Вирус самоубийства - Ольга Игомонова

И он одним глотком осушил свою чашечку чоко.

Пока Антонина любовалась куклой и слушала увлекательное повествование режиссера, принесли еду. Официант славянской внешности, одетый в черное кимоно, аккуратно расставил на столе многочисленные тарелочки и чашечки, от которых исходил восхитительный аромат. Прежде чем удалиться, официант пожелал Антонине и ее спутнику приятного аппетита, а затем по-восточному поклонился Даруме, сложив ладони вместе на уровне груди. Когда он ушел, Игорь Борисович пробормотал:

— Я думаю, что Даруму пора убрать в коробку, а то на него все смотрят. Наверное, эта кукла и в самом деле обладает магическими свойствами, если от нее невозможно оторвать взгляда. Видишь, она вызывает интерес даже у официантов!

И он поместил Даруму снова в коробку. После этого ужин протекал уже без сюрпризов. Еда оказалась очень вкусной. Игорь Борисович показал Антонине, как пользоваться японскими палочками, и она быстро освоила эту нехитрую науку. Во время ужина режиссер развлекал девушку бесконечными историями из жизни театра и представлял в лицах забавные ситуации, которые случались во время спектаклей. Она с удовольствием слушала его остроумные комментарии и смеялась над тем, как точно и карикатурно он изображал актеров. Антонина видела перед собой необыкновенно талантливого, умного и эрудированного человека, и общаться с ним было для нее настоящим счастьем.

Вечер пролетел незаметно. Антонина вернулась домой далеко за полночь, но никакой усталости она не ощущала: ее переполняли бурные эмоции и новые, незнакомые ранее чувства. Несмотря на поздний час, ей хотелось танцевать и кружиться от радости, но в тесной комнате общежития не было места для подобного самовыражения. Чтобы хоть немного успокоиться, Антонина решила принять душ, и бодрящие ледяные струи воды быстро помогли ей справиться с избытком впечатлений.

Через десять минут Антонина уже была в постели, но сна не было. Она снова и снова вспоминала прошедший вечер: замечательный ресторан, необыкновенные истории, которыми весь вечер развлекал ее Игорь Борисович, прогулку после ужина по ночной Москве… Так много всего случилось за один день! Лежа в темноте под одеялом, девушка и сейчас почти физически ощущала на своем плече легкую, но сильную мужскую руку, и ей казалось, что она все еще продолжает бродить вместе с режиссером по московским улочкам. А на ее щеках еще горели следы от его дружеских прощальных поцелуев — обычного, стандартного жеста на французский манер, принятого в актерской среде.

Антонина перебирала в памяти события прошедшего дня, и забыться беспокойным, но счастливым сном ей удалось только на рассвете.

Летние ночи коротки. Когда на следующее утро будильник громогласно возвестил о начале рабочего дня, солнце было уже высоко. Антонина проснулась в отличном настроении и снова вспомнила замечательный вчерашний вечер: не верилось, что все это произошло на самом деле. Девушка улыбнулась: открывать глаза и подниматься с постели не хотелось. На миг ей показалось, что этот вечер ей только приснился, а наяву не было ни ресторана, ни прогулки с Игорем Борисовичем по ночному городу, ни прощальных поцелуев.

Но коробка с японскими иероглифами, которая красовалась на столе, служила неоспоримым доказательством того, что все эти события действительно произошли в реальности.

Антонина вскочила с постели и достала Даруму из коробки. В безликой комнате общежития кукла уже не казалась загадочным ритуальным божеством, но ее пустые глазницы все еще производили магическое и завораживающее впечатление. Девушка схватила карандаш и хотела немедленно нарисовать чудовищу глаз, но вспомнила, что в спешке этого нельзя делать. Антонина в приметы не верила и суеверий не боялась, но ей в голову пришло известное изречение: будьте осторожны в своих желаниях, ведь они могут сбыться! Поэтому она отложила карандаш в сторону, улыбнулась и сказала кукле:

— Извини, дружище, не сейчас — мне надо бежать, я опаздываю! Но обещаю, что вечером я обязательно загадаю желание и нарисую тебе левый глаз!

