Мурло - Владислав Несветаев

Его слезившиеся глаза забегали.

— Замёрзла она! — зло ответил Гена. — Не смогли уехать. Не трогается. — Ой! — широко раскрыв глаза и прикрыв рот, сказала Светлана и спросила Домрачёва: — Это ваша машина, да? — Его, его! — ответила Нина, повернулась к мужу и замахнулась полотенцем: — Нарыбалился?

— Ну хватит, Нин, — смущённо улыбнувшись, сказала Светлана. — Дай людям в себя прийти.

— Да, — подхватил Гена, — дай людям согреться!

— Я тебе согреюсь! — Нина ударила его.

Домрачёв стоял в стороне и виновато смотрел на хозяйку.

— Ну правда, — наконец сказал он, — Гена не виноват. Это я не смог тронуться. Вот мы и укатились. Зато рыбу принесли, — он протянул Нине пакет с уловом.

Она устало посмотрела на пакет, усмехнувшись, вяло взяла его и спрятала в холодильнике.

— Ладно, пойдём переоденем вас, — сказала хозяйка Домрачёву и вышла из кухни.

Она принесла вещи Гены и отдала их гостю. Он пошёл в комнату и переоделся. Степан Фёдорович расстроился, что их с Геной улов не произвёл ожидаемого фурора. Вернувшись в кухню, он косился на Нину и ждал, вдруг она опомнится, но скоро перестал думать о ней.

Нина успокоилась. Светлана улыбалась. Домрачёв не сводил с неё глаз. Гена радовался тому, что всё закончилось и что он приятным вечером пил чай в хорошей компании. Они вчетвером сидели в кухне за оживлённым разговором, то и дело заливаясь смехом облегчения.

Когда Степан Фёдорович смотрел на Светлану, он краснел, как подросток. В тёплых вещах Гены он чувствовал себя дураком. Колючий шерстяной воротник свитера спрятал его худосочную шею. Длинные рукава то и дело сползали на кисти. Широкие штаны на талии были обмотаны верёвкой. Домрачёв хотел выпрыгнуть из вещей, потому как он порядочно отогрелся и уже начинал накаляться. Этому также способствовали горячий чай с мёдом и чувственный взгляд Светланы, обращавшийся не только к хозяевам, но и к нему. Он не знал, куда деть свои глаза, когда Светлана смотрела на него и тем более когда говорила с ним.

— Знаете… — сказала она. — А Катя так хотела, чтобы я с вами познакомилась. — Да что вы? — удивился Домрачёв и попытался скрыть радость, нахлынувшую на него. Но трясущиеся губы и блестящие глаза его выдавали.

— Ага, — буркнула Нина. Ей было неприятно внимание Светланы к Домрачёву.

— Ещё бы! — сказал Гена, почувствовав недовольство жены. — Кто ж с таким рыбаком познакомиться не хочет? Это, видать, у Домрачёвых наследственное, — добавил он и разразился смехом.

Светлана тоже засмеялась. Но ни Домрачёв, ни Нина даже не улыбнулись. Степан Фёдорович даже разозлился на Гену за то, что тот направил разговор в другое русло.

— А чего это она хотела, чтоб я с вами познакомился? — уверенно спросил он Светлану.

— Я, знаете, — словно робея, заговорила она, — учительницей в школе работаю: преподаю детям литературу. И Катя отчего-то решила, что мне как литератору было бы интересно с вами пообщаться.

— Это она верно решила, — сказал Гена, вновь рассмеявшись. — Степан у нас кладезь для литературы, — он хлопнул Домрачёва по плечу.

— Да ладно вам, — смущённо заулыбался гость, — какой я там кладезь. — Ну вы не скромничайте, — сказала ему Светлана. — От всякого человека можно что-то новое узнать, перенять какой-то опыт. Тем более от человека, нам далёкого. Вы из какого города, кстати, будете?

