Ибо сильна, как смерть, любовь… - Инна Карташевская

Все, мои нервы не выдержали. Я мгновенно захлопнул дверь и повернул ключ.

— Пошли, — решительно сказал я ей. — Пора это все прекратить.

— Куда? — все таким же мертвым голосом спросила она. — Куда мы пойдем?

— Вызвать «скорую помощь». Пусть они посмотрят его. Может, он живой.

— Хорошо, — вяло согласилась она.

— Только, Марина, — решил предупредить ее я. — Ты же понимаешь, что мы ничего не должны говорить о том, что было. Они же подумают, что мы сумасшедшие и упекут нас в сумасшедший дом.

— Интересно, Олег, за кого ты меня принимаешь? Конечно, я ничего не собираюсь им говорить, — на миг она вдруг стала прежней благоразумной женщиной. Даже голос опять прозвучал, как у прежней Марины, что меня очень обрадовало. В общем-то, она мне всегда нравилась, и мне не хотелось думать, что она может стать неврастеничкой из-за всей этой истории.

— Да, идем скорее звонить в «скорую». Пусть они посмотрят его и, если он действительно умер, пусть заберут его и вся эта история закончится, а то я сойду с ума, — твердо сказала она.

Мы пошли к единственному на весь микрорайон телефону-автомату. К счастью в эту дождливую погоду на улице было совсем мало прохожих, и телефон был свободен. Я набрал 03 и, назвав адрес, сообщил им, что у нас дома лежит пожилой человек, который, как нам кажется, умер, но точно мы не знаем и просим их приехать. Диспетчер пообещала, что машина скоро будет, и мы пошли назад к подъезду ждать ее. Конечно, о том, чтобы вернуться в квартиру, не могло быть и речи. Мы спрятались внутри подъезда от дождя, усевшись прямо на ступеньки, так как ноги уже не держали нас. Говорить уже больше ни о чем не хотелось, и мы просто сидели молча, глядя в пол и думая каждый о своем. Так мы просидели почти полчаса. За это время несколько человек заходили в подъезд и, недоуменно посмотрев на нас, шли к лифту. Одна соседка, видно, ближе других знакомая с Мариной, не выдержав, подошла к нам.

— Мариночка, — сказала она с испугом. — Что случилось? Почему вы так сидите на грязных ступеньках?

— Мы ждем «скорую помощь» — не отрывая глаз от пола и не поднимая головы, ровным голосом сказала Марина. — Мой папа умер.

— Боже мой, — всплеснула руками осчастливленная информацией кумушка. — Это ужасно. Я же его только видела утром, когда он к вам шел. Как же это случилось?

Марина только молча пожала плечами, но видя, что от этой женщины так просто не отделаешься, сказала, все также глядя в пол.

— Я не знаю. Я пришла с работы, подошла к нему, и увидела, что он умер. А может быть, я и ошиблась. Может он в какой-нибудь коме. Сейчас должна приехать «скорая помощь».

Соседка еще минут десять бурно выражала сочувствие, рассказывая всякие случаи из жизни, когда казавшиеся мертвыми люди, вдруг приходили в себя и жили еще долго и счастливо. При этом она то и дело с любопытством поглядывала на меня, пытаясь определить на глаз, кем я могу приходиться Марине, но так как мы упорно молчали, ей, в конце концов, надоело выдавать монологи, и она удалилась на лифте, не переставая всплескивать руками и удивляться тому, что наша жизнь ничего не стоит.

