Московские каникулы - Андрей Ирмович Кузнецов

С е р г е й. Знакомься, это Женя.

К и р и л л. Представь, догадался. (Задержав руку Жени в своей.) Не понимаю, как у такого крокодила — и вдруг совершенно человеческая сестра.

С е р г е й. Берегись, Женька, Кирилл у нас покоритель-рекордсмен.

К и р и л л. Напрасно пугаешь ребенка… И главное, я ведь за версту чую, когда сердечко уже занято другим.

Ж е н я (высвобождая руку). Вот еще… С чего вы взяли?

К и р и л л. Смотри, да она краснеть не разучилась! Чудеса! Нет, Женечка, будем друзьями, на большее я не претендую.

С е р г е й. Ладно, хватит. Какое у тебя дело?

К и р и л л. Есть идея выпить!

С е р г е й. С какой радости?

К и р и л л. Не с радости, так с горя. Ведь до города мы добраться не смогли? Вина не наша, но это факт? Факт.

С е р г е й. Значит, обязаны назад в батальон вернуться.

К и р и л л. Кто спорит? Но не ночью же через перевал переться? Этого, надеюсь, даже ты не потребуешь?

С е р г е й. Допустим. Дальше что?

К и р и л л. А дальше то, что завтра все-таки праздник, — это во-первых. Во-вторых, тут обстановка больно располагает. На двадцать километров вокруг никакого начальства, ты самый главный. Патрулей тоже бояться не приходится. Так что можно принять внутрь без всякого нарушения устава.

С е р г е й. Нет, я пить не буду.

К и р и л л. Сережка, не ханжи! Ведь не обязательно водку. У Раиски и винцо найдется.

С е р г е й. У тебя что, денег много?

К и р и л л (вздохнув). Много их никогда не бывает… Трешка есть.

С е р г е й. У меня и того меньше.

К и р и л л. Ничего, собьемся. Юльке недавно перевод прислали.

Ж е н я. И я зарплату получила! (Умильно.) Сереженька, я тебя очень прошу — давайте повеселимся! И нашу встречу отметим! Ну, пожалуйста! У меня так давно не было никаких праздников…

К и р и л л. Видишь, и сестра просит!

С е р г е й. Ладно, черти, уговорили… На мою голову. А как остальные, гражданские? Без них неудобно…

К и р и л л. Их я беру на себя. Внимание! (Снимает крышку бачка и что есть силы колотит в нее. Кричит.) Воздушная тревога! Воздушная тревога!

На лестнице появляются испуганные  Р а и с а, Т а м а р а  и  С и з о в а, снаружи вбегают  Ю л ь к а, К о в т у н  и  Х р у с т а л е в.

Р а и с а (пытаясь перекричать Кирилла). Эй! Ты чего трезвонишь, полоумный?!

С е р г е й (хватая Кирилла за руку). Кончай, тебе говорят!

К и р и л л. Все в сборе? Так вот, беру слово для внеочередного заявления. Поскольку волею стихии мы обречены здесь ночевать… (Хрусталеву.) Ваш грузовик, насколько я понимаю, тоже из области грез и фантазий?

Х р у с т а л е в. Да, видимо, его что-то задержало…

К и р и л л. Словом, есть предложение скрасить нашу вынужденную посадку небольшим товарищеским ужином в честь завтрашнего праздника. Кто за это предложение — прошу поднять руки! (Без паузы.) Принято единогласно. Так как наши скромные финансовые возможности с лихвой перекрываются организаторским талантом дорогой Раисы Филипповны, то за материальную сторону ужина я спокоен. Остается вложить душу в его художественное, так сказать, оформление. Итак, у кого есть душа — ко мне!

Т а м а р а. Надеюсь, мы можем принять участие в расходах?

К и р и л л. Не смею отказать… Навались, у кого деньги завелись! (В крышку бачка собирает деньги и передает их Раисе.) Раиса-джан, действуй по-суворовски: глазомер, быстрота и натиск! Мобилизуй на подмогу женщин, а мы займемся столом.

Поднимается общая веселая суматоха, каждый в ней участвует сообразно возрасту и характеру. Больше всех шумят и суетятся Кирилл и Женя, сумрачен только обиженный на Сергея Юлька да иронически поглядывает на все со стороны Хрусталев.

С и з о в а. Эх, пропадай моя телега! В третий раз сегодня гулять буду!

