Архонт - Роман Прокофьев

Грэй: Я категорически против бомбардировки. Считаю это преждевременным. Предлагаю сначала выяснить намерения Одержимых, довести до них новые директивы Стеллара, уточнить цели Ши и попробовать решить вопрос мирно. Дай мне еще немного времени. Сутки, может, двое. Что мы теряем?

Говоря это, я уже понимал, что Кастора не переубедить. Они не верили в переговоры. Они не верили в то, что Одержимые могут перестать быть врагами. Они видели в будущем только войну. Которая не принесет нам ничего, кроме смертей и, в конечном итоге — поражения. «Абсолютов» в Городе после недавних событий осталось меньше десятка, чудовищных тварей Левши, где-то на морском дне ползущих к Городу, гораздо больше. Оружие нам еще пригодится, и очень скоро. Врагов вокруг хватало, и не стоило увеличивать их количество.

Кастор: Время. Мы теряем время. Самый драгоценный ресурс. Тот, кто знает, когда он может сражаться, а когда не может, будет победителем. Поверь мне, Грэй, сейчас наилучший момент для удара. Они скучены, уязвимы. Когда Одержимые поймут, что обнаружены, они начнут действовать. Возможно, действуют уже сейчас, мы не знаем.

Грэй: Разве не лучше победить, вообще не вступая в сражение?

Кастор: Война уже идет…Напоминаю, командир Легиона — я. Ты сам так решил. Поэтому позволь мне определять стратегию. К тому же не все зависит только от нас. Есть еще Звезда. Грэй, я не могу и не буду тебе приказывать. Рекомендую немедленно покинуть район Нео-Арка. Там может стать очень жарко.

Вежливо, но непреклонно. Я разговаривал с каменной стеной. Отогнав раздражение, что смена власти в Городе не изменила в глобальном плане политику Легиона, я задал последний вопрос:

Грэй: Сколько времени у меня еще есть?

Кастор: Не знаю точно. Жду ответа от Звезды. Возвращайся в Город. Ты нам нужен здесь. Подумай о своих людях.

Я в ярости выключил ретранслятор, поняв, что ничего от него не добьюсь. Конец связи.

Ворон неслышно подошел ко мне. За его спиной маячила встревоженная Алиса. Все они получили известие о новой директиве через вокс-связь наших когиторов.

— Синяя Тревога. Что дальше, Грэй? Возвращаемся или продолжаем?

— Продолжаем. Я должен встретиться с Одержимыми. А ты будешь меня прикрывать.

— Они теперь знают, что я здесь, — задумчиво произнес убийца Одержимых, — Зря ты оставил в живых Стрелка. Они меня ненавидят. Будут искать, просто чтобы свести счеты.

— Я знаю. И еще они тебя боятся. Это сработает на нас.

— Верно, но сейчас из-за меня опасность грозит и тебе. Я просто предупреждаю, знаю их. Они хотят мести.

— Мести… Кровь у всех на руках, и у Города, и у Одержимых, — медленно сказал я, — Мы должны это остановить, Ворон.

— Зачем?

— Что — зачем?

— Зачем ты делаешь все это? Хочешь спасти их? Одержимые — предатели, трусы, убийцы, — на скулах Ворона вспухли желваки, — Их осталось немного. Кучка. Можно раздавить всех, хоть Легион уже и не тот, что раньше.

— Нас тоже осталось немного. И они тоже Инки, Ворон. Если бы я делал все, как положено, ты бы сидел в анимариуме. А ее, — я чуть заметно кивнул в сторону Алисы, — подчинила бы азур-сущность. Но я предпочитаю действовать так, как подсказывает мне совесть. И вы сейчас со мной, здесь. Это тебя не убеждает?

— Убеждает, — сказал Ворон, — Только это и убеждает. Прометей всегда видел дальше остальных. Будь по-другому, я бы уже убил тебя.

Он сказал это спокойно, глядя в глаза — и я понял, что убийца Одержимых говорит правду. Алиса шевельнулась рядом, уловив мою невысказанную мысль, но я жестом успокоил ее — для тревоги не было оснований. Меня интересовало немного другое. Сейчас, пока Стрелок передает мое сообщение вражеским лидерам, возникла небольшая оперативная пауза, можно было поболтать по душам и выяснить кое-какие давно подвисшие моменты.

— Есть еще одно, верно? — усмехнулся я, — Месть бессмысленна. Погибших не вернешь. Ты отправил за Грань кучу народу, тебе стало легче?

Ворон вздохнул. Его пси-поле казалось принадлежащим почти нормальному, рассудительному человеку. Нет отблесков кровавого безумия, которое вновь всколыхнулись при виде Стрелка. Задумавшись, он ответил не сразу:

— Сначала мне казалось, что да. Потом… я начал получать от этого удовольствие. Убивая. Мучая. Причиняя боль. Сегодня… это проявилось снова. Ты остановил, правильно. Спасибо. Меня тошнит, от того, каким я был раньше. Опять… не хочу.

Это признание многого стоило. Старые Инки — ходячая кладезь психических расстройств, человеческая природа не выдерживает бессмертия и могущества. Мой ментальный дар позволял им вновь обрести собственную целостность. Кай, Алиса, Ворон, да и все остальные — они ведь шли за мной не просто так. Это стоило использовать, и на это я особенно рассчитывал, готовясь к переговорам с Одержимыми.

— Расскажи мне, как все начиналось. Ты ведь был в Городе, когда Одержимые вернулись с Черной Луны?

— Нет. Почти все Инки, кто был в Городе, погибли. Я тогда отлучился — снимать Тревогу в один из аванпостов «Европы».

Его голос казался почти равнодушным, хотя в огне «Абсолюта» сгорела вся его семья, включая детей. И все близкие друзья. Удар уничтожил больше двух тысяч Инков — всех тех, кто оставался защищать Город, когда основная часть Первого Легиона отправилась на Черную Луну. Жертвы среди мирного населения исчислялись сотнями тысяч. Вероятно, тем, кто вернулся на руины Города, казалось, что системе Стеллара нанесен смертельный удар.

— Получается, уцелели только те Инки, что были вне Города?

— Да. Орфей, Кастор, Кассандра, Фурий и остальные тогда служили в гарнизонах Монолитов. Им пришлось вернуться в Город, чтобы остановить то безумие, которое началось тут после того, как Одержимые вскрыли Куб. Из городских Инков побоище пережили немногие, а тот Совет — вообще единицы. Шепот и Немезида.

Шепот был мертв. А Немезида обнулена. Я вспомнил нейропломбу Прометея и полуобнаженную смуглую женщину на постели, их разговор накануне отбытия Первого Легиона. Немезида была близка к Прометею. А еще я вспомнил, что знакомые Инки упомянули, что Ворон тоже хорошо знал ее.

— Как они уцелели?

— Я не знаю точно, — Ворон пожал плечами, — Рассказывали, что Одержимые хотели прорваться к Стеллару. Их защитила от «Абсолюта» экстрамерная полость. Полигон же тоже уцелел.

— Немезида. Можешь рассказать о ней? Я слышал, одно время вы общались?

— О, Немезида, — усмехнулся Ворон, прищурившись, — Ну, одно время она была моей связной. Меня не любили, ее ненавидели. Да, я ее знал. Значит, ты не забыл ее? Она ведь была твоей ученицей, твоей правой рукой. И, хоть вы и скрывали это, между вами так искрило, что…

Видимо, мое выражение лица и напряжение пси-поля дало знать, что он перебирает, и убийца Одержимых осекся, но через несколько секунд продолжил: