Древний. Катастрофа - Сергей Тармашев

— Совет собирается оповестить всех и готовит сетевой опрос, хотят узнать мнение людей. Медики говорят, что нападающие и тут, и наверху не меньше суток сидят на антирадиационных препаратах, иначе уже бы изжарились давно. После такой передозировки антирада половина из них обречена и без облучения, а те, что покрепче, получат серьёзные осложнения. И наверняка они в курсе. Не думаю, что надо впускать в бункер вооружённых головорезов, способных запросто убить два десятка ни в чём не повинных людей, но и рисковать мы тоже не можем: что происходит наверху и насколько серьёзны угрозы напавших — неизвестно. Тягаться нам с ними тяжело, боевого оружия нет, только служебное, личный состав — одни новички, все, кому доводилось понюхать пороху, сидят здесь, — генерал обвёл взглядом сидящих и закончил:

— Совет дал добро выслать разведку для сбора информации. У нас пока ещё остается последний запасной выход. Я хочу выслушать ваши соображения.

Несколько секунд в кабинете стояла тишина, затем прозвучало одно предложение, потом втрое, спустя минуту обсуждение шло вовсю. Тринадцатый слушал молча и не вмешивался, пытаясь по смыслу реплик определить степень подготовки присутствующих. В общем-то, перед ними стояла вполне обычная для разведподразделений задача по сбору информации о противнике, вот только в случае неудачи горе-разведчики приведут врага прямо к последнему входу в бункер. Спустя десять минут стало понятно, что ни разведчиков, ни армейских спецназовцев среди присутствующих нет, но и случайно здесь тоже никто не оказался, повоевать успели все. Его размышления прервал старик.

— Почему молчишь, майор? Это же твоя вотчина, — стоило генералу заговорить, как в кабинете все смолкли. — Скажи, сынок, что думаешь. Двадцать пять тысяч душ сейчас, возможно, на волоске висят.

Тринадцатый мгновение молчал. Все взгляды устремились на него, и в наступившей тишине стало слышно, как громко тикают старинные часы на генеральском столе. Массивный, покрытый витиеватой резьбой ореховый корпус в виде бурого медведя, держащего двумя лапами на груди циферблат с ажурными стрелками, среди нагромождения электроники и мигания индикаторов смотрелся очень необычно и немного странно, словно обрывистый островок чего-то очень живого, упорно борющийся за существование в бездушном мире потоков безразличных ко всему электронов.

— Ситуация вполне понятная, — Тринадцатый встал, чтобы лучше видеть реакцию слушателей. — Диверсионную группу впускать в бункер нельзя, это ясно и так. Но у них есть боевое оружие, которого нам очень не хватает. Необходимо этим воспользоваться. Нет смысла рисковать людьми, пытаясь выбить их из лифтовой. Так же как нет смысла применять сонный или отравляющий газ, там у всех есть средства защиты. Предлагаю загерметизировать помещение и откачать оттуда воздух. Судя по видеозаписям, систем регенерации кислорода с закрытым циклом у них нет, так что долго они не продержатся. А девять боевых стволов нам пригодятся. На поверхность должна пойти группа в составе двенадцати-шестнадцати человек, плюс кто-то из учёных на тот случай, если ядерный заряд действительно существует, и попытаться его найти. Необходим запас антирада на всякий случай, а также средства маскировки. Использование скафандров радиационной защиты исключается, они сильно сковывают обзор и движение, сводя на нет мобильность и маневренность. Не помешали бы ещё взрывчатые вещества и средства взрывания, возможно, они есть в инженерной группе, или их можно синтезировать в наших лабораториях, надо поговорить с научниками. Группа выйдет из бункера через необнаруженный противником вход, скрытно сблизится и произведёт сбор данных, а в случае благоприятной ситуации — уничтожит врага либо проведёт диверсию. В конце концов, главное — выиграть время, даже на антирадиационных препаратах при таком излучении противник долго не продержится. Детали операции необходимо разрабатывать, привязываясь к карте местности и в соответствии с имеющимися в нашем распоряжении средствами. Это пока всё, — Тринадцатый внимательно следил за лицами присутствующих, но явных признаков малодушия ни у кого заметно не было.

