя на ночном столике детский рисунок, сделанный цветным карандашом.

Он долго на него смотрел, потом достал из ящика стола рамку, вынул из нее свою фотографию, на которой ему вручали награду, и вставил рисунок.

– Зачем ты повзрослела?.. – прошептал он, ставя рисунок перед собой.

7

Хоуп молила Святого Пса, Святого Дромадера, Святого Льва, Святого Кита и Святого Мортимера (облако, смахивавшее на профиль одного из ее учителей английского), чтобы Джош встретил ее в аэропорту.

Она давно жила с убеждением, что когда какое-нибудь облако начинает походить на человека, то это значит, что в облаке живет его душа. Это безобидное чудачество зародилось как-то тоскливым вечером, когда она обнаружила в небе Южной Каролины очертания лица, заставившие ее поверить, что ей на помощь спешит мать.

Спускаясь по трапу, она подумала, что иллюминаторы, должно быть, не пропускают мольбы, и огорченно ускорила шаг. Но тут чьи-то руки оторвали ее от земли, и она издала вопль, заставивший оглянуться двух полицейских.

– Ты приехал?

– Ничего подобного, это моя голограмма.

– Какой приятный у твоей голограммы запах! – И она зарылась лицом в волосы Джоша.

– У меня две важные новости, – сказал он после долгого поцелуя.

– Ты беременный!

– Ужасно смешно!

Хоуп потащила его к багажной ленте.

– Выкладывай свои чрезвычайные известия.

– Флинч предоставил нам новую лабораторию, она больше и лучше оснащена.

– В честь чего?

– Это вторая новость. После твоего отъезда мы значительно продвинулись вперед. Заработали более сложные программы, но это еще не все. Кажется, произошел настоящий прорыв. Меня посетила гениальная идея…

– Если появится бригада по борьбе за скромность, тебе светит пожизненное.

Джош заверил ее, что нисколько не преувеличивает. Он сгорал от нетерпения привезти ее в Центр и все ей показать. Но Хоуп эта идея не очень привлекла.