Это Настоящий "Красный цветок", а не Ци-Гун "99 пальцев" - Мария Роттер

– У, может, вы его здесь оставите? Вам хоть и недалеко, но и себя, и парня намаете.

– Нет, надо идти, ему пора!

В этот момент его рука легла мне на спину между лопатками и он нажал… Совсем легко…

– Привет, старик! Как всегда? – и принялся наливать коньяк, не дожидаясь моего ответа. Вопрос и вправду был риторическим: мы знакомы уже несколько лет и симпатизируем друг другу, разве что не писали с крепостной стены, переплетая струи, как делают самураи в знак подтверждения дружбы. К тому же, я – постоянный клиент со стабильными запросами из разряда «трех Це» – coffe, cigare, chocolate с небольшой модификацией: склянка хорошего коньяку и две ягоды чернослива на закуску. У них, похоже, нескончаемый запас американского чернослива из банок твердого картона. Хороший коньяк, вкусный чернослив. И маленькая чашечка кофе под сигариллу. Из недели в неделю по пятницам, если не считать командировок. Тихий уютный бар под названием «до и после» почти дверь в дверь с моим подъездом. Своеобычный шлюз между машиной и квартирой, между буднями и выходными. Посвященные, близкие, свои знают легенду названия: «Она любила чашечку кофе до и сигаретку после». Остальные пусть ломают голову. Есть и кодовое изречение: «Лед и мелкие деньги – хлеб бармена». С моей легкой руки также прижилось итальянское «Un buon vino, un buon uomo e una bella donna dura poco», что по-русски: «Хорошее вино, хороший человек и красивая женщина длятся недолго».

– Где ты на этот раз пропадал?

– Неделя в Италии, теперь две недели свободен.

– Будешь дома?

– Не знаю… можно было бы и проветриться.

– Есть хорошая возможность пробздеться с гарантированным адреналином.

– Really?

– Really and truly!

– Что надо?

– Если ты настроен серьезно, я сделаю звонок. Чел придет и тебе все расскажет. Да?

– Давай!

Волевого типа спортивный мужчина за сорок. Шатен, густые волосы, короткая стрижка. Жесткий взгляд. Энергичное рукопожатие: “Привет, Тайд!”

– Всеволод! – отрекомендовался я.

– Нет, я знаю, тебя зовут Тайд, – неожиданно отреагировал он.

– Не хочу быть Тайдом! – буркнул я.

– Хорошо, тогда – Ариэль. И поверь, Лоск или Люкс – это пошло.

– Но почему обязательно меня нужно звать, как стиральный порошок?

– Знаешь, у меня есть друзья, они в отпуск ходят на Приполярный Урал, сплавляются на надувных плотах. Их зовут Кэп, Шкип, Старпом, Боцман и так далее в соответствии со спецификой флотской жизни. Эти прозвища за многие годы так приросли к ним, что я уже позабыл их настоящие имена. Шел сюда и подумал, что это нехорошо, не нужно поддаваться постоянству, нужны перемены, пусть в именах. Давай в этом сезоне будут актуальны стирально-моющие имена. – Он подкупающе улыбнулся. – Если ты Тайд, то я – Ариэль. Если нет, то наоборот.

– Особенно в ходу были клички вроде: «Коротыш», «Криволапый», «Техасец», «Лежебока Билл», «Роджер-Выпивоха», «Хромой Райли», «Судья» и «Эд-Калифорния», – сказал я, вроде как бы вбок, про себя.

– Откуда это?

– О'Генри, – скупо обронил я и добавил: – Имя и фамилия человека считались его личной собственностью, а чтобы его удобнее было кликнуть к стойке и как-то отличить от других облаченных в синие рубахи двуногих, общество присваивало ему какое-нибудь временное звание, титул или прозвище.

– Ну вот видишь, всё в русле старинных традиций! Так Тайд или Ариэль?

– А я еще никуда не еду. Какие предложения?

– Предложение поехать на яблочную шабашку. Шутка. А не поехать ли, сэр, нам собирать топазы? Или бериллы?

– А с чего адреналин?

– Подпольно и нелегально…

– А это не одно и то же? – прикинулся я.

– Мы будем делать это незаконно и ниже уровня земной поверхности, то бишь в шахте.

– Извините, вы меня видите в первый раз…

– А Виталика далеко не в первый. Мы с тобой в равном положении: если А равно Це и Б равно Це, то все договорились, правильно? Теперь прикинь, что Виталика зовут Це и он выступает нашим поручителем. Поэтому хватит тереть друг другу уши! Завтра, в самолете, у нас будет достаточно времени на обсуждение экскурсии. Кстати, литературовед, знаешь, откуда пошло выражение «склеить девушку»? В советские времена был клей под названием БФ, точь-в-точь как на погонах моряков Балтийского флота… Как я понимаю, у тебя увольнительная и нет времени терять время!

Уже уходя, он вдруг обернулся:

– Да, по-честному, друг мой, вы страдаете херней?

– Что-о?

– Вот! Старые доктора знали латынь: Hernia – это грыжа. Грыжей, спрашиваю, не страдаешь, а то носильщиков нам не положено?!

Я вообще-то по натуре авантюрист. Но так меня еще никогда не клеили…

Из моего окна сквозь прореху в листве растущих рядом с домом больших деревьев виден стоящий через дорогу храм. Сегодня тепло, но не жарко. Проем распахнутых настежь тяжелых дверей чернеет в подсветке яркого закатного солнца. Вышел охранник в милитари. Стал в портале и разнежился в ласковых лучах, закинув за голову руки. Храм, два креста – один высоко в небе, другой на самой земле…

Я очень люблю вид из моего окна, стоял бы и смотрел… но не меньше мне нравится менять виды. Я люблю путешествия!

Ход событий напоминал плотно сложенные в кулак пальцы: ни свет ни заря мой новый знакомый был у меня, лифт, такси, Домодедово, и вот уже 737-й «Боинг» решительно раздвигает утренние облака крыльями. Третьего дня я летел из Рима и не думал, не гадал о новом путешествии. И на тебе – через полтора часа мы должны быть в столице государства из ближнего зарубежья.

Хотите места подальше от чужих ушей? Возле иллюминатора? В бизнес-классе? А, у вас занятия по тактике? Да где угодно: ранний рейс, поздний сентябрь, суббота – свободно. И вот уже Тайд (я почти смирился с этим дурацким прозвищем) ликвидирует мою каменную неосведомленность. Ликбез он начал с вопроса о моем отношении к геммологии.

Вопрос навеял воспоминания. Два года назад в Тель-Авиве я был на экскурсии по алмазной бирже. Цирлих-манирлих: удостоверения с идентификацией по отпечатку пальца, шлюзы с кодовыми замками. Зашли в кабинет, а там дама с бейджем «Gemologist». Немолодая брюнетка, стройная, модная, яркая. Посмотрела на меня, улыбнулась – а мы три мужика и переводчица вокруг ее стола: «Ты женат?» «Скажем так», – отвечаю я неопределенно. «А что Скажемтак любит из украшений? – глядя мне прямо в зрачки, спрашивает она. – Давай я тебе замечательные скидки под праздник сделаю (канун еврейского Нового года)!»