Дом малых теней - Адам Нэвилл

— Фамильное сходство, без всякого сомнения, мисс Мэйсон.

— Взгляните еще, здесь она с моим дядей.

Кэтрин повела коляску вперед. Матовый эффект для проявки фотографий и мрачные тона постановочного официального портрета не смогли скрыть чудовищной травмы головы М. Г. Мэйсона, полученной на фронте. Лицо было обращено от объектива, но этим не удалось утаить отсутствие целого участка лба. Не было ничего удивительного, что этот человек старался скрыться ото всех. Другая половина его лица осталась целой и позволяла представить, как выглядел М. Г. Мэйсон до того, как получил это страшное увечье. Это был, без сомнения, красивый человек, он имел лицо настоящего хозяина, гордое, с густыми бровями и усами.

На фотографии он восседал на внушительном деревянном кресле с высокой спинкой и декоративно отделанными подлокотниками. Рядом с ним стояла его сестра. На ней снова были пятнистая вуаль и немного вычурная широкополая шляпка. Взгляд ее, который на прошлой фотографии смотрелся неодобрительно, сейчас казался просто злобным. И причиной такого вида не могли быть естественная мрачность фотографии и освещения. Кэтрин подумала, что вуаль была своего рода защитой от того, что мог увидеть человек, взглянув в глаза Виолетты Мэйсон напрямую. Талия этой женщины, очевидно стянутая корсетом, поражала тонкостью. Складки белого атласа образовывали корсаж блузки и заканчивались на талии, стянутой поясом. Длинная юбка с расшитым подолом доходила до крошечных ступней, обутых в остроносые туфли. Интересно, что брат и сестра были в белых лайковых перчатках.

Рисованный фон за двумя фигурами клубился, как грозовые облака, и казалось, что все материальное и осязаемое растворилось в этом бурлении. Кэтрин никогда не видела ничего подобного на фотографиях периода 1920-х или даже 1930-х годов, хотя здесь присутствовали элементы поздне-викторианского стиля. Как правило, семейные портреты того времени, которые ей встречались, были сделаны на фоне писанных английских садов или итальянских пейзажей. Чем можно было объяснить выбор фона на этой фотографии, Кэтрин не знала и не хотела думать об этом. Но она заметила, что на заднике есть крошечные яркие точки, похожие на звезды. А может быть, это просто пятна на фотобумаге.

Перед тем как проследовать в неосвещенный коридор первого этажа, ведущий в комнаты с диорамами Мэйсона, они прошли мимо других фотографий. Эдит не стала привлекать к ним внимание. Но Кэтрин успела мельком взглянуть на них. На одной из них она приметила две высокие фигуры в черном на светлом фоне, окруженные… Группой детей?

— Остановитесь здесь! — скомандовала Эдит со своего кресла в едва освещенном проходе. — По-моему, нам сюда. Да, именно сюда, я абсолютно уверена. Теперь, будьте любезны. Не заперто.

Тонкая чайная чашка постукивала о блюдце, которое Кэтрин оставила прямо на коленях. Они пили чай в гостиной, и Эдит со своего кресла то ни с гордостью, то ли с удовольствием наблюдала за тем, как нервничает Кэтрин — ее руки дрожали.

— Скажите мне, мисс Говард, вы ведь специалист, какой смысл может быть в искусстве, если оно не трогает и не тревожит зрителя? — спросила Эдит, неприятно улыбаясь.

Верный старик Горацио, как и раньше, смотрел на Кэтрин влажным, сочувствующим взглядом. Другие обитатели этого могильно тихого зверинца бесстрастно ждали на своих местах, что скажет гостья обо всем этом.

— Это… это нечто фантастическое.

Эдит медленно кивнула.

— Все так.

