Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход - Дмитрий Ольшанский

Король задумчиво посмотрел на воеводу.

– Я, конечно, ценю твою заботу, но не следует переоценивать опасность. Меня охраняют лучшие рыцари Европы, и я не собираюсь отсиживаться в тылу. Мои люди должны видеть, что их король бьется плечом к плечу рядом с ними!

Конь Владислава зафыркал, словно поддерживая слова своего господина, а король в свою очередь ласково похлопал того по шее.

– Вы вольны поступать так, как считаете нужным, – вздохнул воевода. – Я не могу указывать вам, что следует делать.

– Верно, – усмехнулся Владислав, радуясь, что смог одержать победу в этом споре. – Не можешь. Я ценю твои советы, но оставь мне возможность принимать собственные решения. Солдаты должны видеть во мне предводителя и верить в меня, а твоя слава затмит любого.

На это Хуньяди нашел что возразить.

– Я всего лишь верный вассал Вашего Величества, и едва ли история вспомнит мое скромное имя. Но у вас впереди великое будущее и великая цель. Ваше имя будут помнить еще многие поколения благодарных потомков. Но я прошу помнить об уроках, которые давал. Поверьте, благоразумие не есть трусость, а храбрость не выражается в опрометчивых поступках. Путь к успеху лежит через осторожность, а неоправданный риск может погубить дело. Мы ведем войну, тут важен холодный расчет и трезвый взгляд. Ничто не должно затуманивать ваш рассудок и отвлекать от главной задачи – победы над врагом. Научитесь контролировать свои эмоции, и перед вами склонятся могущественнейшие из монархов. Недаром ведь говорят, что власть над собой – высшая власть.

Владислав задумался над словами воеводы. Похоже, что события, происходившие с ним в прошлом, все-таки научили его прислушиваться к мудрости своего преданного вассала.

– Я приму это сведению, – после непродолжительной паузы изрек Владислав. – Сейчас мне пора ехать, вечером прибудет большая делегация из Ниша, вероятно, будут благодарить нас за то, что мы спасли их город от турок. Ты будешь присутствовать?

– Разумеется. У меня есть к ним пара просьб, которые, я надеюсь, они выполнят хотя бы из чувства благодарности к своим спасителям, – говоря это, Хуньяди то и дело поглядывал в сторону городских стен, над которыми реяли знамена венгерского короля и трансильванского воеводы. Таким образом местный князь старался выразить всемерную поддержку крестовому походу, но по взгляду воеводы я понял, что он рассчитывает на более существенную помощь.

– Вот и славно, – Владислав бросил на меня короткий взгляд и снова обратился к воеводе. – Тогда до вечера.

Развернув и пришпорив коня, король удалился в сопровождении своего эскорта.

Янош проводил всадников долгим взглядом и озабоченно вздохнул, скрестив руки на груди. Я не хотел мешать его раздумьям и молча стоял рядом, улавливая легкое дуновение свежего осеннего ветра, что приносил немыслимое облегчение после удушливого смрада недавней битвы.

Наконец воевода прервал затянувшееся молчание.

– Что ты думаешь о нашем короле, Константин? – как бы невзначай спросил он.

Я не знал, что именно хочет услышать от меня Хуньяди.

– Всякого влечет своя страсть, – пожал плечами я. – Для Владислава это было первое крупное сражение, и он одержал в нем блистательную победу. Этот успех пьянит и запросто может вскружить ему голову, а молодость и темперамент короля только подливают масла в этот огонь.

– Ты говоришь так, будто хорошо знаком с ним, – усмехнулся Хуньяди.

– Нет, но я хорошо помню себя в его годы, когда мне пришлось выдержать свой первый серьезный бой. Ты тоже должен помнить тот день. Ведь тогда у реки Сава полегло много людей с обеих сторон…

– Я помню, – тихо произнес Хуньяди, глядя куда-то вдаль. – Турки готовили западню и атаковали стремительно – из густого тумана, так что не сразу удалось разобрать, где свои, а где чужие. В результате весь авангард был уничтожен, но тебе каким-то чудом удалось выжить…

– Господь милосерден к глупцам, – пожал плечами я.

– Можно ли объяснить твое спасение только этим?

Я заметил искорки подозрения в глазах воеводы.

– У меня нет для тебя другого ответа. Но ты хотел узнать, что я думаю о Владиславе? Так вот слушай, ибо я знаю, что за огонь пожирает его душу.

Помолчав немного, я продолжил:

– В тот день, когда турки набросились на нас подобно диким зверям, я едва ли был старше нашего короля и еще не успел отличиться в бою. И хотя страх сковал мою душу, я сражался с яростью загнанного волка, и враги один за другим падали под разящими ударами моего клинка. Из моих товарищей не уцелел никто. Они были намного лучше, сильнее и опытнее меня, но это их не спасло. Как и я, они не верили, что их земной путь может оборваться вот так, в единый миг. Мы еще не умели ценить человеческую жизнь, а наши сердца не ведали боли утрат.

Именно тогда я впервые увидел этот отвратительный лик смерти, и душу мою пронзил ледяной ужас. Многое во мне изменилось с тех пор. Я научился ценить каждый дарованный мне день, и стараюсь наполнить его смыслом, чтобы в час своего конца не сожалеть о минувшем.

Похоже, воеводу заинтересовал мой рассказ, поэтому я продолжил:

– Даже будучи королем, Владислав остается обычным человеком со своими страстями и слабостями. В нем я вижу себя каких-то пять-шесть лет назад – двадцатилетнего юношу, энергичного, гордого, честолюбивого и бесстрашного. Он так же, как и я в его годы, презирает смерть, а еще больше – трусость. Голос разума не может заглушить в нем все эти чувства, лишь зрелость и опыт смогут изменить его.

Янош Хуньяди выслушал меня и некоторое время размышлял над сказанным. Наконец он проговорил:

– Да, ты все понял верно. Владислав слишком молод и горяч, чтобы оценить опасности, которые окружают его в этом походе. Но это далеко не все…

Хуньяди посмотрел на своих телохранителей и, приказав им ждать его возвращения, предложил мне пройтись. Мы миновали несколько групп христианских рыцарей, которые шумно отмечали минувшую победу. Им, похоже, уже выдали обещанное королем вино, и теперь они поочередно славили имена святых, что покровительствовали им в этом походе. Лишь удалившись на почтительное расстояние, где не было ни единой живой души, воевода спросил:

– Ты знаешь, почему Владислав отправился в этот поход?

– Вероятно, по настоянию папы римского, – ответил я. Это был самый очевидный ответ из всех возможных.

– И да, и нет, – покачал головой Хуньяди. – Видишь ли, венгерскую корону Владислав получил при условии, что он окажет всестороннюю поддержку крестовому походу.

– Война религиозная – всего лишь прикрытие для политических интересов. Это всем хорошо известно, – пожал я плечами.

– Но только не для Владислава, – произнес воевода, поднимая указательный палец к небу. – Во-первых, церковь серьезно занималась воспитанием нашего короля, и сейчас он, пожалуй, действительно верит, что наш поход санкционирован самими небесами, и едва ли допускает в свое сердце сомнения на этот счет. В этой мысли его не устает укреплять кардинал Чезарини, который больше полагается на силу молитв, чем на сталь меча.