Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин

Никогда, ни в какие эпохи самой жестокой реакции и гнета самодержавия ни Радищев, ни Герцен, ни Ленин, с историей которых я ознакомился по их сочинениям, изданных Институтом Ленина и Академией, не бывали лишены сношений со своими родными. Неужели ли Советская власть, обещавшая установить режим свободы и неприкосновенности личности, с воспрещением кого-бы то ни было сажать в тюрьму или высылать без суда, захочет сделать из меня средневекового шелтонского узника или второе издание «Железной маски» времен Людовика XTV, ради сохранения моего инкогнито?

Конечно я берусь обязать жену никому кроме детей не говорить о полученных обо мне сведениях. Записку свою я согласен не подписывать (жена узнает по почерку, что писал я), дабы записка не могла служить документом.

Убедительно прошу Вас в данном случае посмотреть на мою просьбу с точки зрения человечности и прекратить те нравственные мучения мои, которые с каждым днем становятся невыносимее: 10 месяцев я живу под гнетом мысли, что я может быть стал невольным убийцей моей жены, вызвав ее физическую или духовную смерть и лишив наших детей не только отца, но и матери, вследствие неосторожной доверчивости к гнусному предателю — когда-то герою гражданской войны в рядах Добр. (Добровольческой. — В. Г.) Армии.

Надеюсь, что Вы найдете время ответить, по возможности положительно и на другие вопросы и просьбы, изложенные в моих вышеперечисленных заявлениях, чем значительно облегчите тяжесть всего морального состояния пленника, томящегося в одиночном заключении, пока без всякого просвета!

В целях принятия более радикальных мер для укрепления моего здоровья и сил, сильно сдавших за истекший год — одновременно с прибытием в тюрьму Г.П.У. я вступил в 8-й десяток лет — я убедительно прошу Вас приказать передать Начальнику Тюрьмы пачку рецептов из моего бумажника, написанные врачом, лечившим меня в Париже с 1924 года, дабы я мог посоветоваться с тюремным врачом (предварительно уничтожив все признаки Парижа) и применить наилучшие средства лечения моих старческих недугов.

В надежде, что Вы отнесетесь благожелательно ко всему вышеизложенному, я — Ваш пленник — буду ждать с понятным нетерпением Вашего решения и приближающегося годового срока моего заключения.

21/VII 1938 г.

Подпись Генерал Миллер

ЦА ФСБ. Материалы на Миллера Е. Л. 4–4 об.

Многоуважаемый мэтр Рибэ,

Я только что получила письмо от К. К. Миллера, который просит меня ответить на некоторые вопросы, касающиеся Плевицкой. К моему глубокому сожалению, мое свидетельство не будет иметь значения, потому что вы получите его тогда, когда все уже будет кончено. Я очень хотела бы приехать в Париж и уже в сентябре написала об этом, но получила ответ, что визы мне не дадут.

Я не знаю, играла ли Плевицкая какую-нибудь роль в похищении моего мужа, но в течение последних лет у меня создалось впечатление, что она, наверное, что-то знала.

Во время их последнего пребывания в Риге, ее поведение было очень странным. Она отзывалась в очень оскорбительных выражениях о генералах Туркуле и Фоке, а также о ген. Миллере; она говорила, что генерал Миллер не на месте, не работоспособен, должен уйти на покой и отказаться от возглавления РОВС-а. Мы часто разговаривали со Скоблиным и Плевицкой. Их поведение мне очень не нравилось. Я прямо подозревала, что они знают что-то, и скрывают от меня. Я говорила друзьям, что не хочу видеть их у себя. Разумеется, они встречались в Риге с советскими агентами.

Я написала о моих впечатлениях ген. И. Чекотовскому с просьбой передать А.Н. Стрельникову. Отвечаю на поставленные вопросы:

1) Отношение моего мужа к Скоблину было чисто официальное; он обращался с ним, как с подчиненным, и мы бывали у них очень редко.

2) После похищения моего мужа, Плевицкая приходила ко мне почти ежедневно и была в курсе всего разследования.

3) Во время моего пребывания в Париже, Скоблин и Плевицкая часто говорили мне, что мой муж жив; когда я спрашивала об источниках их сведений, Плевицкая отвечала, будто видела сон, которому очень верит. Мне казалось тогда, что она просто хотела меня утешить.

Скоблин не смел ничего предпринимать без ея ведома. Мой муж много раз говорил мне, что это она «носила генеральские лампасы».

Очень жаль, что про меня все забыли и не подумали меня допросить.

Пишу очень неразборчиво — я больна. Повторяю еще раз — пишу, чтобы ответить на письмо.

Примите уверения и т.д.

Лидия Кутепова

Последние Новости. 1938.13 декабря.

Обще-воинского Союза генерала

А.П. Архангельского от 12 апреля 1939 года

…Во время пребывания в Болгарии я ознакомился как по трудам «Особой комиссии», образованной в 1937 году начальником III отдела, под председательством Полковника Петриченко, в составе членов Подполковника Машинскаго и Кедринскаго, так и лично — с деятельностью лиц, работавших в так называемой «внутренней линии».

Организация эта, образованная Генералом Кутеповым (здесь и далее выделено в тексте. — В.Г.), с целью отбора людей, способных вести активную работу с большевиками, и получившей впоследствии название «внутренней линии», приняла, как известно, во Франции, в силу различных условий, уродливые формы. Вследствие этого она была в 1938 году осуждена комиссией Генерала Эрдели и закрыта приказом начальника I отдела Русского Обще-Воинского Союза.

В Болгарии деятельность этой организации, в некоторых случаях конспиративная, была под постоянным контролем начальника отдела и заключалась в наблюдении за агентурой большевиков и проникновением последней в русские организации, в укреплении Русского Обще-Воинского Союза изнутри, в инструктировании и развитии кадров, агитации, информации и т.п. С 1934 года работа шла исключительно в среде Русского Обще-Воинского Союза.

Работа эта во многих случаях дала прекрасные результаты и продолжение ее представляется совершенно необходимым, но она должна быть впредь реорганизована и поставлена в нормальные рамки существующих воинских организаций и частей, входящих в состав Русского Обще-Воинского Союза.

В виду сего приказываю:

а) действия так называемой «внутренней линии» в III отделе Русского Обще-Воинского Союза и там, где вопреки данным ранее указаниям, эта организация еще осталась, — прекратить и «внутреннюю линию» уничтожить.

б) всю политическую работу, информацию, пропаганду среди чинов Русского Обще-Воинского Союза вести открыто, исключительно по командной линии, пользуясь для сего имеющимся при начальниках отделов аппаратом и придав начальникам частей и групп в помощь для сего лиц из более молодого и энергичного состава, назначая и утверждая их в установленном порядке.