Зимняя война 1939-1940 гг. - Гордон Франк Сандер

Хотя ужас предыдущей недели уже закончился, понимание опасности новых советских налетов было видно везде. По всей столице разносилось эхо ударов молотков — это рабочие заколачивали витрины. Противогазов было достаточно, благодаря срочным поставкам из Британии, Швеции и Норвегии. Были даже яркие детские модели противогазов, для тех малышей, которые еще не были эвакуированы в западную Финляндию, Швецию и Данию.

Корреспондент был также впечатлен количеством женщин в форме и их трудовому настрою. «Почти все женщины, оставшиеся в городе, носят форму. У Финляндии на войне занято больше женщин, чем в любой другой западной стране. Они дежурят на двадцати станциях «скорой помощи», ожидая возобновления русских налетов».

* * *

В одной из своих последних статей в «Кольере» Марта Геллхорн написала о такой женщине. Ее подруга работала на вспомогательной военной службе (на какой, непонятно).

«В ресторан отеля «Кемп» зашла леди, чтобы пообедать. Она оставила свой велосипед у резных колонн в фойе гостиницы и сняла пожарный шлем и накидку. Она была молодая и симпатичная, одета она была в стильные брюки. У нее было два кольца с бриллиантами. Она выглядела усталой, так как на работу выходила в шесть утра и заканчивала работу в восемь вечера. Она отдала правительству две машины, что у нес были, а ее дача вскоре должна была стать госпиталем. Сама она жила одна в Хельсинки, так как се муж и четыре брата были на фронте.

Во время ужина она была очень молчаливой, а позже, когда мы говорили наедине, она рассказала, что они нашли еще несколько убитых детей в разбомбленных домах… Она сначала вообще молчала, и вдруг ее прорвало, на смеси английского, французского и немецкого она начала описывать одного ребенка. Она нашла мертвую девочку, и когда она мне описывала ребенка, ее лицо было холодным и искаженным яростью. Затем внезапно она почувствовала себя очень уставшей».

Неназванная подруга Геллхорн пришла в себя к концу ужина, и мужчины за столом в оживленном ресторане гостиницы по-джентльменски предложили проводить се до дома, опасаясь за ее безопасность в пустынном городе. В этом нет необходимости, сказала целеустремленная молодая феминистка.

Мужчины предложили ей проводить ее домой, но она рассмеялась, сказав, что ездит по городу на велосипеде в любое время суток и что война еще не зашла так далеко, что женщин нужно провожать домой, они сами справятся.

Перед расставанием Геллхорн спросила свою подругу, не лучше ли ей быть на даче, подальше от бомбежек.

«Нет, конечно, — ответила она, одевая шлем, — я хотела бы поехать на фронт и быть рядом с моим мужем, но от меня больше пользы здесь».

* * *

В свою очередь Таннер начал привыкать к мысли, что Финляндия какое-то время будет в состоянии войны, и продолжал ждать ответа Молотова вечером 15 декабря.

Ему можно было и не ждать. Как можно себе представить, его призыв к примирению не заинтересовал Молотова ни на секунду. Для пего Таннер был самозванцем; Сталин и Молотов его презирали. Единственным финном, который мог вести дела с Кремлем, был Отто Вилле Куусинен.

* * *

Миф о финском супермене получил свое подтверждение, и также укрепился миф о неприступности линии Матюргейма. Также подтвердился миф о неуязвимости немногочисленных финских ВВС: понеся тяжелые потери 19 декабря, русские все больше избегали столкновений со своими оппонентами. Часто они рассеивали боевой порядок при одном виде финских патрульных истребителей.

Второе массированное наступление на линию Маннергейма, Великий удар, на который советское Верховное командование и Отто Вилле Куусинен возлагали особые надежды, был завершен. Ворота на Хельсинки остались на прочном замке.

* * *

Нигде поддержка Маленькой Храброй Финляндии — это выражение стало крылатым — и ее армии не была громче и страстнее, чем в США. К тому времени, после трех недель беспрерывного освещения войны в прессе, финномания распространилась по всей стране. По опросу Гэллапа в середине декабря, 88 % взрослых американцев знали о войне и поддерживали финнов, и только один процент поддерживал СССР.

Главным бенефициаром от этой волны гнева и сочувствия стал АО «Фонд помощи Финляндии», благотворительная организация, возглавляемая бывшим президентом Гербертом Гувером. Американцы, все еще цепляющиеся за спасательный круг нейтралитета, были разрываемы противоречиями по поводу того, как их правительство должно реагировать на советско-финскую драку. Однако они были готовы порыться в карманах и помочь финнам, особенно теперь, когда они, казалось, держали фронт против «русских свиней».

…Американцы с энтузиазмом поддерживали программу помощи, особенно когда стало ясно, что финны не сдадутся за один день и что их сопротивление гораздо больше, чем просто героический жест. Декабрьская героическая оборона Финляндии против русских сил, превосходящих их в живой силе, огневой силе и ВВС, не только стала драматической историей — она помогала собирать пожертвования.

Действительно, одним из странных политических плодов финской войны стало внезапное воскрешение 31-го президента США. Обвиненный частично справедливо, частично ради желания народа получить козла отпущения, в Великой депрессии, которая к 1932 году разрушила американскую экономику и оставила каждого четвертого американца без работы, Гувер, когда-то известный своими гуманитарными проектами и помощью голодающим после Первой мировой войны, стал «самым ненавидимым политиков в Америке».

Благодаря нападению Кремля и сильным организаторским способностям Гувера бывший президент вернулся на сцену, не как президент-неудачник, а как благотворитель. Насколько мы знаем, привязанность Гувера к Финляндии и гнев на советское вторжение были искренними. Он несколько раз посещал самую северную нацию в рамках работы помощи голодающим, и там его еще помнили. Президент Рюти, не зная о репутации Гувера в США, направил Гуверу личную телеграмму, выражая благодарность за его усилия.

«Народ Финляндии крайне рад тому, что Вы, господин президент, которого парод Финляндии помнит как доброго друга, снова возглавили движение в пользу нашего нуждающегося народа. В неравной борьбе против жестокого агрессора за свою жизнь и за самые священные и высокие человеческие ценности народ Финляндии нуждается в любой моральной и материальной поддержке».

Таким образом, получив благословение Рюти, Гувер внезапно стал финнофилом номер один в Америке. Он начал активно появляться в прессе и произносил пламенные речи, призывая к пожертвованиям для своего нового дела.

Неудивительно, что благодаря богатому музыкальному наследию Финляндии, в особенности благодаря произведениям Сибелиуса, многие известные американские музыканты тоже присоединились к сине-белому протесту.

11 декабря Вернер Йанссен, хорошо известный дирижер классической музыки и друг Сибелиуса, заявил, что он готов дирижировать программу из произведений Сибелиуса для Финского фонда 29 декабря, и предложил оплатить аренду зала и оркестр из личных средств. Тремя неделями ранее, после советского вторжения, дирижер лично позволил Сибелиусу и пригласил его жить у себя, пока не кончится война, так сильна была его любовь к великому человеку.