Маньчжурская принцесса - Жюльетта Бенцони

И она вынула из своей сумочки визитную карточку и протянула ее Орхидее. А затем неожиданно взяла ее за плечи и расцеловала в обе щеки, прежде чем удалиться крупными шагами. Следом за ней семенила мисс Прайс. Как заметила Орхидея, мадам Лекур не стала дожидаться, чтобы Орхидея дала ей свой адрес. По сути, это было неважно. Она увидела кучера в темно-зеленой ливрее с высокой кокардой, бросившегося навстречу старой женщине. Затем она потеряла интерес к этому и последовала за носильщиком, направившимся к другому выходу. Орхидея шла и думала, что вот так скоро будут сожжены все мосты с западным прошлым.

Несмотря на то, что мадам Лекур выразила такое презрение к отелю «Терминюс», это оказалось очень хорошее старинное здание с хорошей репутацией, персонал был тоже любезен и не любопытен. Орхидея записалась под именем мадам Ву Фанг, то есть так, как это рекомендовалось ей в письме. А поскольку у нее не было паспорта, заявила, что она ждет мужа, прибывающего завтра, у него-то и будут все бумаги на них обоих. Ей, естественно, поверили на слово и предложили очень удобный номер, стены которого были обтянуты желтым репсом с голубой тесьмой. Номер был украшен гравюрой богоматери-защитницы. Из двух окон и балкона открывалась великолепная панорама на город серо-розового цвета, простершийся до голубой линии Старого моста.

После приезда во Францию у Орхидеи осталось хорошее воспоминание о Марселе. Ей полюбилось это великолепие колесниц, карет, повозок, палаток, трамваев со свистками, гуляющих моряков, женщин, которые, как некогда их греческие предки, носили на голове корзины, полные фруктов, хлебов, кувшинов с маслом, некоторые из них торговали свежей рыбой, которая серебрилась у них в корзинках, подвешенных на бедрах. Хватало там и элегантных дам, красивых экипажей, так как древняя Фокея, благодаря Суэцкому перешейку стала богатым, процветающим и могучим государством. Эта кишащая жизнь выходила к морю, где на уровне воды просматривался лес мачт, рей, пеньковые троса и растяжки. Орхидее нравилось все это изобилие, яркие краски, сильный свет и голубой утренний воздух. Однако бегать по городу, опираясь на руку любимого тобою человека, будучи счастливой и необремененной никакими заботами, это совсем не то же самое, что взирать на него в полном одиночестве с высоты четвертого этажа, тем паче зная, что эти картинки больше никогда не повторятся.

Не испытывая желания идти в город, молодая женщина решила не выходить совсем, а сделать это завтра утром, перед отплытием. Нужно было купить кое-что перед долгой дорогой. Сославшись на усталость, она попросила подать ей покушать в номер и принести газеты. И совсем не для того, чтобы прочитать об убийстве своего мужа, о драме станет здесь известно не раньше, чем завтра, что будет небезынтересно для южан, а для того, чтобы проконсультироваться о времени отправления парохода и месте причала.

Но напрасно она пробежала всю портовую рубрику, судна под названием «Хуугли», отплывающего на следующий день, не было. И вообще не было ни одного судна на Дальний Восток раньше, чем через три дня.

В растерянной задумчивости присела она на край кровати, держа газету в задрожавших руках. Что бы это могло значить? Почему ей дали письменные указания, где нет ни слова правды? Для маскировки, если письмо случайно попадет в чужие руки? Это единственное разумное объяснение, которое можно допустить, так как в «Красных фонариках» любили окольные пути. Но одно было точно: завтра утром по прибытии Средиземноморского экспресса кто-то будет ее ждать. И именно у него ключ к разгадке, у беглянки выбора нет: необходимо с ним встретиться.

Оттолкнув ногой газету, она поискала в своей сумочке бирюзово-золотую застежку и погладила ее. Эта драгоценность – ее спасение и паспорт, это ключ ко всем бронзовым дверям Запретного города, и если новоявленный незнакомец будет ненадежен, она постарается не входить с ним в контакт, а сама попытается сесть на ближайшее судно на Китай. Да, но для этого надо ждать три дня в этом города... а это целая вечность!

Не успела она об этом подумать, как ее пронзила другая мысль: какая же она глупая! У ней ведь нет никаких бумаг на имя мадам Ву Фанг, да и ни на какое другое тоже. Она фигурировала только в паспорте Эдуарда, а он теперь далеко. Как пройти через таможню, контрольно-пропускной полицейский пост? А кто ее допустит на трап судна без бумаг? Нет, чтобы уехать без всяких осложнений, ей надо встретиться завтра с незнакомцем. До встречи уже осталось несколько часов. Другого выхода нет!

День тянулся бесконечно долго, а ночь была и того длиннее. Она заставила себя перекусить и немножко отдохнуть. Но сон был беспокойным и нервным, и облегчения ей он не принес, напряжение осталось. Что касается чая, который ей подали, то это было лишь одно название, а не чай: какая-то черновато-коричневая смесь непонятного отвара с водой для мытья посуды. Одним словом – пойло.

В пять часов утра, будучи уже не в силах лежать, Орхидея встала, умылась холодной водой, что ее, по крайней мере, взбодрило, оделась и собрала вещи. Затем, подойдя к секретеру, стоящему возле одной из стен, она взяла бланк отеля с его названием и конверт и нацарапала несколько слов для администрации о том, что она вынуждена покинуть отель раньше, чем предполагала, положила письмо в конверт, туда же сунула банкноту. Затем запечатала конверт и положила на видное место на камине. После этого взяла свой небольшой багаж, который спрятала в своей просторной шубе, закрыла дверь номера и спустилась пешком, а не на лифте, в холл отеля. Для швейцара у нее ответ был наготове, но вообще-то в этом прилегающем к вокзалу отеле ночные передвижения были обычным явлением. Однако швейцар все-таки не преминул заметить:

– Мадам покидает нас так рано?..

Нужно было хоть что-нибудь ответить, и Орхидея спокойно ответила:

– Мой муж приезжает Средиземноморским экспрессом и я пойду его встречать, так как он не знает, в каком отеле я остановилась.

Все было очень естественно, и служащий открыл перед дамой дверь, ведущую прямо в зал ожидания.

Несмотря на ранний час, народу было много. Служащие вокзала собрались в конце платформы, на которую прибывал Средиземноморский экспресс. Орхидея осторожно прошла, глядя вокруг себя и разыскивая того, кому она была нужна. И вдруг она их увидела: их было трое, двое мужчин и одна женщина. Все одеты были во все черное, как на похороны, на головах высокие котелки. Черты лица мужчин были явно азиатские. Лицо женщины было закрыто траурной вуалью, такие вуали обычно носили вдовы.

Орхидея путалась в догадках, кто бы это мог быть, как вдруг незнакомка порылась в своей сумочке, вынула оттуда белый носовой платочек, чтобы поднести его к лицу, и раздраженно откинула вуаль: это была Пион...

На какое-то мгновение Орхидея застыла на месте как вкопанная. Присутствие Пион, которую она по праву считала своим врагом, заставило Орхидею испытать еще более сильную тревогу, чем та, какую она испытала, когда читала в номере газеты. На этот раз она четко почувствовала западню, и первым ее желанием было бежать, но тут же мелькнула другая мысль: может, это как раз удачный случай, чтобы прояснить хотя бы что-то в обрушившихся на нее несчастьях.