Это Настоящий "Красный цветок", а не Ци-Гун "99 пальцев" - Мария Роттер

– Наш задохлик победил, победил, победил! – заорал Клоун. – А касса за господином У. Только он поставил на победителя. Все другие дружно поверили в нашего ветерана.

Эффект был потрясающий. Все кинулись к У с просьбой разрешить потолкать меня. Клоун организовал другую прибыльную схему, она напоминала городские боксерские автоматы: бросил монетку, можешь ударить по груше, а на дисплее высветится сила удара. Меня поставили в столб, подходил очередной участник, бросал в урну монету и прикладывался ко мне, пытаясь сдвинуть с места! Ура! Я не поддался никому. Это так удивило всех, просто фантастически поразило.

Что после этого были парные поединки… У поставил только на Купца-Воина. Наклонившись к моему уху, он прошептал: «Сейчас моих сделают. И поделом этим лентяям. Я бы поставил против, но это было бы неприлично».

Правила боев были простые: без оружия, без судьи, в глаза не бить, «хозяйство» друг другу не отрывать. Драться до победы, которая заключается в том, что один из противников не может или не хочет продолжать поединок. Желательно при этом не калечить. Но это уж как получится.

Выглядели все бои до удивления однотипно. Серьезно настроенные и не понимающие шуток мужчины старательно и очень привычно били друг другу морды. Битье продолжалось недолго, потом они сходились и начинали бороться. Техники особой не было, сила на силу, привычка на привычку.

Как и предвидел У, один Купец-Воин освоил его технику до уровня, применимого в рукопашной схватке. И выглядело это зрелищно – даже явно привычная к таким представлениям публика выла от восторга. Вокруг Купца-Воина как бы вращались огромные крылья. Ни о каком ближнем бое и речи не было, никто из его противников просто не мог подойти нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки.

– Вот так выглядит наше семейное искусство, – с гордостью сказал У, – если, разумеется, человек сумел его освоить, а не ходил заниматься черт знает сколько времени и ухитрился ничему не научиться.

По поводу остальных своих учеников У не сказал ничего, только махнул рукой. Хотя никто из них особенно сильно не получил – сказалась прошлая богатая практика, – но, в общем, они ничем не отличались от своих соперников, не ходивших к У.

Когда все направились к воротам, растянувшись в колонну во главе с У, меня догнал Consigliere и, широко улыбаясь, спросил: “Как вы думаете, голубчик, кто там стоял, вы или У?”

Прошло два дня. Мы сидели на веранде и трапезничали. Вначале У завел меня в зал. Там было просторно, но душно. Мы вышли – на веранде намного вольнее. Крошечный садик, в котором росли мелкие ярко-красные розы, был разбит прямо за перилами.

– Цветок, – указал У. – Красный цветок. Наше место, чувствуешь, как пахнет? Perfetto!

«Наше место», которое У торжественно называл «ristorante», было минутах в двадцати ходьбы от усадьбы. По здешним меркам, где пеший переход километров в двадцать считался нормой, – прямо под боком. Мы пришли в благодатное время, когда жара уже спала, но еще не стемнело. У чувствовал себя здесь как дома. Хозяйка, матрона лет сорока, с хорошо сохраненной, хотя и тяжеловатой фигурой, поцеловала его, когда мы пришли, а затем обняла меня и расцеловалась со мной, как с близким родственником.

Внутри какая-то компания, похожая на семью в трех поколениях, скучно отмечала свой праздник. Снаружи на террасе было человек пять, явно знакомых друг с другом. Видно было, что это заведение «для своих». Настолько «для своих», что никого не смущали бродячие собаки, коих у веранды лежало несколько – от шавок до огромного зверя.

Из оживленной, очень оживленной речи хозяйки до меня дошло только: «Vino bianco o vino rosso? (Белое или красное вино?)»

У достойно мужчине ответил «Tutti e due», что в дословном переводе означало «все и оба», похоже было, что он собирался напиться (или напоить меня) «вдребезги и пополам».

– Вот ты и готов… все, что я намеревался сделать для тебя, я сделал, – с особым настроением проговорил У. – Может, ты и не понимаешь до конца, какую шутку я сыграл с тобой, но у меня не было выбора. Ты был в коме, разбитый, стоял на пороге и ждал – туда или сюда. Я вынужден был потянуть тебя за руку. Без «Красного цветка» ты бы не обошелся. Родившийся ребенок начинает жить своей жизнью, это не его выбор, а придется! Теперь ты владеешь «Красным цветком» и таких, как ты, совсем немного. Они не знают тебя, ты не знаешь их. Но так устроено в этом мире, что однажды какой-то мужчина или какая-то женщина придут к тебе вдруг, но не случайно, хотя и у тебя, и у него, или у нее, будет уверенность, что просто звезды сошлись или так выпали кости. На самом же деле пришло время «Красного цветка» – ты будешь учить или будешь учиться.

– А как узнать, что это ко мне?

– Однажды я встретил человека не из местных, но и не из наших. Ци подсказала мне, что он не «левый». И правда, его столб очень был похож на наш, но без пальцевой части, начальная и конечная фазы другие…

– Наши лучше?

– Ты еще смеешь спрашивать?

– Вы его поправили?

– Предложил, но он сказал, что его Учитель ему это передал так, значит, оно ему так и нужно.

– Это правильно, У?

– Это его право. Думаю, он еще не чувствует по-настоящему, куда идти… Может, и прибежит…

Меня удивило, что матрона неторопливо удалилась на кухню, даже не приняв заказ по блюдам. Сомнения развеял У, сообщив, что меню тут одно из восемнадцати блюд, второе – из двенадцати перемен! Но У второго набора никогда не заказывает, чтобы не обижать хозяйку.

Вскоре мадам лично принесла первое блюдо. Она держалась очень достойно, угодливостью и не пахло. Выглядело это так, как если бы важная дама принимала своих лучших друзей. Настолько «лучших», что даже принялась собственноручно готовить для них и подавать им.

Я не представлял, что нормальный человек в состоянии съесть 18 блюд, о чем и сообщил У.

– Может, и очень легко, – засмеялся тот.

Система стала понятна, когда каждые минут десять-пятнадцать хозяйка начала возникать с небольшой горячей сковородкой: скворчащие оливковым маслом овощи, пара крохотных котлеток… Порции от раза к разу заметно тяжелели, как и увеличивалась скорость заправки меня вином. Мои многочисленные заявления, что я вина не пью, никогда не пью, совсем-совсем не пью, У неизменно парировал: «Сегодня необычный день, сегодня можно, сегодня я сам наливаю».

Сначала я пытался считать подаваемые блюда и наполняемые стаканы, но быстро сбился. Когда появилось что-то вроде зеленых от шпината макарон, размер порций стал просто чудовищным, а я пьяным-пьяным.

Когда я прекратил следить за собой, мне сразу стало легче. Это был другой метод расслабления. Я уже не ел и выпивал, я стекал по этой трапезе. Кульминацией стали два большущих блюда с жареной дичью.

Завершалась трапеза так называемым «dolce», или сладким. Это самое «dolce» было единственным, что мне не понравилось. В целом же обед был безупречен. У тоже был безупречен, и в аккурат к концу обеда сумел меня обездвижить.