Деньги - Поль-Лу Сулицер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 71
Перейти на страницу:

Мы лежим на кровати, и ее ноги на пятнадцать сантиметров длиннее моих, хотя наши головы находятся рядом.

– Я могла бы претендовать на Швецию и Норвегию, но нет, я благоразумна. И я прошу всего лишь десять процентов.

Я посмеиваюсь.

– Обойдешься и половиной процента.

Пауза.

– Пять процентов, – говорит она.

– Держи карман шире!

Снова пауза.

– У меня много идей, – говорит она через минуту, с трудом переводя дух. – Например, я могла бы обучить целый батальон девушек. Без лифчиков.

Пауза. Ее кожа пахнет жасмином, и я не могу пожаловаться на ее умения. Наконец я говорю:

– Ладно, согласен на один процент.

Она встает, подходит к окну, чтобы открыть его, включает на полную мощность кондиционер и, когда мне становится холодно, снова начинает меня разогревать.

– Три процента.

– Два.

– Насилуют!

Париж.

После обычных утомительных подсчетов я прикидываю, что в Гонконге должно быть три часа утра, обычно Ли и Лю в это время подходят к пику своей формы. Каким-то чудом, способным потрясти любого француза, сразу устанавливается телефонная связь, и на другом конце провода я слышу голос Ли или Лю, а может, того и другого. В Лондоне у меня появились новые интересные идеи гаджетов, и я быстро подал заявку на получение патентов, в том числе на «Сумку смеха» (сумка, из которой всякий раз, когда вы ее поднимаете, раздается хохот призрака-вампира) и особенно на «Фантомас-банк» – копилку, из которой высовывается рука, вырывающая монету из ваших пальцев. Она станет моим коньком. До меня доносится межконтинентальный хохот Ли и Лю.

– По цене за штуку не торопитесь, – говорит Хаятт, у которого с каждым днем все больше ухудшается настроение, поскольку он осознает, что бизнес с гаджетами принимает удивительный размах. Он видит начало большого успеха. Видит он это на примере Франции. Он еще больше убеждается в успехе дела после встречи с американскими бизнесменами. Они заинтересованы в моих гаджетах, а я держатель патентов; очень скоро мы подписываем контракты и договариваемся: либо они покупают изделия напрямую у меня для перепродажи, либо производят их у себя по лицензии. Решено, что Хаятт отправится с ними в Соединенные Штаты, чтобы урегулировать последние детали, а я тем временем позабочусь о Европе. По идее, мы должны были поменяться ролями: Хаятт остается, а я лечу через Атлантику, но мне нужно встретиться с Марком Лаватером.

– У меня ничего нового, – говорит Лаватер. – Я рассказывал вам о Леони?

– Нет.

– Это супружеская пара. Их десять или двенадцать лет назад наняли присматривать за «Капиллой» в Сен-Тропе. Нанимал нотариус. Я с ними разговаривал: они ничего не знают и ничего не видели, за исключением какого-то автомобиля со швейцарскими номерами – «мерседеса», как они считают, – который приезжал ночью и уехал до восхода солнца. Нотариус предупредил их, чтобы они не вмешивались и даже не пытались узнать, кто был в машине. И они действительно никого не видели.

– Когда это было?

– Двадцать восьмого августа, три года назад.

– Десятая годовщина смерти отца.

Лаватер улыбается:

– Я даже подумал, не вы ли это были?

– Смешно. Я умираю со смеху.

– Успокойтесь. Леони ничего не знают. Им поручено поддерживать порядок в доме и ничего в нем не менять.

Меня охватывает ярость. Кто же все-таки владелец дома в Сен-Тропе? КТО ОН? Эта тайна сводит меня с ума. Я спрашиваю Лаватера:

– А нотариус? Его можно купить?

– Тоже смешно, – отвечает Лаватер. – Сейчас я умираю со смеху.

Он улыбается, затем успокаивает меня:

– Ладно, не стоит драматизировать. Все в конце концов прояснится. Почему бы нам вместе не поужинать у меня дома как-нибудь вечерком?

– А остальное? Тот список имен, который вы мне обещали?

– Через несколько дней я собирался отправить первый отчет в Кению. Но вы здесь, в Париже. Вам придется немного подождать. Вы хотите, чтобы я вернул вам пятьдесят тысяч долларов? Я верну их немедленно, если хотите.

Наша дружба, безусловно, зародилась раньше, но по-настоящему она оформилась в эту минуту. Несмотря на ярость, сдавившую грудь, я улыбаюсь ему.

– Ничего, я подожду столько, сколько надо. И я приду к вам на ужин в один из ближайших вечеров. С удовольствием.

Проходят полные забот два дня. На основе сети Хаятта, как оказалось очень полезной, мне удалось организовать по-настоящему европейскую структуру дилеров, которые переживут вместе со мной авантюру с гаджетами и с которыми меня еще не раз столкнет судьба, как с Леттой в Риме. Однако тот успех, даже триумф, в делах не помогал мне избавиться от непроходящей тоски, почти озлобления, которая поселилась в моей душе после встречи с Лаватером. Хаятт в Соединенных Штатах, а я здесь один, за два дня до дня рождения, когда мне стукнет двадцать два года. Изнеможенный от усталости после десяти или двадцати переговоров и обсуждений, я снимаю в гостиничном номере трубку телефона, нервно играя с зажигалкой-магнитофоном, которая каждый раз, когда ее открываешь, орет: «Ты схватишь рак, несчастный олух!» Да, чертовски тонко подмечено и к тому же с хорошим вкусом… Но самое страшное, что это будут покупать и уже покупают. За три дня мы продали десятки тысяч этих штук.

– Уте? Садись на первый самолет и прилетай ко мне.

– Только если мне захочется, приятель.

– Ты хочешь?

– Ну я не против.

– Тогда до скорого!

Она прибывает в половине десятого после такси, самолета и еще одного такси. С ней два тома Британской энциклопедии, а на шее – полный мешок с морковью, как у лошади Республиканской гвардии, прибывшей на пикник с мерой овса. Я везу ее на ужин в ресторан на площади Мадлен. Мы садимся за столик, и я напускаю на себя жалобный вид:

– У меня тоска, Уте.

Она распахивает свою блузку, и метрдотели в смятении смотрят на нее. Уте показывает грудь с нарисованной на ней ромашкой и соском в виде бутона. Очень мило.

– Краска почти не стирается, и если ее лизнуть, то чувствуется вкус малины. Ты хочешь лизнуть?

Я обвожу взглядом метрдотелей, сомелье, официантов, двадцать или тридцать посетителей, которые уставились на нас. Посылаю им глупую улыбку и отвечаю:

– Как ты думаешь, малина сочетается с раковыми шейками?

Она гладит меня по щеке.

– Ты все еще тоскуешь?

– Уже нет. А сейчас спрячь-ка свою грудь.

Мы резвимся добрую часть ночи, а под утро заказываем завтрак, который нам приносят с обычной неторопливостью, то есть через три четверти часа, и я сразу узнаю голос горничной.

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 71
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?