История героя: Огонь наших душ - Yevhen Chepurnyy

дадао[2], или фантянь цзи[3], так что ржавей себе дальше, — он обернулся к подошедшему Вирему, игнорируя просительные возгласы меча.

— Ты нашёл что-то интересное, Кьелл? — спросил тот, с подозрением глядя на кучку останков, из-под которой все не умолкающий меч продолжал невнятно сулить, уговаривать, и клянчить.

— Меч, анимантская работа, явный новодел, — равнодушно отозвался гламфеллен. — Наверное, от кого-то из забредших сюда искателей остался. Давай лучше займемся работой, коллега, — он предвкушающе улыбнулся.

— Отличная идея, — оживился историк. — Зарисуй для меня барельефы на северной стене, и осмотри гробницы в её стенах. Но только осмотри, ничего не трогай, слышишь? — аумауа грозно воззрился на Кьелла. — Ещё одной ценнейшей находки, расколотой твоими неуклюжими руками, я не переживу.

— Да там и был-то всего один старый горшок, — с обидой отозвался эльф. — И он сам рассыпался. Ты теперь вечно его мне будешь вспоминать?

— На нем была роспись! — возвел очи горе Вирему. — И ты прав, я не забуду эту утрату для науки ещё долго, если не никогда. Но займемся делом, нам нужно спасти для истории все, что только можно, — он, ни секунды не медля, двинулся к одиноко стоящему саркофагу.

Кьелл, посмеиваясь, развернул очередной чистый пергамент из запасов Вирему, и принялся покрывать его четкими штрихами, повторяющими очертания одного из многих барельефов на религиозную тематику — очередное изображение Рикуху и его то ли жертв, то ли прихожан. Они осваивали уже минус третий уровень Веба о Тангалоа, и старый историк вовсю эксплуатировал художественные таланты Кьелла. Впрочем, тот был ничуть не против — когда Вирему в очередной раз посетовал на невозможность сохранить для потомков многочисленные настенные скульптуры, бледному эльфу вспомнился Поко Кохара, его давно стершиеся из памяти Кьелла фрески, и неисполненное обещание эльфа зарисовать их и передать Нетехе. Пусть это и было уже невозможно, Кьелл мог помочь Вирему здесь и сейчас, что он и предложил. Старый аумауа, придирчиво осмотрев его пробную работу, с радостью эту помощь принял, и загрузил эльфа рисовальным трудом. Гламфеллен также отыскал ещё один артефакт из не принадлежащих похороненным — меч в рассохшихся кожаных ножнах, пристегнутых к поясу скелета посвежее прочих. Эльф прибрал этот клинок, оказавшийся, к счастью, неговорящим, для будущих встреч с живыми мертвецами, и вернулся к своим наброскам. Археологическая работа спорилась.

***

— Похоже, это все, Вирему, — оглядел окружающие их стены Кьелл. — Веба о Тангалоа кончился, и началось непонятно что, не облагороженное разумными.

Они стояли у подножия выщербленной безжалостным временем лестницы, и взирали на нечто, больше всего напомнившее Кьеллу некетаковские владения недоброй памяти Чокнутой Морены — просторную пещеру с высоким потолком, и долетающими из её глубины звуками плещущейся о камни воды. Единственным рукотворным объектом пещеры была ведущая обратно лестница. Стены ее, блестящие влагой, не несли ни единого следа рук разумных.

— Прискорбно, — отозвался историк-аумауа, поднимая повыше факел. Отблески пламени заплясали на камнях стен и пола. — Давай все же осмотрим здесь все. Быть может, дальше от лестницы что-то есть.

Они обшарили двенадцать подземных уровней некрополя, изрядно нагрузили находками все ещё глядящего на мир с философским спокойствием мула, и забили набросками Кьелла три вместительные сумки, но Вирему было все мало — жажда открытий неудержимо тянула его дальше и глубже. Они прервались лишь на минус седьмом уровне, быстро перекусив захваченными старым историком припасами, и немедленно продолжили изыскания. Но их маленькой экскурсии, похоже, пришёл конец в этом сыром, каменном подвале обиталища мёртвых и немертвых.

— Что-то нашлось, да, — отозвался ушедший чуть вперёд Кьелл. Он подошёл к привлекшему его внимание предмету, чьи контуры едва обрисовывал неверный свет факелов. — Взгляни, Вирему. Эта промозглая дыра, все же, тоже захоронение. Открытое, и для не самого обычного покойника, но все-таки.

Он поднес факел ближе к огромному скелету дракона, свернувшемуся на полу пещеры. Костяк сохранился на удивление хорошо — идеально чистые, без единой царапины кости словно обошло стороной время. Каждая деталь огромного скелета была на своём месте, и ни одной косточки не пропало.

— Интересная находка, но не для нас, — раздраженно скривился Вирему. — Быть может, сохранилось что-то из сокровищ этого ящера? Жаль, я не занимаюсь монстрами, и не знаю типичного расположения обстановки драконьего логова. Поищи следы рукотворных вещиц на той стороне скелета, а я осмотрю все здесь. Если что-нибудь найдём — снимем верхний слой почвы…

Старый историк внезапно прервал свое увлеченное нарезание задач, и начал пятиться, сдавленно охнув. Кьелл, непонимающе прищурившись в сторону аумауа, проследил направление его взгляда, и приподнял бровь с тенью удивления. В глазницах громадного черепа разгорались зыбкие огоньки эссенции.

— Немертвый дракон, — недовольно констатировал он. — Опять.

— Если вы охотитесь за драконьими сокровищами, смертные, вы опоздали на века, — раздался бесплотный шепот в разумах двоих живых, что стояли перед глазами немертвого. — Инстинкты, даже столь сильные, давно надо мной не властны.

Кьелл с лёгким удивлением отметил, что телепатия этого гигантского лича не вызывает раздражения, что обычно несло с собой мысленное общение с драконами. Его касания к мыслям эльфа были точными и аккуратными, и не оказывали ни толики лишнего давления. Он обратил на огромный скелет свое сверхъестественное восприятие, и зачарованно уставился на засиявшие эссенцией кости. Немертвый дракон словно превратился в неоновую вывеску — каждая деталь его скелета светилась, наполненная энергией колоссальной души разумного ящера. Вся эта картина, доступная лишь Видящим, неправдоподобно отдавала киберпанком. Гламфеллен ошарашенно хихикнул этой мысли.

— Ты привязал свою душу к своим же костям, — отметил он, все ещё под впечатлением от странного зрелища. — Оригинально.

— Именно так, юный эльф, — в мысленный шепот дракона вкралась гордость. — Я — бессмертен, пусть и с ограничениями, навязываемыми неполной оболочкой. Но я всегда считал, что лишь чистый разум важен, а остальное — тлен и мусор.

— Угу, — Кьелл все ещё пребывал в лёгкой прострации. — И как долго же ты провел в этом состоянии?

— Я помню взлет и падение Энгвита, — со скукой отозвался дракон. — Я наблюдал ходивших по Эоре титанов. В моей памяти хранится множество событий, великих и малых, ибо она — моя нынешняя сокровищница. Но я не желаю предаваться воспоминаниям. Раз уж вы меня разбудили, смертные, развлеките меня.

— Могу развлечь тебя кровавой битвой, — смерил его взглядом Кьелл. В скуке, пронизывавшей голос немертвого колосса,