Антонина быстро умылась, оделась, на бегу проглотила свой утренний йогурт и поспешила в театр. Но перед самым выходом из дома она еще раз взглянула на Даруму, поклонилась в сторону куклы, по-восточному сложив ладони у груди, и весело помчалась на работу. В приподнятом настроении девушка вприпрыжку бежала до станции метро, впервые в жизни напевая что-то вслух.

* * *

Перед входом в театр Антонина остановилась. Ее сердце учащенно забилось, а руки задрожали: она поняла, что вчерашний вечер навсегда изменил ее отношение к Игорю Борисовичу. Вот сейчас, уже через мгновение, она увидит его снова, и эта встреча одновременно и радовала, и пугала ее. Чтобы справиться с волнением, девушка глубоко вдохнула, нерешительно открыла дверь и сразу встретилась взглядом с Игорем Борисовичем.

— Привет, Антон!

Антонина покраснела и с трудом вымолвила:

— Здравствуйте, Игорь Борисович!

— Ты, как всегда, пунктуальна. Пойдем, выпьем кофе, у нас есть еще несколько минут. У Ивана Семенова вчера родилась дочь, и сегодня он на радостях угощает всех тортом. Но если мы не поспешим, то эти вечно голодные актеры уничтожат все до последней крошки, и нам с тобой ничего не достанется.

Игорь Борисович привычным жестом обнял Антонину за плечо и повлек в актерский буфет.

* * *

На репетиции Антонина, как всегда, сидела рядом с режиссером в третьем ряду зрительного зала. Сегодня начали работу над вторым актом. Игорь Борисович выстраивал мизансцены, заставляя актеров по несколько раз повторять каждый диалог и монолог. Антонина изо всех сил старалась включиться в творческий процесс, но сосредоточиться на происходящем не получалось: ее мысли витали где-то далеко, сердце трепыхалось в груди, как пойманная птица, руки дрожали. Ее горящий взгляд был устремлен на сцену, но происходящего она не видела. Она пыталась слушать реплики актеров, но не могла понять ни слова: казалось, что актеры говорят на чужом, неизвестном ей языке. Щеки девушки пылали, а новое, незнакомое ранее состояние легкого головокружения вызывало почти болезненное удовольствие. Каждой клеткой своего маленького тела девушка ощущала присутствие Игоря Борисовича, а мягкий баритон его голоса заставлял ее сердце биться еще сильнее.

Но в полумраке пустого зрительного зала лихорадочное состояние девушки никто не замечал. Даже режиссер сегодня не развлекал ее своими остроумными замечаниями и едкими комментариями. Он был настольно поглощен процессом постановки спектакля, что не обращал на Антонину никакого внимания, словно ее и не было рядом. Он требовал от актеров все новых и новых интонаций, менял темпоритм действия, выстраивал мизансцены, руководил взаимодействием персонажей, пробовал различные варианты массовых сцен. Вскоре он выбежал на сцену и вместе с актерами стал искать походку, движения и жесты действующих лиц, наиболее точно соответствующие их характерам. На свое место в зрительном зале режиссер больше не вернулся.

Антонина была даже рада, что сегодня ее оставили в покое. Сосредоточиться на работе она не могла, но встать и уйти было неудобно. Она добросовестно пыталась следить за происходящим на сцене, но видела и слышала только Игоря Борисовича. Ей казалось, что она находится в огромном аквариуме, а голоса актеров доносились до нее, как сквозь толщу воды — глухими звуками, похожими на вибрацию и лишенными всякого смысла. Девушка потеряла ощущение пространства и времени. Она тихо сидела на своем месте, стараясь ничем не привлекать к себе внимание, и терпеливо дожидалась конца репетиции.