Любовь во время пандемии - Екатерина Островская

– Во-первых, я знаю Горохова очень хорошо. Он соврет, дорого не возьмет. А во-вторых, откуда у Нины пистолет?

– А вдруг это пистолет самого Малеева? Он у него был, как сказал этот ваш Горохов, но Витя не носил его при себе, это я точно знаю, и в квартире его нет. Я, конечно, не рылась по полкам и ящикам. Но мне кажется, если в доме есть оружие, его не прячут, оно всегда должно быть под рукой. По крайней мере, в Америке делают так.

– Вы живете в Штатах? – поинтересовалась Вера.

– В Италии.

Вообще-то американка высказала вполне здравую мысль. Вера даже удивилась тому, что сама не подумала об этом. У Нины, которая показалась Вере весьма странной особой, возможно, был повод для убийства, если, конечно, у нее и в самом деле не все в порядке с головой. Она двадцать лет любит одного и того же человека, имеет дочь от него, а тот пренебрегает ею, плюет на ее чувства, заводит романы…

– Странно все это, – произнесла вдруг лежащая на заднем сиденье Заморина, – вот так живешь, живешь и не знаешь, что ждет тебя в темной подворотне…

– Она так кричала там, – шепнула Эмилия, – ее так трясло.

– …Ты покинул берег свой родной, – снова запела Инна, – а к другому так и не пристал… Что ж такое… Почему мне так не везет? Мы с тобой сегодня чуть не встретились, любимый, чтобы остаться навсегда вместе. Но не судьба, видно, прости…

– Надо отсюда уезжать, – вздохнула американка, – душно мне здесь, такое чувство, что девяностые не ушли никуда.

– Неустойка не грозит за срыв рекламного контракта? – поинтересовалась Бережная.

– Форс-мажор все-таки – пандемия. А на самом деле мне плевать на неустойку. Я могу себе это позволить. Да и потом, не посмеют они. А я уже к морю хочу: надоела ваша погода.

– Рекламный контракт уже заработал, – произнесла Вера, – завтра по всем новостям пройдет информация, что в Петербурге совершено покушение на известную американскую писательницу Эмили Миллз. Представляете, как начнут раскупать ваши книги не только здесь, но и на Западе.

– Наверное, – согласилась Эмилия.

Они уже въехали во двор дома, в котором жил Малеев, а теперь обитала Эмили, остановились у подъезда, а следом притормозил «Мерседес», за рулем которого находился Елагин.

– За эти дни никто не приходил к вам?

– В каком смысле? – не поняла Эмилия.

– Следователи обязаны осмотреть личные вещи и прочие предметы, которые могли бы способствовать раскрытию преступления.

– Ах, это, – спокойно отреагировала писательница, – приходили. Позвонили в дверь и сказали, что им надо осмотреть помещения. А я ответила, что пущу их только с ордером. По-видимому, ордера у них не было. Ну, ладно. Я пойду – надо отдохнуть.

– Вас проводить? – спросила Вера.

– Сама как-нибудь.

– Тогда мой человек проводит вас, – предложила Бережная.

Американка открыла дверь, увидела Петра и спорить не стала.

Вера сказала Елагину, что повезет Заморину к себе, а он, когда закончит все дела, должен ей обязательно позвонить.

Подругу пришлось отправлять в душ, который не особо привел ее в чувство. Но что-то в ней все-таки проснулось. Инна посмотрела на себя в зеркало, увидела свое отражение без макияжа, с мокрыми волосами и выдохнула:

– Боже, какая же я старая и страшная.

Завернувшись в полотенце, она сама дошла до гостиной, где для нее был разложен диван, юркнула под одеяло, и почти сразу оттуда вылетело полотенце, которое шлепнулось на пол.

Вера вышла на кухню и стала дожидаться звонка Петра.

Но вместо этого кто-то позвонил в дверь. Бережная подошла и прислушалась.

– Вера Николаевна, это я, – услышала она голос Елагина.

Он вошел и объяснил, что у него разрядился телефон, а в чужой машине не оказалось подзарядки.

– К делу, – поторопила его Вера.

– Поднялись мы с Эмили в квартиру Малеева. Я попросил разрешения осмотреть комнаты на предмет поиска пистолета. Как ни странно, она не возражала и даже сказала, что и сама хотела мне это предложить. Мы вошли, я сразу к делу, а она отправилась в душ. Все обыскал, нашел только пустую кобуру. Причем она висела в прихожей на вешалке, прикрытая только курткой хозяина квартиры. Патронов нигде не было, хотя я осмотрел все достаточно внимательно. Прихватил старые сим-карты, пару просроченных банковских карт, старую записную книжку, ежедневник, которым, судя по всему, Малеев практически не пользовался. И еще… Пожалуй, это самое важное. В столе я нашел папку с документом – ответом из независимой генетической лаборатории, в котором сказано, что представленные на экспертизу образцы не позволяют точно определить отцовство. Но предварительный ответ – отцовство исключено.

– От какого числа ответ?

– Получен за два дня до его юбилея.

– То есть в тот день, когда Малеев сообщил Нине Калининой, что отмечать свой праздник не будет. Очевидно, у него закрались сомнения – его ли это дочь. Но вообще странный ответ какой-то. Результат не может быть определен, но предварительно – ответ отрицательный. Документ ты с собой не взял?

– Естественно, нет. Наверняка американка его видела, и пропажа такой важной бумажки вызовет у нее ненужные подозрения.

– Это все?

Петя помялся и признался:

– Не совсем. Когда я вышел в коридор, американка крикнула из ванной, что забыла прихватить полотенце, и попросила подать. Я вернулся…

– И она распахнула перед тобой дверь.

– Вроде того. Отблагодарила, а потом сказала, что ей страшно оставаться одной. И не могу ли я остаться…

– И как она?

– Тощевата, но жилистая, очевидно, качает пресс на тренажерах… Но я не разглядывал, подал ей полотенце и сразу отвернулся. Так что нравственность моя не пострадала… зато мне удалось узнать номер ее мобильника.

– Она сама тебе его предложила?

– Нет, она хотела узнать мой. Я ей продиктовал, а она со своего проверила. Набрала его, и у меня высветился… На всякий случай спросил, чей это аппарат, и она ответила, что Виктора. По ее словам, он оставил его ей для связи, а когда отъехал, почти сразу позвонил и сказал, чтобы она располагалась как дома, а он вернется утром. Она якобы ничего не успела ответить, потому что он тут же отключился. Если это так, то разговор длился секунд шесть. Мы-то решили, что он сам себе позвонил, чтобы аппарат обнаружить, а на самом деле ей. А для американки это твердое алиби.

– Зачем ей алиби, ее никто и не подозревал, – напомнила Вера, – дальше рассказывай.

– Пока к вам добирался, – продолжил Петр, – сбросил этот номер Окуневу, и тот мне потом сообщил, что данный номер принадлежит издательскому дому «Эльдорадо», а пользовался им Виктор Малеев, но это нам было известно и раньше.