Россия в годы Первой мировой войны. Экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Ю. Петров

Историография периодически возвращается и к «заговору самодержавия». Так, получила развитие версия о подготовке сепаратного мира представителями ближайшего окружения императора. Не вызывает сомнения, что и немецкая, и российская сторона «зондировали почву» относительно возможных условий будущего соглашения. Так, это было предметом забот С.Ю. Витте в последние месяцы его жизни. Одним из наиболее активных посредников между воюющими сторонами был журналист И.И. Колышко. В 1916 г. он действовал с санкции Б.В. Штюрмера, а, может быть, как полагает И.В. Лукоянов, и императрицы Александры Федоровны. В переговорах с немцами был задействован и кн. Д.И. Бебутов. Сам масштаб личностей, непосредственно участвовавших в «подготовке сепаратного мира», свидетельствует о том, что с российской (как, впрочем, и с немецкой) стороны отношение к этим переговорам было не слишком серьезным. В июле 1916 г. их случайным участником оказался и будущий министр внутренних дел (а тогда товарищ председателя Думы) А.Д. Протопопов. Будучи в Стокгольме, он по инициативе все того же Колышко встретился с «интересным немцем» Ф. Варбургом, который полтора часа доказывал выгодность сепаратного мира для России. Согласно донесениям Варбурга, Протопопов, многое узнав, сам ничего определенного не сказал. С августа 1916 г. сами немцы стали охладевать к теме сепаратного мира, предпочитая теперь говорить о пропаганде в России в пользу скорейшего выхода из войны. При этом, по оценке Р.Ш. Ганелина, в «высших российских сферах» продолжали обсуждать перспективы договоренности с Германией. Согласно позднейшему рассказу Протопопова, в декабре 1916 г. он изложил императору свой план выхода из войны, с которым Николай II будто бы согласился. