Огненный крест - Диана Гэблдон

мухи. Я смахнула их тыльной стороной ладони. Мухи взвились, жужжа, и тут же сели чуть дальше.

— Вы сражались? — спросила я, не глядя на Макленнана.

Он был на стороне регуляторов, но от него не пахло порохом, как от остальных.

— Нет, — тихо произнес он у меня за спиной. — Я не хотел драться. Я прибыл с Джо Хобсоном, мистером Гамильтоном и другими… а когда запахло жареным, ушел. Добрался до мельницы на другом конце города. А потом, когда солнце зашло и Джо не вернулся… я приехал снова.

— И что теперь? — Мы оба говорили тихо, как будто могли потревожить сон мертвеца. — Помочь его похоронить? Мой муж…

— О нет, — мягко перебил меня Макленнан. — Я заберу его домой, миссис Фрейзер. Благодарю вас за доброту. Впрочем, если найдется немного воды и еды в дорогу…

— Конечно. Подождите здесь.

Я поспешила обратно в палатку, по пути прикидывая расстояние отсюда до Дранкард-спринга. Четыре дня, пять, шесть? А солнце палит неумолимо, и мухи… Но я могла распознать по голосу, когда шотландец настроен решительно, и потому не стала спорить.

Оба пациента дышали. Шумно, болезненно — однако дышали. Я заменила влажную бумагу на спине Мортона кусочком промасленной ткани, который прилепила по краям медом. Никакой утечки, отлично.

Брианна до сих пор сидела у постели Роджера. Раздобыв деревянный гребень, она расчесывала его спутанные волосы, осторожно вытаскивала колючки и веточки, терпеливо распутывала колтуны. При этом напевая под нос детскую песенку «Братец Яков». На лифе платья виднелись мокрые круги. Брианна уже выходила раз или два, чтобы сцедить молоко, но оно вновь накопилось. От этого зрелища я сама живо вспомнила подобную боль.

Брианна подняла взгляд и увидела меня. Я коснулась своей груди и кивнула на вход в палатку, вопросительно вскинув брови. Хотя она слабо улыбнулась, храбро пытаясь показать, что все хорошо, в ее глазах поселилось уныние. Наверное, Брианна осознала, что если Роджер и выживет, то больше никогда не сможет петь или даже разговаривать.

В горле встал ком; я еще раз кивнула и поспешила наружу, сжимая сверток под рукой.

Из темноты мне навстречу вдруг выступила фигура. Я резко замерла, вскрикнув и прижав сверток к груди.

— Мои извинения, миссис Фрейзер. Не подумал, что вы меня не видите.

Губернатор шагнул в полосу света, падающего из палатки. Он был один и выглядел очень уставшим, хмурое лицо побледнело и осунулось. Судя по легком запаху алкоголя, его советники и офицеры отмечали победу. Однако взгляд Триона оставался ясным, а шаг — твердым.

— Ваш зять, — произнес губернатор и глянул на палатку. — Он…

— Он жив, — закончил за него тихий глубокий голос.

Губернатор повернулся с приглушенным восклицанием, а я вскинула голову. Тень шевельнулась, обретая форму, и рядом с нами возник Джейми, который до этого сидел под гикори, невидимый в темноте. Как долго он там пробыл?..

— Мистер Фрейзер.

Трион стиснул зубы и сжал кулаки. Ему приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть Джейми в лицо, и я видела, что губернатору это не нравится. Джейми тоже видел, и ему было плевать. Он подошел ближе, нависая над Трионом с таким выражением лица, которое испугало бы большинство людей.

Все же Трион лишь вскинул подбородок, твердо намеренный сказать то, что собирался.

— Я пришел, чтобы извиниться за принесенные вашему зятю страдания. Это была наидосаднейшая ошибка.

— Наидосаднейшая, — иронично повторил Джейми. — А не будете ли вы так любезны, сэр, пояснить, как эта… ошибка… произошла?

Он двинулся вперед, и Трион машинально отступил, постепенно багровея.

— Это была ошибка, — процедил он сквозь зубы. — Его неверно опознали как одного из главарей регуляторов.

— Кто опознал? — вежливым тоном поинтересовался Джейми.

На щеках губернатора вспыхнули красные пятна.

— Я не знаю. Несколько человек. У меня не было причин подвергать их свидетельства сомнению.

— Вот как. А разве Роджер Маккензи ничего не сказал в свою защиту? Не сказал, кто он такой?

Губернатор на мгновение закусил верхнюю губу.

— Он… не говорил.

— Потому что был, черт возьми, связан и с кляпом во рту! — Я лично вынимала этот кляп, когда Джейми с Брианной резали веревку. — Вы не дали ему ничего сказать, вы… вы!..

Горжет Триона, серебряный полумесяц, блеснул в свете, падающем из палатки. Джейми медленно — так медленно, что Трион ничего не заподозрил, — поднял руку и обхватил горло губернатора как раз над горжетом.

— Клэр, оставь нас, — произнес Джейми.

Его голос звучал как ни в чем не бывало, спокойно. В глазах Триона мелькнула паника, и он отшатнулся. Горжет опять вспыхнул на свету.

— Как вы смеете поднимать на меня руку, сэр?! — Паника тут же уступила место гневу.

— Смею. Как вы посмели поднять руку на моего сына.

Я не думала, что Джейми действительно собрался покалечить губернатора. С другой стороны, он явно не просто запугивал. Я чувствовала в нем холодную ярость, видела обжигающий льдом взгляд. Трион тоже.

— Это была ошибка! И я пришел ее исправить, насколько могу! — упрямо стоял на своем Трион.

Джейми презрительно фыркнул:

— Ошибка. Лишение невинного человека жизни — для вас всего лишь ошибка? Вы будете убивать и калечить ради собственной славы, не обращая внимания на горе, которое вы приносите. Лишь бы расширить список своих заслуг. Как это будет описано в отчетах, которые вы отправляете в Англию, сэр? Что вы направили пушки против своих горожан, вооруженных ножами и дубинками? Или доложите, что подавили восстание и сохранили порядок? А укажете, что в своем стремлении к мести вы повесили невиновного? Что допустили ошибку? Или сообщите, что наказали зло и свершили правосудие во имя короля?

На лице Триона заиграли желваки, но он сдерживал гнев. Губернатор глубоко вдохнул и выдохнул через нос и лишь потом заговорил:

— Мистер Фрейзер. Я скажу вам кое-что, известное лишь единицам, то, что еще не стало достоянием общественности.

Джейми вскинул бровь. Его немигающие глаза смотрели холодно и мрачно.

— Я назначен губернатором колонии Нью-Йорк, — произнес Трион. — Письмо прибыло более месяца назад. К июлю я уеду, а на мое место назначен Джосайя Мартин. — Он глянул на меня, а потом перевел взгляд обратно на Джейми. — Таким образом, вы сами понимаете, что у меня нет никакой личной заинтересованности в этом деле, нет нужды прославлять свои подвиги, как вы изволили выразиться.

Его страх сменился таким же холодом, как у Джейми.

— Я делал то, что должен был. Я не мог оставить колонию в состоянии мятежа, с которым пришлось бы разбираться моему преемнику. Хотя имел полное право так поступить.

Он вновь глубоко вздохнул и сделал шаг назад, заставляя себя разжать кулаки.

— Вы знаете, что такое война, мистер Фрейзер, и знаете, что такое