Мемуары генерала барона де Марбо - Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо

Покинув Полоцк, граф вступил в управление своей префектурой. Он недолго пробыл префектом, потому что меньше чем через месяц после того, как французская армия покинула Москву, она прошла через Витебскую губернию, отступая. Вынужденный этим фатальным обстоятельством покинуть свою префектуру и скрываться от мести русских, граф Лубенский укрылся в Галиции, в австрийской Польше, где у него были очень большие владения. Он мирно прожил там до 1830 года и вернулся в русскую Польшу в тот момент, когда она восстала против царя. Я не знаю, какова была судьба графа Лубенского во время этого восстания и после него. Многие из его соотечественников уверяли меня, что он снова укрылся на своих землях в Галиции. Это был великий патриот и прекрасный человек.

Спустя немного времени после нашего возвращения в Лушонки я был очень удивлен, увидев, что из Франции прибыл отряд из тридцати кавалеристов моего полка. Они приехали из Монса и, следовательно, пересекли Бельгию, Рейнские провинции, всю Германию, часть Пруссии и Польши, пройдя свыше 400 лье под командованием простого унтер-офицера. Однако ни один человек не отстал, и ни одна лошадь не заболела. Этого было достаточно для того, чтобы продемонстрировать усердие и боевой дух, царившие в 23-м конно-егерском полку.

Предательство австрийцев. — Оборона Полоцка. — Витгенштейн ускользает от нас. — Новые сражения. — Эвакуация города. — Баварцы нас покидают. — Объединение с корпусом Виктора. — Болота у Городца

Примерно 12 октября 2-му армейскому корпусу, который с 18 августа жил в довольстве и спокойствии в Полоцке и его окрестностях, пришлось готовиться в самое ближайшее время испытать удачу в боях. Мы узнали, что адмирал Чичагов, главнокомандующий русской армией в Валахии, заключив мир с турками при посредничестве англичан, шел на Могилев, чтобы напасть на тылы армии императора Наполеона. Было удивительно, что князь Шварценберг, получив указание с 30 тысячами наших союзников-австрийцев следить за русским корпусом в Валахии, дал Чичагову возможность пройти. Тем не менее это было правдой. Австрийцы не только не перекрыли путь русским, хотя могли это сделать, но, вместо того чтобы преследовать противника, они спокойно продолжали оставаться в лагерях на Волыни.

Наполеон слишком рассчитывал на добросовестность министров и генералов своего тестя, австрийского императора, доверив им прикрывать правый фланг Великой армии. Напрасно генерал Сегюр пытается скрыть вину австрийского правительства и князя Шварценберга. С их стороны, было совершено настоящее предательство, и история покроет позором виновных в нем.

В то время как на нашем правом фланге австрийцы дали возможность пройти русскому корпусу, прибывшему из Турции, пруссаки, из коих столь неосторожно сформировали наш левый фланг, также готовились заключить мир с неприятелем, делая это почти открыто, не скрываясь от мар шала Макдональда, поставленного императором во главе прусского контингента. Как только эти иностранные союзники узнали, что оккупация Москвы не привела к миру, они начали предвидеть несчастья французской армии, и вся их ненависть против нас вновь пробудилась. Они еще не начали открытый, настоящий мятеж, однако очень плохо подчинялись маршалу Макдональду, и пруссаки, расположенные лагерем возле Риги, могли с момента на момент объединиться с Витгенштейном и напасть на наш 2-й корпус, расположенный в окрестностях Полоцка.

Можно понять, насколько трудной была ситуация маршала Сен-Сира. Однако это не взволновало его, и, по-прежнему невозмутимый, он спокойно и четко отдал приказы об упорном сопротивлении. Вся пехота была объединена в городе и укрепленном лагере: многочисленные мосты добавлены к тем, которые уже соединяли оба берега Двины. Больных и неспособных сражаться солдат собрали в старом Полоцке, а также в Екимании — укрепленных пунктах, расположенных на левом берегу. Не думая, что у него достаточно войск, чтобы сражаться за всю равнину с Витгенштейном, только что получившим очень значительное подкрепление из Санкт-Петербурга, маршал счел необходимым сохранить лишь пять эскадронов и взял по одному эскадрону из каждого полка легкой кавалерии, остальные кавалеристы перешли на противоположный берег реки.

