Мемуары генерала барона де Марбо - Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо

Но вернемся в Полоцк, атаки на который возобновил 18 октября противник, получивший отпор 17 октября. Теперь враг использовал настолько превосходящие силы, что, даже понеся огромные потери, Витгенштейн сумел овладеть укрепленным лагерем. Но, встав во главе дивизий Леграна и Мезона, Сен-Сир отбросил противника штыковым ударом. Русские семь раз ходили в ожесточенные атаки, и семь раз французы и хорваты отражали их и в конце концов остались хозяевами всех позиций.

Хотя маршал Сен-Сир и был ранен, он тем не менее продолжал руководить войсками. Его усилия принесли полный успех, потому что враг покинул поле сражения и отступил в соседний лес. 50 тысяч русских были разбиты 15 тысячами. Во французском лагере царила радость, но утром 19 октября стало известно, что генерал Штейнгель во главе 14 тысяч русских солдат только что переправился через Двину перед Дисной и двигался по левому берегу в обход Полоцка, чтобы овладеть мостами и зажать армию Сен-Сира между частями, шедшими вместе с ним, и армией Витгенштейна. И действительно, вскоре стал виден авангард Штейнгеля, появившийся перед Начей и двигавшийся в направлении Экимани, где находилась дивизия кирасир и полки легкой кавалерии, из которых маршал сохранил в Полоцке лишь один эскадрон.

В мгновение ока все мы оказались в седлах и отбросили врага. Неприятель тем не менее, вероятно, взял бы над нами верх, потому что он получал все время мощные подкрепления, а у нас не было пехоты. В этот момент маршал Сен-Сир направил к нам на помощь три полка из состава дивизий, охранявших Полоцк. В этот момент Штейнгель, которому оставалось сделать всего лишь одно последнее усилие, чтобы достичь мостов, разом остановился. В это же время на другом берегу Витгенштейн тоже остался в неподвижности. Все это выглядело так, как если бы два русских генерала, составив очень хороший план атаки, не осмеливались завершить его выполнение и при этом каждый из них перекладывал на другого заботу о победе над французами.

Однако положение французов становилось все более критическим, потому что на правом берегу их теснила армия Витгенштейна, втрое превосходившая их по численности, прижимая нас к городу, построенному целиком из дерева, и к большой реке. У французов не было иного средства для отступления, кроме мостов, а войска Штейнгеля угрожали овладеть этими мостами, придя с левого берега.

В этих обстоятельствах все генералы стали торопить Сен-Сира отдать приказ покинуть Полоцк, но следовало дождаться ночи, поскольку чувствовалось, что 50 тысяч русских, стоявших перед французской армией, ждали только его первого шага к отступлению, чтобы наброситься на эту ослабленную армию и внести хаос и сумятицу в ее ряды. Поэтому Сен-Сир остался в неподвижности и, воспользовавшись непонятным бездействием вражеских генералов, дождался захода солнца, по счастью, наступившего раньше из-за очень густого тумана. Ночь и туман скрыли три армии друг от друга. Маршал выбрал этот благоприятный момент для отступления. Многочисленная артиллерия и несколько эскадронов, остававшихся на правом берегу, в молчании уже перешли мосты. За ними вот-вот должна была последовать пехота, скрывавшая свое движение от противника, как вдруг уже готовые к отходу солдаты дивизии Леграна, не желая оставить русским свои казармы целыми, подожгли их. Две другие дивизии, думая, что это был условный сигнал, сделали то же самое, и в один миг вся линия оказалась в огне. Этот громадный пожар выдал русским наше отступление, поэтому все вражеские батареи начали стрелять, и их ядра подожгли пригороды Полоцка, а также сам город, куда и устремились неприятельские колонны. Но французы и, главным образом, дивизия Мезона защищали город пядь за пядью, потому что при свете пожаров можно было видеть все вокруг, как днем.

Полоцк полностью сгорел. Обе стороны понесли значительные потери, однако отступление наших войск осуществлялось в полном порядке. Мы увезли тех раненых, кого можно было перевозить; остальные, а также множество раненых русских погибли в огне пожара.