Р а и с а. Столы сюда сдвигайте!

К о в т у н. Эти столы хлипкие очень. Нужно вон тот.

К и р и л л. Вот парень! Что ни слово — то золото… Давай тащи тот!

Ребята отодвигают в сторону легкие столики и выносят на передний план большой стол, освободив его от журналов и газет.

С е р г е й (Юльке). А ты чего? Веселиться так веселиться!

Ю л ь к а (подчеркнуто). Есть веселиться, товарищ сержант! Любое ваше приказание будет беспрекословно выполнено! (Поворачивается кругом и отходит в сторону.)

Ж е н я (Сергею). Обиделся на тебя…

С е р г е й. Нежный очень…

Ж е н я (догнав Юльку). Прошу вас, не сердитесь на Сережу. Он только с виду такой грубый…

Ю л ь к а (негодующе). И вы еще за него заступаетесь?!

Ж е н я. Это он нарочно напускает на себя… Правда! Я ведь его лучше знаю. Он добрый, мягкий…

Ю л ь к а (усмехнувшись). Мягкий… И вообще, напускает или не напускает… Только я его ненавижу, когда он такой… Бурбон! Или унтер Пришибеев! Так вам понятней?

Ж е н я. Понятней. Что вы только притворяетесь его другом… Ну и нечего было мне письма писать такие… (Отбегает.)

Ю л ь к а. Постойте, Женя…

К и р и л л. Раиса-джан, главное, напитки сбалансируй, чтобы на все вкусы было — от и до!

Т а м а р а (подходя к нему). Теперь я вижу, что вы не хвастали, говоря о своих талантах.

К и р и л л. Погодите, то ли еще будет… (Помолчав.) Если хотите знать, я весь этот сабантуй ради вас затеял. Чтоб поближе познакомиться.

Т а м а р а (с легкой иронией). Значит, здесь тоже — глазомер, быстрота и натиск?

К и р и л л. А в наш век космических скоростей нельзя иначе! И если уж наши орбиты пересеклись… (Помолчав.) Учтите, под этой защитной гимнастеркой бьется беззащитное сердце!

Т а м а р а. Против чего — беззащитное?

К и р и л л. Против красоты, разумеется. Вы ведь и сами знаете, что красивы…

Р а и с а (заметив их уединение). Эй, ефрейтор Карцев! Давай сюда, на консультацию!

К и р и л л (недовольно). Лечу, Раиса-джан! (Переходит к ней.)

Х р у с т а л е в (Тамаре). Вы зря стараетесь, так напоказ флиртуя с этим ефрейтором. На меня подобные демонстрации не действуют.

Т а м а р а. Ну, еще бы! Разве вы способны на такое низменное чувство, как ревность? (Внезапно.) А что, если он мне и вправду понравится? Ведь у него есть все, чего недостает вам, — вкус к жизни, умение идти напрямик к своей цели и даже, кажется, удачливость!

Х р у с т а л е в. Вы забыли главное — молодость.

Т а м а р а (с внезапной грустью). Не завидуйте, Борис Федорович… Молодость — это такой недостаток, от которого мы легче всего избавляемся. Даже когда не хотим этого. А вот ошибки, сделанные в молодости, остаются с нами всегда… (Пауза.) Ну что вы на меня смотрите с таким изумлением?

Х р у с т а л е в. Иногда я просто готов убить вас…

Т а м а р а. А иногда?

Х р у с т а л е в. Готов схватить на руки и унести. От вас самой, понимаете?

Т а м а р а. Лучше накормите меня. Я страшно проголодалась.

Х р у с т а л е в (Раисе). Хозяюшка, долго вы нас еще голодом морить будете?

Р а и с а. Все готово, Борис Федорович. Можно садиться.

К и р и л л (ко всем). Ну, товарищи, по коням!

С и з о в а (Юльке). Сыночек, я с тобой! С молодыми посидеть — и самой помолодеть!

Все рассаживаются. Тамара между Хрусталевым и Сергеем, Женя рядом с братом, подальше от Юльки. Кирилл между Раисой и Сизовой.

К и р и л л. Есть предложение — избрать тамаду.

Т а м а р а. Не скромничайте, Кирилл, правьте стол.

К и р и л л (встает и кланяется). Благодарю за доверие. Сколько нас? Девять человек?