Московские каникулы - Андрей Ирмович Кузнецов

должен отправиться только через пять минут!

Х р у с т а л е в. Не вы опоздали — автобус.

Т а м а р а. И хорошо, если он вообще здесь появится…

Кирилл свистит.

С е р г е й. Но мы действительно очень торопимся! У нас через три часа концерт!

Х р у с т а л е в. Какой там еще концерт?

С е р г е й (растерянно). Шефский…

К и р и л л. Разрешите напомнить, товарищи штатские, завтра двадцать третье февраля — День Советской Армии.

Х р у с т а л е в. Да-да, конечно…

Т а м а р а (Кириллу). Вы что же, в честь праздника героический переход совершили? Прямо через перевал?

К и р и л л. Представьте. (Искоса взглянув на Юльку.) У нас один товарищ несколько поотстал в лыжной подготовке, вот мы и надумали потренировать его малость… (Не сдержав досады.) А теперь прозагораем здесь все увольнение.

С е р г е й (Хрусталеву). Вы тоже последний автобус ждете?

Т а м а р а. Но мы не на концерт опаздываем — на поезд.

К и р и л л. Примите наши соболезнования. (Юльке.) Ну что, доигрался?

Ю л ь к а (виновато). Может, дальше махнем?

К и р и л л. Сиди уж… Дальше…

Х р у с т а л е в. Ребята, минут через двадцать придет наш санаторный грузовик, сможем подвезти вас до города.

Ю л ь к а (с облегчением, Кириллу). Вот видишь!

К и р и л л. Скажи дяде спасибо.

Ю л ь к а (Хрусталеву). Спасибо вам большое! Это я уговорил их идти через перевал. Они хотели поездом.

Х р у с т а л е в. И начальство разрешило?

К и р и л л. Тяжело в учении — легко в бою… (Сергею.) Товарищ сержант, разрешите рассупониться?

С е р г е й. Снять мешки и скатки.

К и р и л л. Есть!

Солдаты снимают снаряжение.

(Юльке, в стороне.) А твоего диспетчера что-то не видно…

Ю л ь к а (покосившись на Сергея). Молчи…

Х р у с т а л е в. Ну что ж, раз мы попутчики, давайте знакомиться. Хрусталев, главный врач санатория «Орлиный перевал».

К и р и л л. Польщен таким знакомством. Ефрейтор Карцев.

Т а м а р а. Емшанова.

К и р и л л (представляет). А это — сержант Сергей Горячев, наш командир и лучший исполнитель стихов Маяковского. Юлий Мятлик, солдат первого года службы, по совместительству играет на всех музыкальных инструментах, какие только успело изобрести человечество. Юлик, дай тете ручку.

Ю л ь к а. Ладно тебе…

На лестнице появляется  Р а и с а, слушает.

К и р и л л. И наконец, Василий Ковтун. Мастер всех видов спорта и поклонник всех жанров искусства.

К о в т у н. Лыжи протру. (Выходит.)

К и р и л л. Вот, особенно разговорного жанра.

Т а м а р а. Имея такого товарища, как вы, не грех и помолчать. Вы, конечно, конферансье предстоящего концерта?

К и р и л л. Конечно. Но не только. Акробатический этюд в исполнении ефрейтора Карцева и рядового Ковтуна — раз. Лирические песни под аккордеон — два. Пляска с частушками — три. В антракте танцы с самыми красивыми девушками — это вам уже четыре…

Т а м а р а. Я вижу, вы многогранная личность.

К и р и л л. На том стоим. Но предупреждаю честно — и это еще не все мои таланты.

Р а и с а. Кто-кто, а Кира Карцев у нас от скромности не помрет…

К и р и л л (повернувшись к ней, с едва заметным недовольством). А, Раиса-джан…

Р а и с а (спускаясь вниз). Неужто еще имя мое помнишь?

К и р и л л. Я думал, ты уже поднимаешь на недосягаемую высоту торговлю в одном из столичных центров…

Р а и с а. Да разве я могла уехать, не простившись с тобой? (Переводя разговор.) Привет, Сережа! И тебя у нас давненько не было.

С е р г е й. Все служба, Раиса Филипповна.

Р а и с а. В начальство вышел — нос задрал?

К и р и л л. А что, чем возить, так лучше погонять.

Р а и с а (игнорируя его, Сергею). Да ты чего хмурый такой? Небось и не угадаешь, какой тебя здесь сюрприз ждет? (Увидев предостерегающие знаки Юльки.) А ты, значит, и есть Юрий?

