Где-то во времени. Часть первая. - Anthony Saimski

очень странно, — заключил я.

— Я вот что подумал; надо было взять Бабаху и заставить его говорить!

Я невольно помотал головой, а Гарик легонько улыбнулся.

На самом деле, я был уверен на сто процентов, что Вовка никогда не стал бы угрожать оружием незнакомому человеку. Да и знакомому тоже. Все же, он был одним из самых добрейших людей, которых я знал. Хотя сейчас, с небольшими залысинами по бокам головы и покрасневшими на морозе ушами, он выглядел весьма устрашающе.

— Думаю, угрозы ни к чему бы не привели, Володь, — рассудительно отозвался Игорь. — Но кое-что мы всё-таки узнали...

— Что кто-то прошёл до нас? — тут же уточнил я.

— Именно. И что вот эти штуки, отвечают за какой-то призыв о помощи, на который мы явно должны откликнуться.

— Призыв о помощи? — переспросил Бабах. — То есть, мы должны кого-то спасать что ли? Мы что, Чип и Дейл? А Боливар тогда — Рокфор? Вжика только не хватает...А Гайка кто? Тохан?

— Ну тебя на фиг, Бабах, — отмахнулся я.

— Слушайте, мы нашли эти медальоны случайно, — совершенно серьёзным тоном начал Игорь. — И теперь хотя бы примерно знаем, для чего они нужны.

— Да, я понял, — скептически отозвался Вовка. — Это радиоприёмники. Для сигналов о помощи, ёптить. Только нам кто поможет?

— Ну, если уж мыслить такими критериями, то тогда мы можем только принимать это условный призыв. Чтобы самим излучить — понадобиться ретранслятор.

— Ага, — кивнул я. — Усилитель сигнала ещё скажи.

Гарик тихо хмыкнул.

— В любом случае, я знаю не больше вашего, парни.

Мезенцев замолчал и уставился в окно, продолжая неспеша жевать сосиску.

За стеклом по-прежнему ничего не изменилось. Перепаханная чёрная земля и падающие хлопья снега. Все тот же бледный свет, пробивающейся сквозь белёсые облака. Или снежные тучи. Мне внезапно представилось, что весь этот мир может быть одним огромным шаром, опоясанным дорогой. А может вообще миром-кольцом. Может быть там, за кромкой снегопада и нет ничего вовсе. Чёрт его знает, как тут всё устроенно.

— Я вот знаете, что подумал? — пришло мне в голову спустя несколько минут тишины, нарушаемой лишь поскрипыванием салона и гулом двигателя.

— Что сосиски с пармезаном были бы ещё лучше? — живо поинтересовался Вовка.

Гарик вопросительно поднял бровь.

— Нет. Но мысль хорошая, — хмыкнул я. — Вы заметили, как нам на всё становится пофиг? Или может быть это только я так себя чувствую? Нет, правда, подумайте: мы в другом мире. Расскажи кому-нибудь такое, пальцем у виска покрутит и в дурку отправит. Только что говорили с каким-то непонятным мужиком, который больше на персонажа фильма похож. Не знаю, какой-нибудь там демон-хранитель измерений...

— Для демона-хранителя его стряпня весьма недурна, — заключил Мезенцев.

— Соглашусь, — кивнул я, — но все же? Куда мы вообще едем, что дальше будет? Блин, парни, извините что скажу это в слух. Знаю, мы договорились, но просто: когда последний раз думали о доме? О том, что там сейчас происходит?

Вовка ничего не ответил, продолжая смотреть на дорогу. Гарик еле заметно кивнул и задумчиво зашуршал краем пакетика, пытаясь то ли вытереть об него пальцы, то ли завернуть уголок.

— Мы даже не осмотрелись здесь. Просто едем вперёд, как роботы какие-то... — я чувствовал в себе странную потребность сказать ещё что-то, но никак не мог подобрать слова, чтобы сформулировать мысль.

Да и сама мысль была какой-то непонятной абстракцией на уровне еле различимых чувств и эмоций.

Гарик посмотрел на наручные часы и хмыкнул.

— Мне кажется я знаю, почему ты так говоришь. Для нас сейчас пять утра. Вернее, если бы остались в Челябинске... В том, другом Челябинске, то было бы пять... Вы поняли в общем.

— Да поняли, не дураки, — отозвался Бабах.

— Ты переутомился просто.

— Я не переутомился, Гарик. Я пересрался. Причем ещё на том моменте, когда по нам стрелять начали.

— Вот, — тут же протянул Мезенцев. — Это отходняк от стрессовой ситуации. Нам всем надо отдохнуть, и поспать. Сейчас всё равно бесполезно об этом говорить.

— А как же этот, как его, призыв?! — Вовка повернул к нам голову.

— А что с ним будет? Мы сколько в Челябинске торчали? Другом Челябинске? Он, получается, каждый день призывал, а мы не особо торопились. Так что, лишние несколько часов погоды не сделают.

— Хорошо, — согласно кивнул Вовка, и стал притормаживать. — Моя очередь на скамейке спать.

Гарик кивнул. Я проложил доедать сосиску, погрузившись в свои мысли. Боливар сбавил скорость и остановился. Бабах даже предусмотрительно прижался к обочине, будто мы могли кому-то здесь помешать.

— Ну-ка, Гарик, поберегись...

Вишняков поднялся на водительском месте и перекинул ногу через спинки пассажирских сидений. Мезенцев прижался к стеклу, освобождая место для акробатического этюда.

— Вован, а почему бы просто дверцами не воспользоваться, как все нормальные люди? — поинтересовался я.

— Вот ещё Тепло выпускать, — Вишняков перебрался в салон и окинул нас победоносным взглядом.

Глядя на его хоть и весёлое, но очень усталое лицо, я мысленно согласился с Гариковским утверждением. Похоже, нам всем действительно надо было отдохнуть. Вовка, тем временем, взял полторашку и сделал несколько жадных глотков.

— Все-таки вовремя мы поели, — хмыкнул я, приговаривая последний кусочек сосиски. — Я так жрать хотел, что невмоготу уже становилось.

— Не знаю, — отозвался Бабах вытирая губы рукавом кофты. — Мне было больше интересно увидеть хоть что-нибудь, кроме снега и дороги.

— А я выспаться хотел, — зевая протянул Игорь. — И всё еще хочу.

— Так, подождите, — задумался я. — Это что выходит? Каждый получил то, что хотел больше всего в данный отрезок времени?

— Чего? — Вовка поставил бутылку на стол.

— Я есть хотел — пожрал. Гарик спать — сейчас выдрыхнемся. Ты увидеть хоть что-то кроме дороги — вот тебе продавец сосисок и хибара какая-то. Чёрт, парни! Почему никто не хотел домой?!

Я раздосадовано хлопнул ладонью по столу.

— А сам-то ты почему еды хотел, а не домой? — отозвался Вован повернувшись ко мне задницей, явно не воспринимая всерьёз мою догадку. — Так, где шинель, я под ней буду спать.

— Тохан, ты загоняешься уже, — Мезенцев выразительно на меня посмотрел. — Давай-ка поспи лучше.

— Но сам