Латвия моей судьбы - Светлана Владимировна Ильичёва

в СССР. Препарат рождался, пожалуй, труднее, чем мидантан, так как требовался более сложный синтез, и не один месяц Полис со своими помощницами бился над тем, чтобы свести его только к пяти стадиям.

— А две последние не получались, вспоминает он. — Не получались, и всё. Мы отказались от классических девяти стадий, сделали по-своему, чтобы создать промышленную технологию на основе очень доступных и дешёвых веществ. Получилась в конце концов оригинальная схема синтеза, максимально простого.

Грипп по тому ущербу, который он причиняет человечеству ежегодными эпидемиями, подобен стихийному бедствию. До сих пор единственным средством борьбы с ним оставались вакцины, часто бессильные против его удивительно изменчивых вирусов. Виднейшие вирусологи мира, в том числе советские — профессор А.А.Смородинцев (кстати, первый безоговорочно поверивший в препараты адамантана) и руководитель клиники во ВНИИ гриппа профессор Д.М.Злыдников, давно пришли к выводу, что для борьбы с гриппом нужны химиотерапетические средства. Общепризнанный метод профилактики с помощью уколов живой гриппозной вакцины не может обеспечить надёжного эффекта, заболеваемость продолжает оставаться высокой.

В 1974 году вступило в силу официальное разрешение на медицинское применение и промышленное производство ремантадина. Учтена была не только высокая лечебная и профилактическая эффективность препарата, но также степень его безвредности и переносимости организмом человека.

Клинической судьбе ремантадина очень помогли вирусологи из Института микробиологии имени Августа Кирхенштейна АН Латвийской ССР. Вирусологи под руководством М.К.Индулен с помощью меченых вирусов доказали, что мидантан и ремантадин не мешают вирусу проникнуть через оболочку клетки, но зато угнетают его действие в самом клеточном ядре. Противовирусная активность ремантадина значительно выше мидантана.

Это проверили и ленинградские учёные из Всесоюзного научно-исследовательского института гриппа. Оказалось, что ремантадин, в отличие от мидантана, в пять — десять раз снижает заболеваемость гриппом. В Риге, Москве, Ленинграде проводились эпидемиологические наблюдения по профилактическому и лечебному действию нового препарата. Подсчитан экономический эффект при массовом его применении. При одной вспышке гриппа он превышает 100 миллионов рублей.

В тот день, когда стало известно, что Государственный комитет по науке и технике при Совете министров Союза ССР наградил создателей ремантадина премией, в лаборатории Полиса шла обычная работа. Сосредоточенно и молчаливо в своих неизменных белых халатах работали у стола Илзе и Байба. Пришёл Полис. Он теперь бывает здесь реже обычного. Он руководит ещё в институте большим отделом биоиспытаний. Но эту комнату долгих поисков и надежд я уже воспринимаю почти как мемориальную. Именно здесь начался путь Яниса Полиса в большую химию, здесь родились первые, такие милые сердцу истинного учёного-химика, кристаллики мидантана и ремантадина. Здесь же уже получены и новые оригинальные аналоги ремантадина с ещё более широким спектром действия. Пока ещё лабораторные дозы.

Сегодня Полис относительно удовлетворён. Уже на химико-фармацевтическом заводе в г. Олайне (под Ригой) под бдительным контролем его директора Илмара Пенке наращивает мощность цех по производству ремантадина. В центральной заводской лаборатории проверен технологический регламент, представленный Институтом органического синтеза АН Латвийской ССР. В текущем году завод не сможет пока обеспечить все медицинские нужды, но на будущий год, когда новый цех заработает на полную мощность, лекарство появится в аптеках.

Полис съездил в Москву на заседание комитета гриппа, и вернулся в Ригу с вполне понятным ощущением завершённости очередного серьёзного дела. Химии адамантана предстоит развиваться дальше. Сам он стал кандидатом химических наук в прошлом году, то есть в 1975-ом, и уже накопил большой научный материал для докторской диссертации. Но он не торопится. Готовят свои кандидатские работы Илзе и Байба, это, с его точки зрения, вполне справедливая закономерность.

— Сейчас разворачиваем синтез других аналогов ремантадина. В этой пятилетке надо внедрить ещё три антивирусных препарата, искать новые.

— Целенаправленный синтез? — спрашиваю я, ощущая вдруг неконкретность вопроса

— Целенаправленность, по-моему, весьма неопределённый термин. Может быть цель и абсолютно неверный путь к ней. Может быть интуитивная уверенность в его правильности, а цель далеко, и неизвестно, когда будет достигнута. На мой взгляд, цель определяется прежде всего полезностью дела.

14 июля 1976 года.

PS. Янис Полис скончался 12 апреля 2011 года, в больнице, на 73 году жизни. В сообщениях СМИ подчёркивалось: «в состоянии крайнего истощения». Он был уже на пенсии, проживал в денационализированном доме, хозяин брал высокую квартплату. В то же время предприятие «Олайнфарм», выпускающее большие партии ремантадина с огромной прибылью, фактически отказало в финасовой помощи учёному. Но рижская дума предоставила Полису однокомнатную квартиру в социальном доме. Академия наук Латвии присвоила ему небольшую стипендию. Так что средства на питание у него имелись. Другое дело — личность самого Яниса Юрьевича. У него было очень причудливое мировоззрение, ассоциативное мышление глубоко начитанного человека, оригинальные собственные оценки локальных истин. Он даже в религиозном плане отличался, например, был прихожанином не лютеранской церкви, традиционной для большинства латышей, а армянской церкви святого Григория Просветителя в Риге. Предполагаю, что сознательное голодание Полис прописал себе как средство лечения недугов.

В 2008 году Всемирная организация интеллектуальной собственности удостоила Полиса наградой в знак признания его изобретений в области медицинской химии. Это Золотая медаль Wipo Award for innovative Enterprises.

Доктор химических наук Янис Юрьевич Полис (1938–2011),

автор антивирусного препарата РЕМАНТАДИН

Глава 20. Кристалл глубокого внимания

Вижу на снимках кусочек ноздреватой лунной поверхности, бугры и впадины, кое-где прочерченные короткими стремительными штрихами; пески Калахари с тёмными точками дюн, от которых лучами идут тени песчаных волн… Может быть, у кого-то из моих коллег-дилетантов возникнут иные ассоциации при взгляде на эти снимки, только физики рассмеются в ответ. Причём тут Луна и Калахари? Это электронный микроскоп зафиксировал всего лишь микронный осколок фтористого лития. В первом случае его облучали на атомном реакторе, во втором — облучали, подвергая нагреванию. И каждый раз — новые качественные превращения.

— Нас интересуют три конечных эффекта, — сказал мне Курт Куртовия Шварц, — радиолюминесценция, дефекты кристаллической решётки, химическое разложение вещества — радиолиз. Я стараюсь представить себе, как в невероятных глубинах вещества, доступных только волшебному глазу электронного микроскопа, разрушается элементарная ячейка, как ион прочерчивает поверхность кристалла, и где-то в первоначально геометрически правильном расположении атомов, ионов, молекул появляется просто-напросто дырка — дефект. Вот почему на снимке — те короткие стремительные штрихи, следы частиц, координаты которых сняты физиками с точностью до одной тысячной доли миллиметра. Всё это частности скрупулёзных исследований, составляющих содержание творчества лаборатории радиационной физики ионных кристаллов Института физики Академии наук Латвийской ССР.

Хожу от прибора к прибору — радиоспектрометр, спектрофотометр, длинная голубовато-серая трубка лазера, самописцы, индикаторы. Стою у пульта