Ю л ь к а. Юлий…

К и р и л л (Раисе). Был такой великий полководец — Юлий Цезарь. Так это его ближайший родственник.

Р а и с а (пренебрежительно). Не всем быть такими вояками, как ты.

К и р и л л. Вот это в точку! (Сергею.) Товарищ сержант, раз в дальнейшем предполагается цивилизованный способ передвижения, то можно и переобуться?

С е р г е й. Всем переобуться и привести себя в надлежащий вид.

Р а и с а. Пойдемте, мальчики, я вам местечко укажу. (Пропускает мимо себя на кухню Сергея и Юльку.)

Входит  К о в т у н.

Привет, Василий Степаныч! Рада тебя видеть!

К о в т у н. Взаимно. (Уходит на кухню.)

Р а и с а (Кириллу, поглядывающему на Тамару). Иди, иди, дорогой… (Слегка подталкивая Кирилла в спину, уходит вслед за ним.)

Томительная пауза.

Т а м а р а. Что же, так и будете казнить меня молчанием?

Х р у с т а л е в (невесело). Теперь недолго осталось… (Внезапно переходя в наступление.) А чего, собственно, вы бы хотели? Чтоб я начал разуверять вас — дескать, я не такой уж и хороший, как вы обо мне думаете? Да оно так и есть. Но я работаю там, куда меня послали, и не думаю о том, выперли меня сюда конкуренты или не выперли. И главное — не собираюсь бежать отсюда под более или менее благовидным предлогом!

Т а м а р а. Вон вы как обо мне говорить стали… (Решительно.) Ну так вот что, Борис Федорович. Вы меня давеча просили забыть о том, что здесь наговорили. Я согласна, но при одном условии — если и вы мне пообещаете то же самое.

Х р у с т а л е в. Хорошо, постараюсь не вспоминать нашего разговора…

Т а м а р а. Не вспоминать? Не помнить! Не было его.

Х р у с т а л е в (усмехнувшись). Может, и вас самой не было?

Т а м а р а. Правильно! Ни меня, ни вас… Ничего не было! Так нам обоим будет легче.

Х р у с т а л е в. Главное — лишь бы легче?

Т а м а р а. Но неужели вы, толстокожий человек, не видите, как мне сейчас трудно?! Если вы меня… Если вы мне друг — помогите мне уехать!

Х р у с т а л е в. Останьтесь!

Т а м а р а. Нет! Я никогда не прощу себе этой слабости!

Х р у с т а л е в. Придумали себе позу сильного человека и любуетесь ею? А до других вам и дела нет?

Т а м а р а. Да я, может, и уезжаю, чтоб не мучить вас всю жизнь!

Х р у с т а л е в. Я не пущу вас!

Т а м а р а. Поздно, Борис Федорович…

Открывается дверь, и входит  Ж е н я. Она вся в снегу, пальто расстегнуто, шарф развязан, шапочка сбилась набок.

Ж е н я (от двери). Ой, товарищи… (Валится на скамью.)

Т а м а р а (встревоженно). Что с вами?

Ж е н я (поднимаясь). Там, за первым поворотом… С горы столько снега сползло… Я хотела пройти… Куда там! Чуть с головой не провалилась… (Снимает валенки и остается в мокрых чулках.)

Х р у с т а л е в. Вы не обратили внимания — снег еще продолжает ползти?

Ж е н я (виновато). Не заметила… Пойти посмотреть?

Т а м а р а. Что вы! Вам нужно поскорей переодеться.

Ж е н я. Да-да, я сейчас… Что ж мы теперь будем делать, товарищ Хрусталев?

Х р у с т а л е в. Переодевайтесь, тогда и обсудим.

Женя убегает наверх.

Т а м а р а. Думаете — лавина?

Х р у с т а л е в. Вероятно. (Решительно застегивает пальто.)

Т а м а р а. Куда вы?

Х р у с т а л е в. Надо самому посмотреть.

Т а м а р а. Одного я вас не пущу. (Кричит в дверь.) Эгей! Солдаты! Тревога! Тревога!

Вбегает  С е р г е й, за ним — К и р и л л, К о в т у н  и  Ю л ь к а. Все в парадном обмундировании.

С е р г е й. Что случилось?

Т а м а р а. Лавина на шоссе!

К и р и л л. Шутите?

Х р у с т а л е в. Внизу за первым поворотом снежный оползень. Нужно уточнить размеры и подвижность.

С е р г е й. Карцев и Ковтун, за мной! Мятлик, остаетесь здесь.

Сергей, Кирилл,