Театр отчаяния. Отчаянный театр - Евгений Гришковец

– Мы – театр Политехнического института. Называемся «Ложа». Так и найти.

– Я запомню, – сказала она и пошла к компании мужиков и тёток пенсионного возраста и внешнего вида, которые её поджидали.

Потом Игорь Иванович рассказал мне, что эта компания была комиссией, которая отсматривала самодеятельные театральные взрослые и детские коллективы по всему городу. Мужики и тётки были разного уровня чиновниками от образования и воспитательной работы, руководителями театральных кружков школ и Домов культуры и какими-то журналистами местной прессы, пишущими о культуре и медицине. Та молодая дама, что подошла ко мне, была в комиссии единственным приезжим театральным критиком, направленным в наш город из Союза театральных деятелей.

По словам Игоря, вся комиссия была настолько возмущена и взбешена нашим спектаклем, что хотела сразу же после просмотра потребовать немедленного закрытия безобразной и, как они выразились, «безыдейной и безнравственной» театральной группы. Театральный критик из Москвы, наоборот, заявила всей местной старой гвардии, что театр «Ложа» являлся единственным интересным и самобытным явлением на тот момент в городе и области. У них на обсуждении всё дошло до ругани.

– Хорошо, что золотые времена этих комиссий прошли, – сказал тогда Игорь. – Когда мы начинали театр «Встреча», от таких комиссий зависела жизнь и смерть театров, судьбы режиссёров… Теперь они ещё пока собираются и по старой памяти думают, что от них хоть что-то зависит… Слава богу, уже нет.

– Чёрт возьми! – сказал я. – Но мне совершенно непонятно!.. Я в толк не возьму, что может в нашем спектакле кого-то злить и возмущать?.. Это же спектакль ни о чём. Детский, наивный спектакль. Даже без слов… Где в нём безнравственность? Я понимаю, что он может не понравиться. Но как же он может разгневать?..

– Ты не понимаешь?.. – спросил меня Игорь искренне удивлённо.

– Нет! Совершенно!.. Ума не приложу!

– Вы же весёлые! Понимаешь?! Вы весёлые и свободные. Вы счастливые… Вы очаровательно шалите и делаете то, что хотите! Это слишком видно! Именно от этого в восторге те, кто в восторге… и именно это бесит тех, кого бесит… Но ты, наверное, этого не поймёшь… Тебе лет нисколько, а у тебя уже есть свой театр. Люди всю жизнь мыкались, да так ни одного спектакля не сделали, а у тебя целый театр, и ты такой весёлый, делаешь то, что хочешь… Конечно, это бесит и возмущает тех, у кого такого не было и не будет.

– Я, наверное, этого не пойму… – сказал я. – С таким же успехом они могут сердиться и гневаться на детей, которые весело и шумно играют во дворе…

– Уверяю тебя, на детей они тоже сердятся! – сказал Игорь и засмеялся. – А московский критик вас похвалила… Видишь, как всё удивительно в жизни устроено!.. Столько лет самым интересным театром в Кемерово была «Встреча». А как только она, как творческая единица, можно сказать… позиции сдала, чтобы не говорить умерла…Так тут же на её месте появился твой театр… Сразу! Вот… Оказывается, верно высказывание: «Свято место пусто не бывает».

В моём пантомимическом прошлом были и успех, и провал. Я помнил триумф и восторги в Риге, я не забывал гнев и разгром в Челябинске. Но тогда я узнал первый гнев и первое одобрение в адрес своего театра «Ложа» и всё ощутил как в первый раз. Я не знал тогда, что тот совершенно случайный визит московского критика, которая совершенно случайно попала в Кемерово и более чем случайно пришла на спектакль моего театра, потому что их вели на спектакль театра «Встреча», будет иметь серьёзные последствия.

Та критик из Москвы оказалась первым настоящим театральным критиком новой волны и формации, которая увидела только что появившийся театр «Ложа». Это случилось зимой. А ранней весной, с её легкой руки, мы получили приглашение на фестиваль студенческих театров в город Екатеринбург. Пригласили нас со спектаклем «Мы плывём». Я был очень удивлён тем, что где-то в Екатеринбурге кто-то откуда-то прознал про существование театра «Ложа».

Приглашение поступило на адрес кемеровского политеха от театра-студии под названием «Старый дом» политеха екатеринбургского. Фестиваль проходил на базе того театра. Ректор Сафохин, судя по всему, не глядя подписал мой запрос на выделение денег для отправки театра на фестиваль. Для него и его масштаба это была сущая мелочь. И мы весной, в апреле, поехали в Екатеринбург. На фестиваль. Мы везли спектакль «Мы плывём», который был мне уже неинтересен. Но я, на всякий случай, решил захватить с собой костюмы к спектаклю «Singularia tantum». Просто так. А вдруг пригодятся.

Все, кроме меня, впервые ехали на фестиваль. Само слово «фестиваль» будоражило воображение моих соратников. Не знаю, что они себе фантазировали, но, когда нас с вокзала привезли и поселили в общежитии местного политеха, лица актёров театра «Ложа», не избалованных жизнью и фестивалями молодых людей, не могли скрыть степени их разочарования и обескураженности.

– Знаешь что, – сказал мне один из моих соратников, глядя на комнату, в которой ему предстояло прожить несколько дней, – общага нашего политеха – отель «Атлантик» по сравнению с этим…

Тот фестиваль оказался чрезвычайно важным и своевременным событием для жизни моего театра. Ребята, работавшие со мной уже более года, ещё не видели других театров из других городов. Они в школьные годы побывали, как и все школьники, в нашем областном драматическом театре, и всё. Они знать не знали, что театр «Ложа» делает в сравнении с другими театрами других городов. Они не имели ни малейшего представления о театральном контексте того времени. С интересом ожидали впечатлений и знакомств с единомышленниками, предвкушали встречу с такими же, как они, увлечёнными, весёлыми и свободными людьми из гораздо более опытных театров из больших и более культурных, по сравнению с Кемерово, городов. У меня особых надежд на всё это не было. У них были.

Я застал, видел и принял участие в последнем фестивальном всплеске, в агонии пантомимы как творческого движения. Но коллективов и людей, увлечённых пантомимой, было несравнимо меньше, чем тех, кто делал самодеятельный театр, который произрастал из студенческой среды. Почти в каждом крупном вузе страны были театры-студии, театры эстрады, театры миниатюр и прочие разные. Когда я ехал на фестиваль таких театров в Екатеринбург со своим новеньким театром, который тоже был студенческим и никаким иным, я не знал, что тоже еду принять участие в агонии и в одном из последних всплесков жизни некогда огромного и массового движения.

На том фестивале мы оказались самыми юными людьми. Театр наш так и вовсе был младенцем. История студенческих театральных коллективов, принимавших участие в том фестивале, была богатой. Изучая программку, я выяснил, что все студенческие театры, съехавшиеся в Екатеринбург по приглашению местного студенческого театра «Старый дом», были основаны тогда, когда я еще не родился.

Мы на том фестивале чувствовали со стороны участников раздражение в свой адрес. Мы были детьми по сравнению не только с режиссёрами, но и с актёрами студенческих театров, представленных в программе фестиваля. Мы были там единственными студентами по возрасту и по факту.