Секта - Микаэль Крефельд

Женщина задумчиво склонила голову:

– Так это семейный запрос?

Томас закивал и постарался придать своему лицу самое благостное выражение, какое только возможно.

– Да, именно так. Это вроде истории о блудном сыне.

Томас в точности уже не помнил эту притчу, знал только, что в ней говорилось об отце, который прощает вернувшегося сына, ну и так далее.

Сжав в руке золотой крестик, висевший на груди поверх закрытого ворота, женщина сказала:

– Ну, тогда… Тогда вам лучше поговорить с нашим ректором.

Женщина встала и ушла на террасу. Вскоре она вернулась в сопровождении немолодого мужчины с загорелым лицом и большими залысинами на лбу.

– Поуль, – представился мужчина, протягивая Томасу руку.

– Простите, что я оторвал вас от завтрака, – сказал Томас, здороваясь.

Томасу он напомнил учителя труда, который был у него в средней школе.

– Не стоит извинений, – улыбнулся Поуль. – Как я понял из слов Карен, вы по поводу одного из наших бывших слушателей?

Томас кивнул и повторил то, что уже говорил Карен, однако на этот раз не стал ссылаться на притчу о блудном сыне.

– Ну что же. Вы производите впечатление человека достойного доверия, так что постараемся узнать, – сказал Поуль и направился к столику дежурной. – Посмотрим, что там у нас найдется в компьютере.

Он сел за стол и ввел пароль.

– Как, вы сказали, его имя?

– Его зовут Якоб… Месмер.

– А, вот кто вам нужен! Я хорошо его помню…

– О’кей, – сказал Томас, почувствовав невольное уважение к собеседнику, который через столько лет мог вспомнить одного из своих учеников, едва услышав его имя. Ведь с тех пор у него наверняка перебывало множество студентов.

Поуль быстро просмотрел картотеку в компьютере:

– Очень жаль, но, по-видимому, это было слишком давно.

– И вы не держите архива, где можно было бы найти какие-то сведения?

Поуль отрицательно покачал головой:

– Два-три года назад при переезде сюда мы воспользовались случаем, чтобы избавиться от всего лишнего. – Он встал и вышел из-за стойки к Томасу. – Когда в связи с его именем в газетах поднялась шумиха, нам часто звонили представители желтой прессы, чтобы расспросить о нем.

– Чем они интересовались?

– Каким он был студентом. Не был ли он замешан в чем-то скандальном в период обучения. – Поуль с улыбкой покачал головой.

– Поэтому вы его запомнили? Из-за шумихи в прессе?

– И да и нет, – пожал плечами Поуль. – Якоб был хорошим студентом, отличался большим усердием. А что там после о нем говорили и писали, это мне совершенно неинтересно.

– А может быть, с кем-то из преподавателей или учащихся его связывали дружеские отношения? – Томас кивнул в сторону террасы со столами.

– Я единственный, кто здесь остался с тех пор, и, что касается меня, могу твердо сказать «нет».

– Может быть, у вас случайно остался адрес или телефон кого-то из его однокурсников, которые могли бы знать, где он находится?

– Сожалею, но нет, – сказал Поуль с таким выражением, что сразу было видно: он говорит то, что думает. – Якоб был не из тех, кто окружает себя друзьями. Не поймите меня неправильно: здесь, в школе, его любили. Он умел привлекать людей на свою сторону – соучеников, и не только. Он всех умел зажечь, когда надо было организовать какое-нибудь мероприятие – сбор средств, например, или библейское собрание. Но там, где речь шла о повседневных социальных контактах, тут он проявлял какое-то безразличие. Может быть, потому, что он был значительно старше остальных наших учащихся.

– Известно ли вам что-нибудь о религиозной общине, в которую он вступил после окончания вашего института?

– Да, он был связан с проповедником из числа пятидесятников, но Якоб, по-моему, очень скоро понял, что если он создаст собственную общину, то сумеет лучше послужить Богу или себе самому, – закончил Поуль с улыбкой.

– Это как понимать? – спросил Томас, тоже улыбнувшись собеседнику.

– Не хочу ни о ком злословить, но, думаю, я не совершу лжесвидетельства, если скажу, что Якоб хотел занять ведущее положение, это было его главной мечтой. К сожалению, это оказалось важнее служения Богу. Он страдал тем, что называется Superbia.

– Су… А что это значит?

– Superbia, или гордыня, – первый из семи смертных грехов. Я просил его поработать над этим, а в остальном он был не плох. Передайте ему от меня привет, если увидитесь.

– Непременно. Спасибо, что уделили мне время, – сказал Томас, пожимая Поулю руку.

Когда он направился к двери, Поуль его окликнул. Томас обернулся.

– Не знаю, пригодится ли вам это, но я вспомнил, что через несколько лет после того, как он закончил у нас курс, я получил от него приглашение на библейский вечер. Он должен был состояться где-то на Амагере.

– В помещении, которое занимала община «Избранников Божиих»?

– Да, «Избранники Божии», именно так он назвал свое движение, – улыбнулся Поуль. – Но нет, собрание было назначено в какой-то церкви, однако я был занят и не смог пойти, а в какой именно церкви, я уже забыл.

Возвратившись на «Бьянку», Томас застал Эдуардо на палубе его кеча. Эдуардо сидел в одних шортах, перед ним был ноутбук. Томас подошел к кечу и встал, заслонив собой солнце. Эдуардо на миг вскинул голову, не отрываясь от клавиатуры.

– Ну что, amigo? – спросил он, снова уткнувшись в экран.

– Припозднился вчера?

Эдуардо пожал плечами:

– Спасу нет от этих сеньорит! Из-за них не успеваю вовремя делать работу. Эту статью я должен был сдать два дня назад.

– Бедняжка! – иронически пожалел его Томас. – А у меня тут возникла проблема, и нужна твоя помощь.

– Только не сейчас, Ворон, – сказал Эдуардо, оторвавшись от клавиатуры. – Ты понимаешь, в каком я цейтноте?

– Тяжко тебе приходится.

– Ты даже себе не представляешь насколько. Знаешь ли ты, какие нынче трудные времена для честной журналистики, когда на нас давят со всех сторон и мы вынуждены ежедневно отстаивать свою свободу слова!

– Подумать только! И о чем ты там пишешь?

– О том, как наш муниципалитет перевернул все правила, установив в Копенгагене правостороннее движение.

– Да ведь оно вроде бы всегда было правосторонним!

– Я имел в виду в политическом смысле. В политике!

Томас поднял сжатый кулак в революционном приветствии.

– О’кей, Че! Зайди ко мне, когда закончишь, и захвати с собой эту штуку, – сказал он, махнув на компьютер. – На нем можно просматривать диски?