— Ну полно человека расспросами донимать, — сказала Нина и замычала, зачавкала, лишь бы никто не заполнил паузу, которую она взяла, чтобы придумать, что сказать. — Ты, литератор, лучше скажи, где Фёдора потеряла?

— А чего Фёдор? Фёдор на работе, — ответила Светлана. — Кстати, да, — вступил в разговор Гена. — Чего это он у нас давно не был? Обидели чем?

— Его обидишь, — сказала Светлана, улыбнувшись. — Он, Геннадий Александрович, работает много: всё хочет машину купить. Он дома-то не появляется толком. Так что вы на свой счёт не воспринимайте, — Светлана всегда обращалась к Гене на «вы», потому что на «ты» она общалась только с близкими друзьям — таковым Гену она назвать не могла.

— Это дело хорошее, — сказал Гена, недовольный ответом Светланы. Ему не нравилось, когда при его жене кто-то рассказывал о другом мужчине, работающем больше его. — Но во всём надо знать меру. Как это так урабатываться можно, что дома не появляешься?

— А ты учись, — сказала Нина, опередив Светлану. — Видишь, как люди пашут?

— Нечему у него учиться, Нин, — сказала Светлана. — Прав Геннадий Александрович: нельзя работать так, что семьи не видишь. Домой придёт, поест и спать. — А кем же работает? — спросил Домрачёв.

— Ох, Степан Фёдорович, кем только не работает. Он вообще мужик рукастый и умный: технику с Геннадием Александровичем обслуживает на здешнем маслозаводе. Но это ж ладно — нормировано, но ведь он всю деревню чинит: телевизор у кого сломается — он идёт, холодильник — идёт. Да даже машину может починить.

— Я тоже, кстати говоря, слесарь по специальности, — гордо заявил Домрачёв.

— Вот как здорово, — улыбнулась Светлана.

— А вы учитель по специальности? — поинтересовался Домрачёв.

Нина зло смотрела то на него, то на Светлану. Гена улыбался.

— Я филолог. Учитель — это для души.

— Чего вы там наловили, кстати? — Нина поднялась. — Выпотрошить ведь надо.

— О, — Гена обернулся и заговорил сдавленным голосом, — Степан окунька выловил: пожарить можно аль ухи наварить. А я воблы натаскал на засолочку.

Домрачёву не понравилось, что Гена назвал его улов «окуньком», а не «окунем», но он ничего не смог сказать: челюсть будто свело.

— Хорошо сходили, — сказала Нина, заглядывая в пакет. — Три рыбёшки за «Газель».

Домрачёв надулся, скрипнул зубами и зажевал ус, размышляя, как бы вернуть себе честное имя. «Какие же это рыбёшки?» — думал он.

— Ну что ты начинаешь опять? — строго спросил Гена и сразу улыбнулся Домрачёву. — Всё с ней нормально, с «Газелью» этой. Возьмём Егорку завтра да отбуксируем.

— А вы уху любите? — спросил Домрачёв Светлану, когда Нина принялась потрошить рыбу.

— Люблю, а как же? — ответила она. Было в её тоне что-то игривое.

— А я вот не особо люблю. Я рыбу удить, а не есть люблю, — самодовольно заявил Степан Фёдорович.

— Да, Степан у нас рыболов страстный, — вновь рассмеялся Гена. — Всё щуку сегодня хотел вытащить. Может, и больше окуньков бы натаскал, да всё за щукой ходил.

Светлана рассмеялась. И Домрачёв залился краской.

— А у вас, Степан Фёдорович, жена кем работает? — спросила его Нина. — Да она у меня, вообще-то, домохозяйка, — ещё больше смутился он.

Светлана кашлянула в кулак и улыбнулась. До неё стало доходить, почему Нина так себя ведёт, и учительница этому обрадовалась. «Будет даже лучше, если не я, а кто-то другой расскажет Феде, что я флиртую с каким-то мужчиной», — подумала она.