Унэлдок - Юрий Саенков

И «светлые» с упоением следили, как этот обычный человек, попав в необычные для него условия, постепенно надрывается от непомерной тяжести свалившегося на него счастья. Как этот поначалу ошарашенный и тихий мужичок постепенно, но довольно споро превращается в капризного барина, помыкающего слугами и не знающего меры в еде, алкоголе и бессмысленных тратах.

Такое развлечение.

По слухам, после «возвращения на землю» мужик покончил с собой — то ли от стыда, то ли от тоски по утерянной сказке.

И вот теперь события развивались так, словно были кем-то искусно прописаны в сценарии. И чем больше Славка думал об этом, тем сильнее уверялся он в этой мысли — его так же, как и того работягу, сделали участником шоу. Но на этот раз «главный герой» не взлетел, а рухнул на самое дно и даже ещё ниже. Как, наверное, любопытно наблюдать за человеком, попавшим в такие условия!

Но даже если это так, если он действительно попал в шоу для «светлых», то это мало что меняет. Пусть всё остальное игра, но браслет-то у него забрали по-настоящему. А без браслета он пустое место и не имеет права ни возразить, ни отказаться от чего-либо. Даже выразить малейшее недовольство он не может себе позволить. Чем такое положение отличается от настоящего рабства?

* * *

— Стой! — приказал Белобрысый.

Они подошли к обложенному грубым бледно-жёлтым плиточником сараю с двумя крохотными окошками под замшелой шиферной крышей. Практически сразу за сараем начинался сосновый бор, отделённый от приусадебного участка высокой кованой оградой.

Белобрысый поднялся на крыльцо, расположенное в торце строения, отпер дверь и обернулся:

— Заходи!

Прежде чем последовать указанию, Славка осмотрелся и, наконец, заметил то, чего искал: на корявом стволе сосны, одиноко стоящей метрах в двадцати от сарая, поблёскивала матовым корпусом коробка видеокамеры. Чёрным оком объектива она была направлена как раз в сторону крыльца.

Шоу начинается, подумал Славка. Вот ведь угораздило-то!

В помещении было сумрачно и душно. Солнечный свет едва проникал через окна-бойницы, расположенные под самым потолком.

Белобрысый вытолкал Славку на середину комнаты.

— На колени встань!

— Зачем это? — не шелохнулся Славка.

И тут же получил удар под рёбра. Не сильный, но чувствительный.

— А затем, чтобы ты чего не учудил, пока я тебя расстёгиваю, — процедил «спортсмен». — И попробуй только рыпнуться!

Славка опустился на колени. Но белобрысый не спешил освобождать его от наручников. Он присел на корточки напротив и широко ощерился.

Некоторое время они молча разглядывали друг друга.

И вновь Славка отметил про себя плакатную внешность блондинчика: мускулистый, загорелый, с белозубой улыбкой — этот парень вполне мог быть актёром. И та конопатая тощая девчонка с эффектной копной рыжих волос как нельзя лучше подходит на роль взбалмошной хозяйки богатой усадьбы.

Белобрысый достал из кармана шорт маленький чёрный ключик.

Только теперь Славка заметил, что на его руке уже нет того синего браслета, что был на нём на берегу. Это казалось невозможным — браслет с человека может снять только специалист паспортного отдела в присутствии специального офицера МГБ! Что же здесь происходит?!

— Скажу так, — белобрысый перекинул ключик из руки в руку. — Если хочешь жить, делай всё, что тебе скажут. Понял? Всё! Скажут самому себе глаза вилкой выколоть, выкалывай! Но ты не бзди. Такое тут вряд ли попросят, это я для примера. Понял?! Вот с этой самой минуты просто забудь, что было в твоей жизни раньше и учись жить по новым правилам. И тогда…

Он встал.

— Тогда у тебя всё будет более-менее хорошо. Может даже, более, чем ты способен себе представить.

Он обошёл Славку и начал размыкать замки наручников. Потом, приказав оставаться на месте, отошёл к двери и только тогда разрешил подняться на ноги.

— Спать будешь вон на той кровати, что у стола. Одежду и еду тебе скоро принесут. Побудешь здесь, пока тебя не осмотрит врач. Всё понял?

Славка никак не отреагировал.

Встал, молча начал растирать запястья и вздрогнул, когда его пальцы не встретили привычной плотности браслета. И опять накатил страх. А за ним и злость.

— Эй! — окрикнул «спортсмен». — Если тебя спрашивают, надо отвечать!

Если это всего-навсего игра, то её можно закончить раньше, чем планировали сценаристы. Достаточно нарушить чистоту эксперимента, дать понять, что он догадался о своей роли. Главной роли. Кто захочет смотреть шоу, в котором актёр, по сценарию обязанный оставаться в неведении, окажется осведомлённым обо всём, что происходит?

— А я спросить могу? — обернулся Славка.

— Ну спроси.

— А твой удок, где он? Ты его, как и мой, выкинул куда-то или в гримёрке забыл?

— Старый удок у меня забрали, — спокойно ответил белобрысый. — Новый выдали.

— Да? И где же он?

— На мне, — Аркаша похлопал себя по бедру.

Славка непонимающе посмотрел на ногу блондинчика и вдруг заметил то, на что до этого не обращал внимания — черную пластиковую полоску, охватывающую Аркашину щиколотку.

Чёрный носят только госбесы! Но уж точно не на ноге! Всё это было так странно и неожиданно, что Славка не нашёлся что сказать. А Аркаша, усмехнулся и вышел, заперев за собой дверь. Было слышно, как он быстро уходит по шахматной дорожке, щёлкая задниками своих модных шлёпок.

* * *

Большая вытянутая комната обстановкой напоминала номер в не самой плохой пригородной гостинице для «синих». Вдоль стен стояли четыре аккуратно заправленные панцирные кровати — две с одной стороны (под окнами) и две с другой. В дальнем конце комнаты в правом углу расположился небольшой квадратный стол под клетчатой клеёнкой. Над столом висела открытая металлическая посудная полка с несколькими разномастными тарелками и чашками. В углу напротив у стены стояла широкая деревянная тумба с электросамоваром на жестяном подносе, а рядом с тумбой — маленький холодильник. Дощатый лакированный пол, оштукатуренные бледно-зелёные стены, лампочка под плетёным тряпичным абажуром, запах чеснока и пригоревшего подсолнечного масла. Комната заканчивалась светло-коричневой дверью, ведущей ещё куда-то…

Ничего особенного. Но всё же это было намного лучше, чем барак на сорок человек, в котором жили «белые» артельщики. И как бы ни старались устроители шоу поместить Славку в самые ничтожные условия, у них это не получилось.

Он снова осмотрелся по сторонам, чувствуя на себе взгляд невидимого враждебного ока.

— Найдите другого на эту роль! — выкрикнул он в тишину.

В старых застиранных трусах, перепачканный подсохшим илом, со взъерошенными волосами и распухшей губой — представив себе, как он выглядит со стороны, точнее даже не со стороны, а с больших экранов дорогих телевизоров, Славка невесело усмехнулся — экое зрелище! — и стал искать, во что можно одеться.