Похоже, что среди командиров вражеской армии царил полный беспорядок и непонимание основ тактики, потому что в ночь этого сражения Штейнгель оставался совершенно спокойным в своем лагере и так же не поддерживал атаку Витгенштейна, как в предыдущий день Витгенштейн не поддерживал его[131]. Штейнгель начал принимать меры, чтобы атаковать нас, лишь 20 октября утром после того, как Сен-Сир, оставив город, оказался вне пределов досягаемости Витгенштейна, предав огню мосты через Двину. К этому моменту все французские части соединились на левом берегу, и Сен-Сир направил их против Штейнгеля, который был отброшен, потеряв свыше 2 тысяч человек убитыми или взятыми в плен.

В этих ожесточенных столкновениях, продолжавшихся четыре дня и одну ночь, русские потеряли убитыми или ранеными 6 генералов и 10 тысяч солдат и офицеров. Потери французов и их союзников составили лишь 5 тысяч человек. Эту громадную разницу следует объяснять превосходством наших войск, особенно артиллерии, в умении вести правильно направленный, быстрый и меткий огонь. Но преимущество в отношении потерь, было частично компенсировано, потому что ранения, полученные маршалом Сен-Сиром, лишали армию командира, пользующегося полным доверием армии. Его надо было заменить. Граф Вреде, ссылаясь на свой ранг главнокомандующего баварскими войсками, претендовал на командование над французами, однако наши генералы отказались повиноваться иностранцу. Тогда маршал Сен-Сир, хотя он и очень страдал от ран, согласился еще на некоторое время сохранить за собой командование двумя армейскими корпусами и приказал отступать по направлению к Улле, чтобы подойти к Смолянам и прикрыть таким образом одну сторону дороги из Орши на Борисов, по которой император возвращался из Москвы.

Это отступление происходило в таком порядке, что Витгенштейн и Стендель, после починки мостов через Двину преследовавшие нас по пятам, имея 50 тысяч человек, не осмелились нас атаковать, хотя у нас было лишь 12 тысяч. За восемь дней они продвинулись всего лишь на 15 лье. Что касается графа Вреде, чье оскорбленное самолюбие не позволяло ему более подчиняться приказам, то он шел, как ему вздумается, примерно с тысячью баварцев, какие у него еще оставались, и с бригадой французской кавалерии, которую он увел с собой обманом, заявив генералу Корбино, что получил такой приказ, а на самом деле его не было! Высокомерие графа Вреде очень скоро было наказано. Его атаковала и разбила русская дивизия. Тогда он без разрешения отступил до Вильно, откуда дошел до Немана. Бригада Корбино отказалась следовать за ним и вернулась, чтобы присоединиться к французской армии, а для нее возвращение этой бригады было великим счастьем, как вы увидите, когда я буду говорить о переправе через Березину.

Тем временем по приказу императора маршал Виктор во главе 9-го корпуса, насчитывавшего 25 тысяч человек, половина из которых состояла из войск Рейнской конфедерации, быстро двигался из Смоленска, чтобы соединиться с Сен-Сиром и отбросить Витгенштейна за Двину. Этот план наверняка очень быстро дал бы хороший результат, если бы главнокомандующим был Сен-Сир. Однако Виктор из этих двух маршалов был более старшим, Сен-Сир не пожелал служить под его командованием, и накануне их встречи, произошедшей 31 октября на подступах к Смолянам, он объявил, что не может больше продолжать кампанию, передал командование 2-м корпусом генералу Леграну и уехал, чтобы вернуться во Францию. Об отъезде Сен-Сира сожалели все войска. Солдаты, хотя и не любили его лично, отдавали должное его храбрости и его редким военным талантам. Чтобы быть настоящим командующим армией, Сен-Сиру следовало лишь быть менее эгоистичным и уметь добиваться привязанности к себе со стороны солдат и офицеров, уделяя внимание их нуждам. Но не бывает людей без недостатков.