📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураИз пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта - Борис Николаевич Александровский

Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта - Борис Николаевич Александровский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 105
Перейти на страницу:
продолжения борьбы с этой властью. Нельзя забывать, что среди эмигрантов, вернувшихся на родину в 1920-х годах, были писатели Алексей Толстой и Скиталец, поэт Агнивцев, генерал Слащев и многие другие. В дальнейшем расслоение эмиграции продолжало углубляться, хотя этот процесс на всем протяжении 1920-х и 1930-х годов протекал крайне медленно. И лишь гроза 1941–1945 годов, пронесшаяся над нашей Родиной, перевернула вверх дном все «символы веры» и все традиционные эмигрантские установки.

К этому вопросу мне придется неоднократно возвращаться на страницах настоящих воспоминаний. Но как бы то ни было, описанный выше «символ веры» был главенствующим в эпоху массового переселения эмигрантов во Францию из других стран.

Психология белой эмиграции, в частности бывшего военного ее сектора, четко обозначилась в первые же годы после постигшей белые армии катастрофы.

Нужно ли говорить, что крупные промышленники ухватились с благословения французской разведки за мысль использовать в качестве рабочей силы на заводах, фабриках, шахтах и рудниках этот вполне благонадежный, с их точки зрения, элемент. И не только благонадежный, но и заранее великолепно организованный на случай наступления каких-либо чрезвычайных обстоятельств внутриполитического характера.

Французский промышленник мыслил в этом вопросе приблизительно так: «Белые армии больше не существуют. Они и не нужны, если оружие выбито из рук».

Последние их остатки в Болгарии, Югославии и Польше распущены. Но военная организация этих контингентов остается. Пусть нет белых армий, зато зарождается и появляется на эмигрантском горизонте РОВС, объединяющий на принципах добровольности всех бывших военнослужащих Российской империи, а затем белых армий. Нет белых корпусов и дивизий, но есть заменяющие эти корпуса пять отделов РОВСа, дислоцированных во многих странах. Нет белых воинских гарнизонов, но есть «группы» в городах и поселках. Нет командиров и начальников частей, но есть старшие «групп», никогда не выбираемые (боже упаси!), а только назначаемые свыше. Есть списки наличного состава «групп», есть дисциплина, есть привычные формы обращения друг с другом и с начальниками. Нет только оружия. Дайте его завтра этим «группам» – и они действительно себя «покажут».

При таком рассуждении едва ли можно было отказаться от мысли иметь на фабриках и заводах, шахтах и рудниках этот весьма «полезный» элемент, который в случае чего можно будет противопоставить тем беспокойным и «бунтарским» силам, которые нарушают покой и сон капиталиста и мещанина.

Один французский сахарозаводчик в беседе со мною сказал:

– Русские белые эмигранты на наших заводах – это дар Божий, упавший к нам с небес…

Кстати, ни обхаживать, ни задабривать их не нужно. И никаких поблажек давать тоже не нужно: во-первых, это всего-навсего беспаспортные иностранцы, а во-вторых, ведь этот «дар Божий» ненавидит лютой ненавистью не только коммунистов, но и социалистов. Но с социалистами крупному капиталу ссориться никак нельзя: они – люди полезные и услужливые. Когда политический маятник резко качнется влево, они тотчас же шарахаются вправо.

Это совсем неплохо. Зачем же в таком случае их раздражать и оказывать какое-то особое покровительство белым русским, которых они, социалисты, очень и очень недолюбливают?

А если настанут чрезвычайные обстоятельства и дело по-настоящему запахнет «последним и решительным боем», тогда эти самые белые и без всякого покровительства найдут свое место в бою. Дай им только оружие!

Но кстати, этих «чрезвычайных обстоятельств» пока, слава богу, нет. На политической кухне никакими боями не пахнет. Можно спать спокойно. А русские белые эмигранты в политическом «хозяйстве» всегда пригодятся.

Так был решен в начале 1920-х годов за кулисами французской политики вопрос о массовом въезде во Францию белых офицеров.

Надо сказать, что просачивание в эту страну русских эмигрантов началось значительно раньше. Но оно происходило в индивидуальном порядке при наличии уважительных причин для въезда: родственных связей, дореволюционных имущественных и служебных отношений, желания совершенствоваться в науках и искусстве, получения высшего образования и т. д.

Немалое количество эмигрантов переехало во Францию из Германии после того, как испуганное эмигрантское воображение усмотрело там «призрак надвигающейся красной опасности» в виде катастрофического падения курса марки, уличных демонстраций, отдельных неорганизованных вооруженных выступлений и т. д.

«Бежать куда угодно, хоть на край света, лишь бы не видеть во второй раз ужасов революции…» – вот психология русского эмигранта, укладывающего в Берлине свои чемоданы для отъезда туда, где никакие революции, по его мнению, «просто немыслимы».

В противоположность этой неорганизованной миграции массовое переселение во Францию бывших врангелевских офицеров и солдат велось в середине 1920-х годов по детально разработанному плану.

В Софию и Белград присылались заявки на определенное количество рабочих из русских эмигрантов. Эти заявки исходили от частновладельческих промышленных предприятий и визировались французским министерством иностранных дел. Каждому желающему переселиться во Францию предлагалось подписать контракт на шесть месяцев с обязательством работать в течение этого срока на данном предприятии. По окончании срока контракта завербованному рабочему предоставлялось право остаться во Франции на постоянное жительство. Далее он мог продолжать работать на том же предприятии, если там работа была, или самостоятельно искать ее себе в любом пункте страны.

Летом 1926 года в Софии мне пришлось увидеть проводы очередной группы таких завербованных рабочих из бывших врангелевских офицеров.

Во дворе особняка, занятого отделом РОВСа в Болгарии, собралось человек 40–50. Все они были одеты бедно и неряшливо: кто в залатанных рубахах, кто в старых поношенных френчах, куртках, пиджаках, кто в обтрепанных английских солдатских шинелях времен деникинской авантюры. Это были бывшие белые офицеры, а после роспуска врангелевской армии – чернорабочие, шахтеры, грузчики, официанты, шоферы и т. д.

Я стоял поодаль и наблюдал за происходящим. Дверь особняка отворилась. Из нее вышел начальник отдела РОВСа в Болгарии генерал Витковский, бывший начальник Дроздовской дивизии в деникинские времена, а впоследствии председатель Общества галлиполийцев и глава РОВСа, сменивший на этом посту генерала Миллера.

Раздалась команда:

– Равнение направо! Господа офицеры!

Старший группы подошел к генералу с рапортом. «Офицеры» замерли по команде «смирно». Генерал обратился к отъезжавшим с речью.

О чем он говорил?

О том, во что верила в те годы, за редким исключением, вся эмиграция и что составляло основу построенного ею воздушного замка. Вот вкратце содержание его речи: «Пребывание большевиков у власти затянулось, но гибель их предрешена. Они падут, скоро падут. Перед вами, доблестными офицерами русской армии, откроется блестящее будущее. Вы будете создателями армии будущей России. Сейчас вы унижены. Ваше офицерское достоинство оскорблено. Но все это временно, только временно. Мир начинает понимать, что большевизм – мировое зло. Нам помогут. Нас вооружат. Мы дождемся этого момента. В схватке с большевизмом окончательная победа останется за нами. Надеюсь, господа офицеры, что при следующей нашей встрече я увижу вас уже в форме, с погонами

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 105
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?