Мой босс - Оборотень - Лана Черная

— Ты мне это три недели повторяешь, — теперь в злости звучит усталость. — И ничего не меняется.

Его усталость соленая, что кровь на языке. Прокушенная губа саднит. Отлично, значит, живая. Уже хорошо. И писк не прекращается. Стискиваю зубы.

Три недели? Я сплю все эти три недели? Можно, конечно, спросить у Луки, но вряд ли расскажет. Лучше пока ему не знать, что я уже не сплю. И…

— Подслушиваешь? — насмешка в хриплом шепоте лучше всех признаний.

Лео.

Улыбаюсь. Оба брата в порядке.

А я? Ну да, подслушиваю. Верный способ выяснить нужную информацию без лишних вопросов. Особенно когда мне достались такие упрямые мужчины.

Осталось выяснить, где я, что произошло и как мои дети.

— С малышами все в порядке, — Лео будто читает мои мысли. — Они тоже спят. Одна из особенностей беременности самки оборотня. Оказалось, в тебе гораздо больше нашей крови, чем мы думали.

Я слышу его улыбку, которая согревает точно весеннее солнце. Выдыхаю, когда на живот ложится тяжелая ладонь. Кожу обжигает даже через покрывало. Не удивлюсь, если там останется отпечаток его ладони. Но я не против. И малыши отзываются на прикосновение.

— Привет, принцесса, — счастье ослепляет даже сквозь сомкнутые веки.

Его счастье. Терпкое. Мужское. Такое осязаемое, что хочется заграбастать его в ладони и ни с кем не делиться.

Бум…

Ощутимый толчок в мужскую ладонь выбивает дыхание. Еще один. Кто надел на моего ребенка тяжелые бутсы? Кажется, у меня в животе живот настоящий футболист, перепутавший мамин живот с мячом. Еще один такой пинок и этот несносный ребенок продырявит меня и выйдет наружу.

— Вредина, как мама, — фыркает Лео, поглаживая живот и что-то нашептывая на непонятном языке. И малышка — неужели все-таки футболистка? — больше не пинается, только едва ощутимо толкается, словно в ладушки играет с отцом.

Выдыхаю, прислушиваясь к себе. Кажется, лишних дырок не появилось. А тихая…колыбельная?… растекается по венам нежностью, тягучей и сладкой, что карамель.

И я снова закусываю губу, чтобы постыдно не разреветься.

Просыпаться страшно. Снова увидеть мир, в котором нет места сказкам и фантазиям одной бестолковой кошки. Страшно вернуться в мир, где я, кажется, влюбилась по уши.

— Совершенно точно влюбилась, — смеется Лео.

Осторожно поднимаю руку. Она тяжелая, словно бревно, но я накрываю ею мужскую ладонь и тут же распахиваю глаза.

Свет слепит и весь мир сплошное размытое пятно. Но я знаю точно — Лео рядом нет. И на животе лежит только моя ладонь, сминающая покрывало.

Ну и где этот засранец?

— Ради… — Лука оказывается рядом, заглядывает в мое лицо, совершенно ошалевший от радости.

— Привет, — пытаюсь улыбнуться, но губы трескаются и язык опаляет вкус раскаленного металла.

— Боги, Ради…

Он прижимается губами к моей ладошке и мурашки захватывают в плен неожиданно продрогшее тело. Он не целует, просто касается, словно ветер ласкает тоненькое деревцо. В груди щемит и хочется одернуть его осторожную ласку. Топнуть ногой и заявить, что я не хрустальная.

Вдох. Выдох.

Пальцами другой руки касаюсь волос на его макушке, посеребряной сединой. А еще он похудел и из янтарных глаз пропало солнце.

— Что…что произошло?

— А ты ничего не помнишь?

Задумываюсь.

— Помню. Мы с Лео ехали домой. Потом я заснула, а проснулась здесь. Вернее, Лео меня разбудил. Кстати, где он?

Пытливый взгляд настораживает. В нем столько эмоций, что хочется залезть под кровать и не вылезать до старости.

— Лука… — голос рвется, точно струна. — Не смотри на меня так.

— Как?

— Будто я чокнулась.

Он вздыхает, растирает лицо, на котором проступили острые скулы хищника.

— Ты не чокнулась, — улыбается с грустью.

Осматривается по сторонам, взглядом отыскивает кресло-каталку и усаживает меня в него.

Я пытаюсь возмутиться, что и сама дойду, но кто слушает мои жалкие потуги отстоять свое право быть сильной?

В длинном светлом коридоре все сверкает идеальной чистотой, что я ловлю свое отражение в кафеле пола. С удивлением отмечаю, что у меня вырос живот и кажется чем-то инородным на не изменившемся теле. Я не поправилась, а даже наоборот, еще похудела. И теперь похожа на бегемота-дистрофика.

Фыркаю от собственной мысли.

— Что? — спрашивает озабоченный Лука, вкатывая меня в лифт.

— Да так…

Не признаваться же ему, что я…чувствую себя совершенно непривлекательной. Особенно, когда в зеркальном лифте отражаюсь рядом с сошедшим с обложки глянца боссом.

Красавец и чудовище, новая версия.

И неудивительно, что во взгляде медсестры, что провожает нас от лифта, читается недоумение. Никому не понять, что такой красавец делает возле такой уродины, как я. Радует только одно: мой босс не обращает внимания на медсестру, и без ее помощи находя дорогу.

Но надолго ли его хватит? Вон какая длинноногая. Как раз под стать такому, как Лука Накари. Статусная.

Вздыхаю, чувствуя, как ревность горчит на языке.

Да, Ради, самое время думать о внимании мужчины. Но что поделать, если кошка внутри, едва почуяв горький аромат своего самца, встрепенулась, взбудоражив мое либидо?

— А куда мы, собственно… — спрашиваю, когда Лука останавливается возле палаты, точной копии моей, только этажом ниже.

Договорить не получается, потому что ответ лежит на больничной койке, утыканный иголками и окруженный приборами. Его черные волосы заметно отросли и разметались по белоснежной подушке. На смуглой коже причудливыми переплетениями застыл черный узор, рассыпался по телу черными иглами. А наполовину человеческое лицо расчертил косой шрам.

Не человек. Не лев. Пограничье. Но…

— Лео, — шепчу одними губами.

— Привет, малышка, — звучит в моей голове хриплый шепот. — Прости, я немного не в форме, чтобы начистить братцу его унылую рожу.

— Что…что происходит? Что с тобой случилось?

— Ради?

Лука разворачивает кресло, приседает напротив меня, сжав мои холодные ладошки.

— Ты…ты его слышишь? — и в глазах его столько надежды, что речь отшибает начисто.

Киваю.

— Мятная моя, передай старшенькому, что я слышу все его мысли и они мне не нравятся. И твои тоже. Так что выметайтесь отсюда и дайте подумать в тишине.

Кажется, сегодня я совершила что-то невероятное, потому что Лука смотрит на меня, как на восьмое чудо света. И я принимаю единственно верное сейчас решение. Похоже у меня появился верный шанс выяснить все о происходящем вокруг.