16 октября вражеские разведчики появились на подступах к Полоцку. Вид города должен был показаться им совершенно иным, сильно изменившимся как из-за обширного нового укрепленного лагеря, так и за счет многочисленных укреплений, покрывших равнину. Самым большим и самым сильным из этих укреплений был редут, названный баварским. Все несчастные солдаты генерала Вреде, избежавшие самоубийственной немецкой сентиментальной и слезливой ностальгии, попросились защищать этот редут, что они и сделали, проявив большое мужество.

Битва началась 17-го и продолжалась целый день, но маршалу Сен-Сиру удалось сохранить свою позицию. В ярости генерал Витгенштейн, объяснявший эту неудачу тем, что его офицеры не получили достаточно разведывательных данных относительно форта и слабых мест наших укреплений, захотел сам отправиться туда на разведку и приблизился к нашей позиции с большой смелостью. Однако это проявление мужества чуть не стоило ему жизни, потому что майор Кюрели, один из самых смелых и лучших офицеров французской армии, заметил русского генерала, бросился на него во главе отряда, состоявшего из двадцати конных егерей, зарубил саблями часть эскорта Витгенштейна и, добравшись до самого Витгенштейна, приставил ему к горлу острие своей сабли и принудил отдать шпагу!

После знаменательного захвата в плен вражеского главнокомандующего Кюрели должен был бы быстро вернуться на свою исходную позицию между двумя редутами и привести своего пленника в укрепленный лагерь. Однако Кюрели был чересчур горяч и, видя, что эскорт русского генерала вновь идет в атаку, чтобы освободить своего командира, решил, что делом чести французов будет сохранить своего пленника вопреки всем усилиям противника! Поэтому Витгенштейн несколько минут оставался в центре группы солдат, сражавшихся за него, однако под Кюрели была убита лошадь, и несколько наших егерей спешились для того, чтобы поднять своего командира. Воспользовавшись замешательством, вызванным этими действиями, Витгенштейн галопом умчался, приказав своему эскорту следовать за ним.

Вскоре этот эпизод стал известен всей армии и вызвал самые живые споры. Одни утверждали, что Кюрели, не нанесший удара саблей генералу Витгенштейну, должен был бы прекратить проявлять подобную сдержанность в тот момент, когда русские, вновь вступившие в бой, были готовы освободить своего генерала. Эти люди считали, что Кюрели должен был бы зарубить Витгенштейна саблей, однако другие говорили, что с того момента, как вражеский генерал оказался во власти Кюрели, тот больше не имел права его убивать. В этом последнем рассуждении может быть доля правды, но, чтобы это утверждение было полностью верным, генерал Витгенштейн, по примеру древних рыцарей, должен был бы заявить, что сдается в плен, полагаясь или нет на милость победителя. Но, по всей вероятности, он не заявил об этом или же нарушил свой статус военнопленного, обратившись в бегство, как только представилась возможность. Имел ли он на это право? Этот вопрос очень трудно решить. То же самое касается права Кюрели убить Витгенштейна в то время, когда его пытались отбить. Как бы то ни было, когда позже Кюрели представили императору во время переправы через Березину, где генерал Витгенштейн нанес нам такие большие потери, Наполеон сказал этому эскадронному командиру: «Сего несчастья, может быть, и не было бы, если бы, пользуясь вашим правом, вы убили бы Витгенштейна на поле сражения за Полоцк в тот момент, когда русские попытались вырвать этого генерала у вас из рук». Несмотря на этот заслуженный или не заслуженный упрек, Кюрели спустя немного времени стал полковником, а затем, в 1814 году, бригадным генералом.