Король лжи - Джон Харт

– Нет! – закричал я, внезапно вскочив с места. – Я не буду признавать, потому что это неправда. – Я отпрянул от стола и помчался наверх, чтобы забрать оставшуюся одежду и ключи. Она была не права, и с меня хватит. Ее голос следовал за мной.

– А как же насчет детей? – кричала она. – Вы всегда хотели детей!

– Заткнись, Ванесса! – Мой голос сломался, как только я это произнес. Я знал, что она не заслуживала такого обращения, но не мог больше сдерживаться.

– Чья это была идея? А? Чья идея, Джексон? Вы могли об этом говорить бесконечно. Много детей! Это то, что ты всегда планировал, – полный дом детей, настоящая семья, чтобы получить право быть отцом, как Эзра. Черт побери, Джексон. Не убегай от этого. Это слишком важно!

Я не хотел слушать ее. Моя рубашка лежала на полу, а ключи я нашел под кроватью. Я надел туфли на босые ноги. В доме мне было жарко, я задыхался, мне нужно было выбраться из него. Не следовало приезжать вообще.

Она ожидала меня у порога лестницы.

– Не уезжай, – попросила она. – Хотя бы не так.

Ее голос и взгляд смягчились, но на меня это не подействовало.

– Позволь мне пройти, – сказал я. Она встала на первую ступеньку, заслоняя мне путь. Глядя на нее сверху вниз, я видел ее волосы, мелкие веснушки на переносице, широко открытые невинно глядящие глаза.

– Пожалуйста, – проговорила она тихо. – Пожалуйста, Джексон. Извини. Я все слова беру назад. Пожалуйста, не уходи.

– Отойди в сторону, Ванесса. – Боль в ее лице резанула меня, но я уже не мог остановиться. Это она затеяла ссору, не я.

– Джексон, пожалуйста. Все длилось так долго. Я не хочу потерять тебя снова. Останься. Выпей еще пива. – Она взяла меня за руку.

Лестница стала крениться, я не мог восстановить дыхания и не знал, что со мной происходит. Мне не хватало воздуха, необходимо было выйти на улицу. Я тряхнул свободной рукой и протиснулся мимо нее.

– Мне не надо было приезжать, – бросил я, ударив по дверной ширме так сильно, что она хлопнула о стену дома.

Я чувствовал ее за спиной, слышал ее шаги на крыльце и затем по гравию. Она громко дышала, и я знал, что если обернусь, то увижу слезы. Поэтому я, не поворачиваясь, направился прямо к автомобилю, и она поймала меня уже возле него.

– Не уходи, – повторила она.

Я не оборачивался. Она положила мне одну руку на плечо, а другой обвила шею, которая была горячей от поднявшейся у меня температуры. Ванесса прислонилась лицом к моей спине, и я заколебался. Ничего я не хотел так сильно, как остаться, но она требовала слишком много. Правда не была на моей стороне.

– Пожалуйста, не заставляй меня умолять, – сказала она, и я знал, как дорого стоят ей эти слова. Но я не повернулся – Достаточно будет одного взгляда на нее, и я останусь. Будь это возможно, я никогда бы не уехал, но мне нужна была моя ярость. Я не мог сдаться.

– Мне жаль, Ванесса. Я не должен был приезжать.

Она уже не пыталась остановить меня. Сев в автомобиль, я двинулся в обратном направлении, не взглянув на нее. Я поехал на большой скорости, и колеса буксовали на гравии. Опустив глаза, я не смотрел в ее сторону до самого поворота дороги и только потом глянул в зеркало – на ее колени в пыли, на лицо, спрятанное в грубых руках. Она выглядела маленькой. Она выглядела сокрушенной горем.

Гнев ушел и оставил меня потрясенным до самой сердцевины. Она была единственной женщиной, которую я когда-либо любил, и, кроме меня и полной пригоршни слез, у нее не было никого на свете.

«Боже правый, – подумал я. – Что я наделал?»

Я остановился на мощеной дороге с болезненным ощущением, будто только что наступил на птенца. Невыносимо было думать о том, что случилось, но это сидело во мне как неизбежность. Я чувствовал ее слезы, легкие пальцы на шее и прикосновение щеки к моей спине Наконец я дотянулся до чего-то твердого: руль, приборная панель, часы, которые показывают только четыре с небольшим. Глубоко вдохнув, я повернул ручку переключения передач назад. Потом вспомнил о детективе Миллз и о нашей с ней встрече в три часа. Я забыл об этой встрече.

Я нажал на газ. Черной полосой подо мной бежала дорога. Я услышал песню по радио и удивился: когда только я умудрился его включить? Ударил кулаком по кнопке, когда ехал по бугристой проселочной дороге, и из виду исчезали фермерские угодья. Я позвонил домой» чтобы узнать, дома ли Барбара, и положил трубку, когда она ответила. Ее голос походил на сироп, и я решился позвонить, только чтобы проверить, не был ли он кислым. Но если подтвердится, что он кислый, я не был готов отвечать на вопросы. Мне необходимо было успокоиться, восстановить силы. Озноб выбивал меня из равновесия.

Приехав в офис Эзры, я отправился в душ, чтобы смыть с себя грех, и подумал, сколько раз он пользовался им с такой же целью. Никогда, решил я. Эзра знал женщин, но никогда не знал чувства вины. Неужели я завидовал ему в этом? Нет. Я лелеял свою вину ради души или того, что под этим подразумевалось, и, уходя, показал сейфу Эзры средний палец. Всех к черту. Мне необходимо было какое-то время побыть Ворком. Возможно, в конце концов я приобрел бы собаку.

Выйдя на улицу, я сделал тот же жест, обращаясь к своему автомобилю, но тут краем глаза уловил движение. Я огляделся.

– Увидел твой автомобиль. – Это был Дуглас, окружной прокурор. Он выглядел утомленным, с опухшими глазами и носом цвета старого вина. Дуглас странно на меня смотрел, и я подумал, не пьян ли он. – Ты не отвечал на мой стук в дверь, поэтому я ожидал здесь.

Я промолчал. По какой-то причине мое сердце отказывав лось биться медленнее. Он прошел те десять футов, которые разделяли нас, и остановился прямо передо мной. Его взгляд ощупывал меня всего, начиная от влажных волос до растрепанной одежды. Я почувствовал жар на щеках, но не смог остановить приток крови. Трудно было лгать Дугласу.

– Все хорошо? – спросил он, запихивая в рот кусок жевательной резинки.

– Да, – ответил я, обретя голос. – Да. – Я знал, что повторял это для себя.

– Я спрашиваю, потому что разговаривал только что по телефону с детективом Миллз. Она говорит, что лучше бы тебе быть мертвым. Это единственное оправдание, которое она готова принять. – Его черные глаза блестели не мигая, и я понял, что они были глазами зала суда. – Ты действительно мертв? – поинтересовался он.

– Близко к тому. – Я изобразил на лице улыбку, которая умерла, не успев расцвести. – Послушай, я сожалею, что так получилось с Миллз. У меня были причины.

– Поделишься ими? – спросил Дуглас, заводя меня без какого-либо усилия.

– Нет. – Гнев в моем голосе не произвел на него впечатления. Он засунул руки в карманы и стал изучать меня. Я попытался состроить бесстрастное лицо – лицо юриста, но здесь, в тени здания моего умершего отца, это было трудно. Я не имел ни малейшего понятия о том, что он увидел в моем лице, но знал, что не смог добиться спокойного выражения, хотя когда-то долго тренировался делать это перед зеркалом.