Слепящий нож - Брент Уикс

Железный Кулак не слушал ни того, ни другого. Слова, которые он считал давно позабытыми, непрошеные пришли на его уста:

«Могучий Орхолам, податель света, воззри на меня, услышь мой вопль! В этот темный час я припадаю к твоему трону!»

Командующий словно бы со стороны наблюдал, как он сам произносит священную формулу. В последний раз, когда он молился этими словами, ему было тринадцать лет. В его груди была пустота; он видел перед собой свою мать, видел, как жизнь покидает ее с толчками крови, в то время как его губы продолжали повторять: «…податель света, воззри…»

Внезапная мысль прервала его молитву.

– Один пункт вверх, два пункта вправо, – приказал он Хезику.

– Но, сэр, у меня все рассчитано…

– Делай! – рявкнул командующий.

Прозвучали три щелчка: Хезик исправил наводку так, как ему было приказано. Железный Кулак взял дымящийся пальник и самолично поджег фитиль.

Грохот выстрела заполнил помещение батареи, и Железный Кулак мог бы поклясться, что каждый из людей отсчитывал в уме секунды.

* * *

– Жаль, Гэвин, что ты никогда не узнаешь, на что это похоже, – говорил бог. – Я могу ощущать каждое живое, растущее существо в мире! И с каждой секундой мои чувства все больше обостряются!

Атират говорил как пьяный, и однако Кип не мог пошевелиться. Его мышцы сжимались и разжимались, повинуясь его командам, но кости словно вросли в землю. Еще бы чуть-чуть – и он бы сделал это. Он почти спас их всех. Кип «Почти» Гайл…

Гэвин что-то сказал, но Кип не смог расслышать. Он увидел, как Атират напрягся, предупрежденный каким-то шестым чувством. Бог повернулся, и Кип увидел облачко дыма над фортом на Руском Носу.

«Тысяча один…»

Атират повращал плечами, засмеялся:

– Кто-то из твоих друзей? Неужели они не знают, что их пушки больше опасны для тебя, чем для меня? Я почти готов позволить ядру приземлиться, просто чтобы посмотреть, что произойдет.

«Тысяча пять».

– Почти, – повторил Атират.

Что-то взметнулось из его ладоней и перехватило снаряд в воздухе, в каких-то двадцати шагах над ними.

Чего он не ожидал, так это что в снаряде будет взрывчатка.

С громовым ревом, сотрясшим башню до основания, снаряд разорвался. Зеленый пузырь, накрывавший башню, разлетелся на куски. Гигантов посшибало с ног. Кипа перевернуло и шмякнуло о землю. Он завозился, на ощупь отыскивая кинжал.

Все остальные отреагировали мгновенно. Кип услышал щелчок пистолета Каррис, увидел, как Гэвин швыряет желтые дротики в каждого из гигантов и в лицо Атирата. Из ладоней Гэвина полыхнули языки пламени…

…и потухли.

Не обращая внимания на своих умирающих гигантов, Атират отмахнулся от направленных на него дротиков, словно они были сотканы из дыма: вправо, влево… Гэвина снова сковало, зеленый пузырь восстановился на прежнем месте.

Гэвин – поверженный, зарытый в зеленую слизь; Каррис вот-вот падет, Байя Ниэль уже пал…

Кип почувствовал, как в его суставы возвращается прежняя сила. Он прыгнул на спину Атирата, вытянув перед собой кинжал – и уже в воздухе ощутил, как снова каменеют его кости.

Все толстые мальчики знают, что такое инерция.

Кинжал Кипа вонзился Атирату прямиком в основание черепа.

Люксин, сковывавший Киповы кости, развеялся, словно туман. Налетев на Атирата, Кип сбил его с ног, приземлился сверху и провернул кинжал в голове бога, слыша, как хрустят кости и хлюпает мозг.

Все еще стоя на коленях, он воззрился на кинжал в своей руке. Зеленый и синий камни на клинке полыхнули ярким огнем – и спустя мгновение угасли. До Кипа донесся звук падающих тел: это были гиганты, лишенные своих форм и жизней.

