Три дня до любви - Ольга БрусниГина

— В детдоме стукачей в унитаз головой купали, — зачем-то добавила Карина, — ладно, убедила — выброшу.

— Обещай, что будешь осторожнее. Не зря все твердят, что ты — особенная.

— Какая я? Обо мне уже и слухи ходят? Не удивлюсь, что ты придумала для меня легенду.

— Легенду, — усмехнулась Тина, — ты для меня загадка. Сундучок с закрытой на ключ дверцей. Не рассказываешь о себе, не выражаешь мнения по поводу остальных. Как же тебя узнать, все в себе держишь?

— Не сердись, Тин. Меня жизнь приучила держать язык за зубами. Поэтому и веду записи, они болтать не умеют, зато ничего не забывают.

— Еще как умеют. Изорви и выбрось. Если захочешь, излить душу, я готова выслушать, дать совет и помочь.

— Ага, — недовольно ответила Карина.

Прямо при подруге она разорвала блокнотик в клочья и выбросила в мусор. Без импровизированного дневника, ей ничего иного не осталось, кроме пустых размышлений. Некоторые вещи до сих пор не укладывались в голове, а существующий арсенал познаний о спецотрядах, был преисполнен романтизма. Совсем, как в современных детективах, где много стрельбы, преступников, и, конечно же, настоящей любви.

Карина воображала, что попала в своеобразную школу, предназначенную для обучения бойцов невидимого фронта. В фантазиях возникал образ крутой cool girl, рассекающей на авто премиум-класса. На ней короткое кожаное платье, высокие шпильки и непременный атрибут — черные очки. Вот она выходит из авто премиум класса возле шикарного ресторана, где собираются сливки общества, взмахивает гривой волос и все взгляды устремляются к ней. Она — sexy, роковая красотка, пожирающая сердца и к ее ногам пачками падают мужчины, а женщины завистливо смотрят вслед. Заказанный объект — мужчина мечты, занимающий главенствующее место среди себе подобных. Он и не подозревает, что опасная хищница вышла на охоту, а он в роли добычи. По всем законам жанра, объект без памяти влюбляется в Карину, и вдвоем, они спасают мир от конца света. И никаких убийств, метких выстрелов в голову, одни лишь поцелуи.

В реальности, оказалось все гораздо прозаичнее — ее, как и всех прочих, усадили за парты и обложили кучей учебников. Скука смертная! К чему, например, знать уровни инфляции, курсы валют, технологии зарабатывания денег и влияние западной культуры на родные реалии? Преподавательницы — сплошь седовласые старые девы в вязаных кофтах и очках. Пенсионерки на заслуженном отдыхе, видимо, в стремлении подзаработать, внушали «студентам» прописные истины с особым рвением.

— Открываем учебник на тридцать четвертой странице и изучаем график, изображающий галопирующую инфляцию. Кто скажет, почему она носит такое название?

Ага… Лес рук. Никто ничего не учил, даже не читал. Зато всезнайка Джон, постоянно перебивающий скучные лекции, умными репликами, раздражал работниц умственного труда. В его «светлой» голове располагалось знаний на десяток человек. Ученики тупо смотрели на толстенные тома, наполненные кучей бессмысленной информации, делали неразборчивые записи в тетрадях, только бы от них отстали назойливые тетки. Те же в свою очередь продолжали политику вдалбливания в неразумные умы полезных вещей.

— Новый параграф, — объявляла училка, поправляя нелепые очки, — ставим дату, записываем тему.

— На дом задание будет? — спрашивала Тина.

Как оказалось у нее имелись все задатки отличницы.

— Не будет, если на уроке все успеем. А на завтра — устроим проверочную работу.

Полгода, группа мирно дремала на занятиях, ожидая, когда же, наконец, начнется хоть какая-то движуха. И тут началось — скучные училки отбыли в отставку. Наступила пора уроков этикета, обыденных бытовых методов общения. Девочки приступили к изучению правил ношения одежды, технике макияжа и прочим дамским премудростям. Этой наукой занималась лично Алевтина, считающая себя эталоном вкуса.

— Маскировка — прежде всего, — убеждала она.

Девчонки похихикивали, представляя себя с продольными полосами на лице и в форме морских пехотинцев.

— Нужно примерить на себя нужную роль и соединить ее с внешней оболочкой. Женщины бывают разные: светские львицы, интеллигентные леди, бомжихи. Вы, обязаны, в зависимости от условий, привести себя в подобающий вид. Мы рассмотрим самый уникальный образ — роковая женщина-соблазнительница. Алевтина в мельчайших подробностях рассказывала о тенденциях моды, чувстве стиля не только в одежде, но и в манере говорить нараспев.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- От вас требуется…

Далее следовал внушительный список, в котором имелось все от ношения париков, очков, до умения держаться за столом. В довесок — язык жестов, тонких женских штучек, привлекающих внимание противоположного пола, на который, по всей видимости, и предстояла охота. Курс бальных танцев и культуры построения диалогов.

— Ваша сила в женственности, — объясняла Алевтина.

Тина, прежде никогда не наводящая красоту, сердилась на свое отражение в зеркале, считая его уродливым: рисовала брови черным цветом, строго вымеряя геометрию угла, красила губы ярко-красной помадой, на манер клоунессы.

— Черт! — громко ругалась, она, — и кто же придумал эту фигню, жила же преспокойно и без духов, и без помады.

— Женщина — это десять процентов природных данных, остальные девяносто — заслуга косметики, удачно подобранной одежды, — внушала Алевтина.

Карина взирала на мытарства подруги с неудовольствием, ведь помочь не могла, у нее самой дела шли из рук вон плохо. Если раньше она синими тенями обводила глаза, накладывала лиловые румяна на скулы и отмечала форму губ черным карандашом, то сейчас, по словам наставницы — это оказалось верхом безвкусицы. При этом она ставила в пример холодно-равнодушную Викторию, которая умела создавать образы роковой красавицы. Как же! Древняя профессия обязывала.

Акцентируя внимание на слабостях мужчин к «ярким оберткам», в которые заворачиваются женщины, чтобы произвести ошеломляющее впечатление, Алевтина Игоревна давала сто первое руководство:

— Создавайте образ женщины, стремящейся к счастью. Легкие, будто крылья бабочки, руки с идеальным маникюром, должны порхать в направлении солнца.

— Это как? — не поняла Тина, представляя чудную картинку: этакий мотылек внушительной комплекции, распростертый над бренной землей в стремлении полета.