Что ж, это хорошо, значит, группу сформируем. А там дальше уже будет видно, кто чего стоит, это уже поверхность покажет.

Генерал ответил не сразу. С минуту он раздумывал, анализируя услышанное, затем потянулся к коммуникатору и послал сигнал вызова в центр управления, где в эти минуты шло заседание Совета директоров.

Платформа грузового лифта почти бесшумно скользила вверх по наклонной шахте, спеша доставить на поверхность необычную группу людей, рассыпавшихся по периметру платформы и оставивших центральное пространство лифта абсолютно пустым. Тринадцатый ещё раз оглядел группу. Пятнадцать бойцов, приняв изготовку для стрельбы с колена, ждали выхода наружу, в дальнем углу неуклюже сгорбились две фигурки в скафандрах радиационной защиты. Научный отдел выделил в помощь двоих специалистов. Говорят, добровольцев было больше тысячи, население бункера, ужаснувшееся кадрами кровавой расправы, единогласно проголосовало за отказ впустить чужаков в убежище, даже не захотев разобраться, кто же просит помощи, словно там, наверху, все с автоматами и жаждут крови. В конце концов, те, кто пролил кровь, уже заплатили за это не самой лёгкой смертью от удушья. Тринадцатый ласково провёл рукой по автоматному стволу. Практически новый, последняя модификация. Девять из пятнадцати диверсантов были одеты в армейскую форму с шевронами РВСН. Видимо, защищённый командный пункт командующего округом не смог принять весь личный состав. Или принять смог, но не смог защитить. Остальные были в гражданской одежде, а это означало, что там, наверху, находятся не только военные, но и обычные люди, возможно, и женщины, и дети, которым грозит неминуемая гибель. Однако население бункера в своём голосовании было непреклонно.

Всё-таки человек — очень эгоистичное существо. Ведь ещё месяц назад многие из них сами играли в догонялки со смертью, пытаясь успеть укрыться в бункере в день катастрофы, а после двадцать пять тысяч человек пребывали в состоянии шока. Люди не могли свыкнуться с мыслью, что прежнего мира больше нет, и, возможно, они — это всё, что от него осталось. Лечебные подуровни были заполнены пациентами с тяжёлой депрессией, многие продолжали надеяться на то, что помощь придёт. И вот теперь, сытые, здоровые и в безопасности, они отмежевались от тех, кому повезло меньше, от тех, кто болен, голоден и ищет спасения, словно не испытывали сами в тот роковой день первобытный, почти животный страх. Своя рубашка снова оказалась ближе к телу, и находящихся на поверхности единогласно зачислили в прокажённые. Хотя, конечно, начинать поиски помощи с автоматных очередей — не самая удачная мысль. Но кто знает, что пришлось испытать тем, кто выжил в ядерной плавильне... Тринадцатый и сам не знал, как бы он поступал на их месте, доведись ему пройти через такое, и был уверен, что никто из голосовавших не смог бы ответить на этот вопрос, не покривив душой.

Скоро будет ясно, что на самом деле происходит на поверхности. Майор имел простой и чёткий приказ: разведка, оценка степени угрозы, по возможности уничтожение противника. Группу снарядили за два часа, что было очень быстро не только для людей гражданских. Горнолыжный термокостюм, стоивший до катастрофы маленькое состояние, конечно, не штурмовой комплект, и не мимикрирующий фотохромный комбинезон, но лёгок, не стесняет движений, а греет и защищает от ветра даже лучше. Маскировку организовали просто, наскоро сшив широкие белые балахоны, оканчивающиеся внизу подобием штанин. Они, конечно, промокнут и будут доставлять неудобство, но выбирать не приходилось. Противогаз с широким обзорным стеклом и встроенной гарнитурой ближней связи защищал дыхательные пути и слизистые оболочки лица, но от жёсткого излучения спасти не мог. Вся надежда была только на антирадиационные препараты, передозировка которых ничем хорошим не светила, так что времени терять не стоило.