Наконец прибыла «скорая помощь», и медики зашли в подъезд, молодой быстрый врач, крупная женщина средних лет, медсестра и молодой парень, санитар. Они сразу же определили, что мы таким странным образом ждем их и, вызвав лифт, пригласили нас подняться с ними. По дороге врач, чтобы не терять времени, стал деловито расспрашивать нас об обстоятельствах смерти больного, и мы почувствовали, что ужас стал потихоньку отпускать нас. Даже Марина немного оживилась, видно, стала надеяться, что, может быть, она все-таки ошиблась, решив, что Юрий Давыдович умер. Но открыв дверь, мы все-таки пропустили их вперед, а только потом решились зайти сами. В гостиную, где он лежал, мы так и не решились войти, а наблюдали за доктором и медсестрой из прихожей. Доктор достал свой стетоскоп и приставил к его груди, пытаясь что-то услышать, но уже через несколько минут отнял его и, посмотрев на нас, развел руками.

— Увы, — сказал он, — медицина здесь бессильна.

Марина всхлипнула, а потом, закрыв лицо руками, зарыдала. Доктор с сочувствием посмотрел на нее.

— Вы ему кто? — спросил он.

— Это мой папа, — плача сказала она. — Это мой папочка умер.

В присутствии доктора ее страх прошел, осталось одно горе. Извинившись, доктор сказал, что ему нужно выполнить все формальности и заполнить свидетельство о смерти. К счастью, паспорт Юрия Давыдовича был у него с собой. Он всегда носил его во внутреннем кармане пальто, так как боялся, что ему может стать плохо на улице, и прохожие не будут знать, кто он. Об этом мне сказала Марина и так умоляюще посмотрела на меня, что я понял, что она ни за что не согласится даже дотронуться до этого злосчастного пальто. Поэтому достать паспорт и дать его доктору пришлось мне. Санитар сбегал за носилками и шофером. Мы вчетвером с медсестрой переложили тело на носилки и укрыли простыней. Потом я помог им отнести носилки к машине. Это было нелегко, так как в лифт они не входили, а лестница была узкой. Видно, случаи болезни или смерти не рассматривались архитекторами вообще. Или предполагалось, что сознательный советский больной сам вылезет на карачках умирать на улице.

Спуск по лестнице был долгий и мучительный, но, наконец, мы все же добрались до улицы. Дальше они пошли сами, а я помчался назад, так как боялся, что доктор и медсестра закончат свои дела, и Марина останется одна. Но доктор все еще писал, когда я вернулся. Марина сидела на стуле, прислонившись к стене и ее лицо было чуть ли не белее, чем эта стена. Закончив писать, доктор поднял голову и, посмотрев на нее, вздохнул.

— Вот что, давайте мы вам сделаем укол, чтобы вы немножко успокоились, — сказал он. — Таисия Андреевна, будьте добры, пожалуйста.

Медсестра кивнула и, вытащив какую-то ампулу, наполнила шприц. Потом мы вместе с ней стащили с Марины пальто и закатали ей рукав.

— Ее нельзя оставлять одну, — озабочено сказала медсестра. — Вы ей кто?

— Я всего лишь квартирант, снимал квартиру у Юрия Давыдовича, но три года подряд. Ее муж и мать, как назло в отъезде, так что она мне позвонила, и я приехал. Но вы не волнуйтесь, я сейчас отвезу ее к свекрови, она там пока побудет.

— Марина, — я легонько потряс ее за плечо. — Вставай, мы сейчас поедем к Анне Борисовне.

Она только молча кивнула. Мы с медсестрой помогли ей встать и повели к двери. Доктор и медсестра подождали, пока я выключил свет и закрыл дверь на ключ. В лифте доктор объяснил мне, куда нужно приехать, чтобы забрать тело после анатомирования и посоветовал не ждать автобуса, а взять такси, но я уже и сам понял это. На улице мы попрощались, я поблагодарил их, и они уехали, а мы опять остались одни.

И снова, в который раз за этот вечер мы поплелись под дождем к телефону звонить Бориной матери. Слава богу, к этому времени лекарство начало действовать, и Марина пришла в себя. Она сама набрала номер и слабым голосом сообщила свекрови о смерти отца. Я слышал, как та заохала в трубку и предложила приехать к Марине, чтобы забрать ее к себе.