В тайге ночи тёмные - Лора Вайс

Вернувшись в дом, первым делом прошел в кухню в надежде встретить там её, но Лизы не было, только Паша елозил по полу с игрушечным поездом.

— А маму не видел? — тоже опустился на пол, взял пару машинок.

— Она у себя, — подкатил вагончики к его ноге, — посла полезать.

— М-м… Паш, слушай, а ты знаешь, кто твой папа?

— Нет. Мама сказала он усол. В лес. И не велнулся, — затем задумался, помолчал с минуту и добавил. — Навелно волки съели.

— Да уж, неприятно… быть съеденным.

Лиза тем временем лежала в кровати и горько плакала. Когда же всё это прекратится? Когда он уберётся из их дома? Соколов как был жестким бескомпромиссным эгоцентриком, таким им и остался. Да и чего она, собственно, хотела? Чтобы такой монстр изменился? С годами люди разве что становятся хитрее и доводят лицемерие до совершенства. Это она привыкла жить с душой нараспашку, привыкла верить, поэтому ей лучше быть подальше от общества, а особенно от Соколова. С ним рядом находиться просто опасно, велик риск вконец свихнуться.

Вдруг раздался стук в дверь, отчего бедняжка вздрогнула.

— Лиз? — опять он… — У тебя все в порядке?

— Мам? — следом зазвучал голос ее любимого мальчика. — Ты в полядке?

И захотелось разреветься с новой силой. Сейчас за дверью стоит ее израненная, исполосованная мечта о семье.

— Со мной всё хорошо, — поспешила вытереть слезы.

— Мозно зайти?

— Заходи, зайчик.

И в тот же миг дверь распахнулась, в комнату вбежало её солнце с очередной поделкой в руках.

— Смотли, — забрался на кровать, — это волк, — показал зверя из пластилина.

— Классный волк, — и перевела взгляд на Соколова, который так и стоял в дверях.

— Извини, если потревожил, просто я обещал твоему отцу помочь… в общем, я пошёл…

На что она ничего не ответила. И остаток дня старалась с ним не пересекаться. К счастью, Евгений до самого вечера проторчал с отцом на улице, уж что они там делали, неизвестно, но мат доносился отборный, причем от обоих. Когда же настало время ужина, Лиза быстренько покормила сына, после чего пошла его купать и укладывать.

— А ты молодец, — Семен разложил по тарелкам гречку с мясом, одну отдал Соколову, со второй сел за стол, — что решил просмотреть всю систему. Я бы и не полез.

— Выходит, не чистили ни разу?

— Год назад. Тогда еще спина не так болела. Рукастый ты, однако.

— Ну да, — и попробовал гречку. Как же все-таки обалденно готовит Лиза. Казалось бы, такой простой дешевый продукт, а на вкус лучше любого ресторанного блюда. Раньше они в основном завтракали вместе, и Лиза умудрялась каждый день готовить что-то новое. Особенно ему нравились тонкие блины. Их аромат поднимал с кровати лучше любого будильника. И так сразу уютно становилось в квартире, так тепло, но это-то и пугало.

— Что еще умеешь? — понизил голос.

— Да много чего, так сразу и не перечислишь. Мне же не двадцать лет.

— А сколько?

— Тридцать семь.

— И ты до сих пор завидный холостяк, выходит? — усмехнулся.

— До сих пор. Если вас интересует вопрос моей личной жизни, то ни жены, ни других детей у меня нет.

— Что ж так семьи боишься? Неудачный брак у родителей?

А вот этот вопрос заставил задуматься. Родители тут как раз ни при чем, отец с матерью были счастливы в браке. Правда, их счастье закончилось раньше положенного. У отца случился инсульт за два дня до юбилея, от которого он так и не оправился, а мамы не стало через два года после смерти отца, сердце не выдержало, сначала потеряла мужа, а потом любимый сын все нервы вымотал. Как же слезно она просила не бросать Кирюшу, как же умоляла заботиться о нем, хотя Кирюше на тот момент было уже двадцать пять.

— Просто не хотел, вот и всё, — скривился от воспоминаний. Если честно, ему и звонить-то не хотелось. Хотя придется, иначе братец угробит его компанию, если еще не угробил. — Не был готов морально. Уж лучше так, чем сначала жениться, а потом через полгода-год бежать разводиться.

— Как мужик я с тобой где-то даже и согласен. Но как отец девушки, которая от тебя забеременела, и которой ты сунул в руки номерок врача, я тебя презираю. Я бы еще понял твое решение, если бы ты был нищим студентом. Мол, где деньги брать, на что жить. Но ты человек обеспеченный, давно как вставший на ноги. И все равно отправил ее на аборт. Так что, от сына ты отказался еще до его рождения, смалодушничал, не захотел терять привычный комфорт. Отсюда вывод, не надо было тогда, должно быть не надо и сейчас.

— Лиза просто-напросто сбежала, — подался вперед, — а могла бы остаться, могла бы сказать, что не собирается делать аборт. Думаете, я бы ее силой потащил в клинику?

— Именно так и думаю.

Хотя, кого он обманывает? Тогда тема детей для него была под запретом, любые разговоры о возможном ребенке вызывали лишь раздражение. Что уж говорить о тех девицах, которые через ребенка хотели решить все свои финансовые проблемы. Да, Лиза была не такой, но осознал он это уже после того, как она ушла.

— Ладно, — Семен Аркадьевич встал, — не буду портить тебе аппетит. Ты главное, не забудь своим позвонить сегодня. А послезавтра я уже смогу отвезти тебя в город. Сделаем все тихо и спокойно.

— Позвоню.

И снова засиделся в кухне допоздна. Место здесь какое-то особенное что ли, думается уж очень хорошо. А думалось о Лизе, о сыне, о том, что будет дальше.

К себе отправился в третьем часу ночи, звонить брату сейчас уже не имело смысла, во-первых, Лиза может услышать, во-вторых, честно говоря, впервые в жизни захотелось исчезнуть для всех. Подольше побыть мертвым. Лиза права, здесь мысли выстраиваются в ином порядке, то, что всегда казалось важным, утратило эту самую важность. Смыслом его существования всегда была работа, процветание бизнеса, но теперь у него появились и другие смыслы. Что бы ни говорил Семен Аркадьевич, на что бы ни надеялся, что бы ни говорила сама Лиза, в воздухе он не раствориться. И если придется, пойдет на крайние меры, но Паша будет знать своего отца.

Уснуть удалось только под утро. А когда открыл глаза, впервые за эти дни увидел солнце, лучи которого большими квадратами лежали на полу. Погода действительно налаживается, однако радости сей факт не вызвал никакой, наоборот, ведь у него остается все меньше времени и надо срочно что-то придумать, как-то объясниться с Лизой, чтобы она услышала его слова и главное, поняла их правильно.

Соколов глянул на будильник. Девять утра. Затем перевел взгляд на дверь. Как же хотелось, чтобы сейчас ее открыл Паша. Но этого не произошло. Еще через полчаса до ушей донеслись звуки шагов, разговоры, детский смех. Как странно… жизнь кипит в стороне от него, он же словно наблюдает за происходящим, стоя за толстой стеклянной стеной. И ощущение от этого скверное. Он не привык быть в стороне, не привык, молча, наблюдать.