Дурная кровь - Роберт Гэлбрейт

– Завтра в одиннадцать, – проскрежетала Пат из-за спины Страйка. – У него дома. Адрес оставила на столе.

– Большое спасибо.

Он обернулся; Пат уже набросила на плечи свой плащ. На часах было пять часов вечера. Она немного оторопела, услышав от него благодарность, но с тех пор, как Робин устроила ему разнос за грубое обращение с Пат, Страйк старался вести себя повежливее. Зажав в желтых зубах электронную сигарету, она не сразу поняла, как реагировать, а затем освободила рот и заговорила:

– Робин рассказала мне, что натворил этот Моррис. Про его подарочек.

– Ага, – сказал Страйк. – Вот скотина.

– Ага, – эхом повторила Пат. Она разглядывала своего начальника, будто увидела его в совершенно неожиданном свете. – Ужас просто. А я все смотрела на него и думала, – добавила она, – до чего же на молодого Мела Гибсона похож.

– Да ладно? – удивился Страйк.

– Чего только не напридумываешь.

– Пожалуй, – согласился Страйк.

– А вы – буквально одно лицо с моим первым мужем, – объявила Пат.

– Серьезно? – Страйк не верил своим ушам.

– Ага. Что ж… Пойду я. Хороших выходных.

– И вам, – откликнулся Страйк.

Он дождался, чтобы ее шаги по лязгающим ступеням заглохли, достал сигарету и, закурив, вернулся в кабинет, к распахнутому окну. Там он вынул из ящика стола старую пепельницу, а из верхнего ящика конторского шкафа достал Тэлботову общую тетрадь в кожаном переплете и, усевшись в свое кресло, еще раз ее пролистал, а потом задержался на последней странице.

Страйк никогда особо не вникал в содержание последних записей Тэлбота по двум причинам: во-первых, ближе к концу тетради запасы терпения детектива иссякали, а во-вторых, уловить в этих сумбурных заметках инспектора хоть какую-то логику было даже сложнее, чем в предшествующих отрывках. Однако сегодня к изучению последней страницы записей Страйк обратился по причинам меланхолического свойства: его расследование этого дела также подошло к концу. Поэтому он принялся рассматривать рисунок Тэлбота, изображающий демона, которого инспектор, по его собственным словам, вызывал перед приездом «скорой помощи»: дух Марго Бамборо, вернувшийся из каких-то астральных пределов, дабы преследовать полицейского в образе Бабалон, Матери Мерзостям.

Вникать в это теперь было не обязательно. Страйк отвлекся и будто бы расфокусировал взгляд, стараясь увидеть скрытую за плоским узором трехмерную фигуру. Глаза его скользили по словам и знакам, фрагментарно запомнившимся Тэлботу по сочинениям Кроули и картам Таро Тота. Разглядывая изображение пышногрудого демона, на чьем животе кающийся Тэлбот впоследствии нацарапал христианский крест, Страйк вспомнил слова Робин, сказанные несколько месяцев назад во дворце Хэмптон-Корт: о притягательности мифов и символов, об идее коллективного бессознательного с таящимися в нем архетипами. И сам демон, и бессвязные каракули, возникшие в подсознании Тэлбота, казались психически нездоровому полицейскому абсолютно уместными, однако слишком легко, слишком упрощенно было бы возлагать на Кроули и Леви вину за то, что конкретно выудил из их трудов разум Тэлбота. Он породил это в последнем приступе безумия, в последней попытке толкования. Семь покровов, семь голов, семь потоков. Вожделение и диковинные зелья. Семь вокруг шеи ее. В ядовитой тьме Черной Луны. Кровь и грех. Она восседает верхом на змеельве.

Страйк, наклонив лампу поближе к странице, всматривался в рисунок. Быть может, он питал пустые иллюзии, но, может, в этих безумных записях отражены подмеченные Тэлботом странные совпадения, на которые Страйк обратил внимание после разговора с сестрами Бейлисс? Переводя взгляд с одного фрагмента таинственных закорючек на другой, он думал, что видит перед собой не просто покаяние прихожанина, алчущего искупить свою вину за приверженность к оккультизму, но и последние отчаянные попытки добросовестного полицейского извлечь улики из хаоса, разум из безумия.

В течение следующих двух недель Робин не раз замечала, что подержанная книжка Стивена Шмидта под названием «Астрология-14», которую она оставила в кабинете, постоянно кочует с места на место. Поначалу она лежала на конторском шкафу, где и была оставлена, а через несколько дней – у Страйка, на его половине стола; потом, вечером, оказалась возле чайника. Примерно так же появлялись и исчезали различные материалы из полицейского досье Бамборо, а общая тетрадь в кожаном переплете, принадлежавшая Биллу Тэлботу, вообще исчезла из конторского шкафа и, как подозревала Робин, переместилась наверх, в мансарду Страйка.

В агентстве снова царила суета. Новый клиент, футболист премьер-лиги, вбухал два миллиона фунтов в проект ночного клуба, но идея провалилась. Деловой партнер футболиста исчез вместе с деньгами. Сам футболист, которого безжалостный Барклай окрестил Простачком, боялся разоблачений в прессе не меньше, чем безвозвратной потери денег.

Тем временем бойфренд Мисс Джоунз по-прежнему вел удручающе законопослушный образ жизни, но клиентка, похоже, была готова оплачивать счета агентства до тех пор, пока Страйк будет дважды в неделю терпеливо беседовать с ней по телефону. Во время этих «промежуточных отчетов» она вываливала на детектива все свои проблемы и прозрачно намекала, что с радостью примет приглашение на ужин.

Помимо этих клиентов, агентство занималось еще и принятым в обход очереди боссом Жука, сокращенно БЖ, которого совет директоров досрочно выпроводил на пенсию. В один прекрасный день, с утра, БЖ вошел в контору с Денмарк-стрит и спросил Барклая, который оставил свои контактные данные у Элинор Дин. К удивлению Страйка, преждевременный уход на пенсию не поверг БЖ в отчаяние, а, наоборот, раскрепостил.

– Хотите – верьте, хотите – нет, но всего несколько месяцев назад я реально помышлял о самоубийстве, и не раз, – поведал он Страйку. – Зато теперь вырвался из лап этого мерзавца. Ну и рассказал жене про Элинор…

– Серьезно? – поразился Страйк.

– И она отнеслась к этому с пониманием, – продолжал БЖ. – В первом браке мои, так сказать, потребности удовлетворяла бывшая жена, но потом мы расстались, а теперь я обсудил все вопросы с Портией, и она дала зеленый свет моей договоренности с Элинор при условии недопущения супружеской измены.

Страйк спрятал лицо за чайной кружкой. Он прекрасно понимал, что Портия, с ее шикарным маникюром и профессиональной укладкой, привыкшая трижды в год ездить на курорты, обладательница привилегированной карты «Американ экспресс», хозяйка внушительного особняка с бассейном в Вест-Бромптоне, предпочла, естественно, чтобы подгузники БЖ менял кто-нибудь другой.