И, безусловно, это слово точно описывало то, что Кэтрин наблюдала сейчас в двух комнатах на первом этаже, отведенных для хранения ранних работ М. Г. Мэйсона. Кэтрин полагала, что она сейчас увидела по меньшей мере тысячу «очеловеченных» набитых крыс, наделенных людскими чертами и одеждой вплоть до мельчайших деталей военной формы, мимики и поз. Одна из диорам представляла собой настоящий триумф смерти. Ничья земля, усеянная кратерами взрывов, разрушенными траншеями, почерневшими пнями и крысами. «Дважды» мертвыми крысами, умерщвленными, а затем погибшими на этом поле боя. Зверьки были так похожи на маленьких мертвых людей в грязном хаки, что Кэтрин наклонилась над самым стеклом витрины, чтобы убедиться, что это и в самом деле крысы. Хвостов у них не было. Некоторые представляли собой лишь кости, покрытые безволосой серой кожей.

Вторая диорама настолько сильно впечатлила Кэтрин, что ей на мгновение показалось, будто она слышит треск винтовок, грохот артиллерии и приглушенные шлепки снарядов, взрывающихся в мокрой грязи. Здесь зритель видел длинную шеренгу усталых людей — да нет же, крыс! — уходящих из траншеи в пятнистый горизонт, окутанный белым дымом. Она называлась «Десять солдат, вставших по сигналу побудки». Эдит дала всего один комментарий, сказав, что ее дядя видел, как менее чем за шесть минут из трехсот солдат в строю осталось десять живых.

Кэтрин едва могла пить чай, она терзалась вопросом: а хватит ли у нее сил часами сидеть одной в этих темных комнатах, описывая содержимое каждого квадратного дюйма в каждой витрине и при этом не сойти с ума. Неудивительно, что их прячут в темноте.

В то утро еще до прихода Кэтрин двери в нужные комнаты на первом этаже были отперты, а ставни на окнах открыты. Должно быть, Мод побеспокоилась. А ведь с самого приезда Кэтрин Мод лишь раз взглянула на нее, и в этом взгляде не было ни проблеска тревоги или удивления при виде возвращения нежеланной гостьи. Несмотря на записку, домоправительница осталась такой же молчаливой и недружелюбной, как всегда. Потому что она сумасшедшая. И Эдит сумасшедшая. Мэйсон и его жуткая сестра тоже были сумасшедшими. Они все психи. Живут с тысячами мертвых крыс.

Кажется, Мод травмировала ногу. Надо думать, это случилось уже после первого визита Кэтрин. Теперь она носила только один ботинок, и ее хромота стала еще заметнее, поскольку вторая нога была вся замотана эластичным бинтом. Не стоит ей много работать по дому в таком состоянии. Естественно, спрашивать саму Мод о случившемся не стоило, кто знает, как забота и человеческое участие воспринимаются в Красном Доме. Эдит, казалось, вообще не заметила, что Мод повредила ногу, и повелевала домоправительницей, как рабыней.

— Вам необходимо понимать, мисс Говард, что мои мать и дядя были приверженцами Викторианских традиций. Они верили, что у животных есть души, а это значит, что звери могут быть добрыми и злыми. Викторианцы были очень увлечены изучением истинной природы животных. Именно поэтому они старались изображать животных за человеческими занятиями, подверженными человеческим радостям, горестям и страстям. — Эдит посмотрела на рыжих белок, замерших в веселой игре на крышке рояля, и улыбнулась.

А ведь крысы очень похожи на людей. Такие же вредители, разносчики заразы. Они готовы на все, чтобы выжить в любых условиях, они будут прогрызать свой путь и съедать сородичей, если придется.

— Думаю, вы все понимаете правильно, мисс Говард. Так, как бы мне хотелось. — Эдит улыбнулась, как будто соглашаясь с мыслями Кэтрин, прозвучавшими столь же реально, как колокольчик в руках старухи. — Но сейчас мне пора отдыхать. А значит, и прощаться с вами. Когда будете покидать свой дом в понедельник, не берите слишком много вещей. В этом доме не должно быть много чужих вещей, все здесь обустроено в особом порядке. Просто возьмите гигиенические принадлежности. Все прочее, что может вам пригодиться, у нас имеется.