Зимняя война 1939-1940 гг. - Гордон Франк Сандер

В своем обращении в мировой суд, который до этого был не более чем сторонним наблюдателем на этой войне, Танпер хотел убить двух зайцев: представить всему миру дело Финляндии перед лицом русской агрессии, что ему удалось, и второе, пристыдить Кремль и вернуть его за стол переговоров, что ему не удалось. Вместо этого в конечном итоге единственным ощутимым результатом запроса в Лигу Наций было то, что стала ясна несостоятельность системы коллективной безопасности, которую на века гарантировала Лига.

Это было, тем не менее, интересное шоу. Многие из постоянных делегатов, прибывших в Женеву 9 декабря, созванные на чрезвычайную Ассамблею для рассмотрения просьбы Финляндии о помощи, могли вспомнить 1934 год, когда СССР, государство-изгой, был принят в эту мировую организацию. Все помнили советского комиссара иностранных дел, старомодного, профессионального дипломата Максима Литвинова, который занял пост русского делегата в Лиге Наций. Тот фаю; что Советский Союз выразил желание присоединиться к умирающему органу, считался важным. Может быть, слухи о смерти Лиги Наций были преждевременными.

«Мы стоим перед задачей предотвращения войны, — откровенно заявил Литвинов. При этом многие делегаты, считавшие на словах миролюбивого комиссара волком в овечьей шкуре, закатили глаза. — Мы также должны сказать себе, что любая война рано или поздно коснется всех стран, воюющих и невоюющих». Кремль сменил свою тактику.

Новый, постреволюционный Советский Союз не хотел проблем с соседями. Посмотреть хотя бы на Пакт о ненападении, который был подписан с капиталистической Финляндией в 1932 году. В 1934 году Пакт о ненападении был продлен на десять лет. Посттроцкистская Россия хотела мира и была готова объединиться с другими нефашистскими европейскими странами для защиты мира. От этого и энергичные, но в результате провалившиеся попытки Литвинова создать «мирный фронт» под предводительством России, Франции и Великобритании, чтобы остановить нацистскую Германию, которая только что поглотила Австрию и Чехословакию, чтобы помешать нацистам насаждать далее их Новый порядок.

Но это было тоща. Теперь положение дел изменилось. В декабре 1939 года, когда Москва и Германия являлись союзниками, новая европейская война шла уже четвертый месяц, а советско-финская «вспомогательная» война шла вторую неделю, единственной задачей Литвинова, лишенного поста, было посещать заседания Верховного Совета и молча кивать в знак согласия с его менее миролюбивым начальником, жаждущим жизненного пространства Вячеславом Молотовым.

Началось достаточно сильное возбуждение, когда все узнали, что представлять Финляндию в Женеве будет Рудольф Холсти, бывший глава финского МИДа, и что он официально обратился к секретарю Лиги, Иосифу Авеполу, с требованием созвать специальное заседание Ассамблеи и принять меры в связи с русской агрессией в рамках первоначального, уже почти забытого устава организации. С начала новой европейской войны, которую Лига должна была предотвратить, Лига Наций стала невидимой. Теперь, внезапно, Лигу созвали снова для решения политического дела драматического характера, как и в случае итальянской агрессии в Эфиопию в 1935 году, которую осудили все, включая Советы.

* * *

Фарсовый результат гамбита Таннера в Женеве был предсказуем, в особенности когда нация, чьи действия планировалось обсуждать, Союз Советских Социалистических Республик в открытую заявил, что он не будет участвовать. В этом не было нужды, написал Молотов секретарю Лиги Авенолу. В конце концов, весь мир знает, что у Москвы нет проблем с Финской Демократической Республикой, как Молотов теперь ее называл, с ней заключены договоры о взаимопомощи и сотрудничестве. А согласно ноте русского иностранного комиссара, так называемый делегат от Хельсинки, Холсти, является самозванцем и должен быть изгнан.

В таких условиях Лига собралась на первое заседание 11 декабря, чтобы выслушать официальное заявление Холсти против Кремля. Всемирное сочувствие «храброй маленькой Финляндии», как ее уже повсюду называли, было выражено теплыми аплодисментами, когда Холсти поднялся на трибуну в новом зале заседаний Ассамблеи.

Холсти, один из самых известных финских дипломатов, начал свою презентацию перед притихшей Ассамблеей. В выступлении Холсти была своя горькая ирония. Именно Холсти, тогдашний министр иностранных дел, подписал договор о «добрососедстве» между Хельсинки и Москвой в 1937 году. В то же самое время советский делегат, еврей Яков Зуриц, который был послом Сталина в Берлине, а затем в Париже и Женеве, и был близким другом смещенного Литвинова, по слухам, прятался в отеле неподалеку и отказывался выходить, и оставил за себя заместителей. Это также позволило ему скрыть свой личный стыд в финском деле.

«Ничто не демонстрирует глубину морального падения советского правительства, — горько воскликнул финн, — как его попытка заткнуть голос Финляндии, установив ложное правительство в маленькой деревушке на границе, правительство, состоящее из предателей, которым платит Россия. Они заявляют, что они являются настоящим правительством Финляндии».

«Та Финляндия, — возопил Холсти, — никоим образом не представляет подлинную Финляндию, ту Финляндию, которая сражается за свое существование в ужасно неравных условиях… Финляндия сражается не только за жизнь и свободу своего народа, но и за жизнь и свободу других народов! Джентльмены, финский народ исполняет свой долг перед всем цивилизованным миром. Он платит за это жизнями своих сынов. Он просит только мира, чтобы внести свой скромный вклад в улучшение человечества. Он считает, что это его долг».

«Джентльмены, — заключил он, — вы должны исполнить свой долг. Дайте нам мир».

Джозеф Авенол затем сообщил делегатам, что он отправил три телеграммы в Москву, но получил ответ только на одну из них, и в ответе ставилась под вопрос легитимность правительства в Хельсинки. Ассамблея решила избрать комитет, чтобы изучить обвинения, выдвинутые Холсти. Это было легче сказать, чем сделать. Как и Германия и СССР надеялись и ожидали, европейские нейтралы, включая Скандинавские страны, не хотели высовываться. Тем не менее комитет был назначен.

Интересно, что самым рассерженным делегатом в Женеве помимо Холсти был аргентинец. Он был обеими руками за совместные действия против агрессора, и его всецело поддерживал делегат из соседнего Уругвая. Как записал французский журналист Штефан Лозан из Женевы 12 декабря:

«Храбрость нейтралов пропорциональна расстоянию от логова зверя. Скандинавы говорят: «Лучше помочь Финляндии, чем осуждать Советский Союз». Но южноамериканцы в ярости. Они говорят откровенно: «Нас достали действия, которые парализовали справедливость»».

Законодательные шарады продолжились. Комитет, сформированный для изучения финского дела, издал резолюцию, осуждающую советскую агрессию и призывающую всех членов Лиги Наций послать как можно больше материальной и гуманитарной помощи. Резолюция также гласила, что СССР, своими же действиями, поставил себя вне Лиги Наций. Резолюция была принята Ассамблеей 14 декабря 1939 года, но только после того, как президент Карл Хамбро, занимавший в то же время пост спикера норвежского парламента, применил старый парламентский трюк: он просто попросил тех, кто за резолюцию, не вставать. Ни один делегат не набрался храбрости, чтобы встать и заявить тем самым, что он был за Советский Союз.