Каррис засмеялась, и только тут Кип осознал, какая тишина вдруг воцарилась на верхушке башни. Он убрал кинжал и встал.

– Орхоламова борода, Кип, – проговорил Гэвин. – Отличная работа!

Возле их ног лежало тело человека – а точнее, отвратительной твари, которая некогда была человеком. Лишившись зеленого люксина, который он вплел в каждую часть своего тела, Дервани Маларгос превратился в освежеванный, безволосый комок мяса, мозгов и крови, сочившейся из его разбитого черепа.

Внезапно башня содрогнулась и просела шагов на пять, едва не сбросив их всех в море.

– И что, это значит, что остров теперь разрушится? – спросила Каррис.

– Боюсь, что так, – отозвался Гэвин.

– Я бы сказала, что это очень здорово, если бы мне не предстояло разбиться насмерть.

Гэвин рассмеялся:

– Ну с этим я могу помочь. Иди сюда.

И слух Кипа наполнился чудесным, замечательным звуком извлекаемого Гэвином люксина.

* * *

– Получилось! – завопил Хезик. – Мы их спасли! Я же говорил, что могу сделать этот выстрел!

Гвардейцы ликовали, глядя, как огромная башня оседает обратно в море. У них не было опасений: Гэвин Гайл справился с богом – уж, разумеется, он сможет спастись с какой-то падающей башни!

Но Тея не могла отвести глаз от лица командующего. Железный Кулак какое-то время стоял совершенно неподвижно, а потом рухнул на колени, словно тонна кирпича.

Тее не приходилось встречать людей, настолько же огромных и устрашающих, как Железный Кулак. И уж точно ей не приходилось видеть, как такие люди плачут.

– Эльрахи, элишама, элиада, элифалет, – повторял он снова и снова; очевидно, это была какая-то парийская молитва. Встретив ошеломленный взгляд Теи, командующий сказал: – Он видит меня. Он слышит. Он слышит даже меня!

И, не обращая внимания на то, что могут подумать о нем люди, огромный париец распростерся по земле, сотрясаемый рыданиями.

Глава 111

Флагман Андросса Гайла уцелел в морском сражении – разумеется, Красный люкслорд не стал подходить настолько близко, чтобы рисковать его потерей. Тем не менее корабль принял участие в спасательных работах после того, как зеленый остров развалился и пошел ко дну. И хотя Призму с Каррис, Кипом и Байей Ниэлем обнаружило другое судно, их тотчас переправили на флагман после того, как остатки флотилии подобрали всех выживших, кого смогли найти. Корабли Хромерии действовали наперегонки с кружившими вокруг пиратами, которые обшаривали обломки кораблекрушений в поисках добычи и подбирали потерпевших, чтобы насильно завербовать к себе в команду или продать в рабство.

Теперь, с наступлением темноты, Гэвин с Кипом сидели на баке огромного корабля, нахохлившись над жаровней. Одежда Кипа до сих пор не высохла. Хотя он уже знал, как высушить ее с помощью под-красного, после всего, что он извлек за этот день, ему не хотелось даже думать о люксине, не говоря о том, чтобы его извлекать. Назавтра его наверняка ждал тяжелейший приступ светоболезни. Гэвину-то, разумеется, выдали новую одежду и немедленно перевязали все его раны и царапины. Вот что значит быть Призмой!

Долгое время они оставались в дружелюбном молчании. Гэвин отпустил своих измотанных телохранителей – эти люди сперва участвовали в захвате форта на Руском Носу, а потом, после многочасовой битвы, весь день помогали спасательным командам; они заслужили отдых. Время от времени к Призме кто-нибудь подходил, чтобы поздравить его с победой. Поздравляли даже Кипа – Кипа Богоубийцу, как назвал его один из этих людей. Кипу это не очень-то понравилось: он ведь был богоубийцей разве что в самом техническом смысле. Ему удалось нанести решающий удар лишь потому, что он был наименьшей угрозой,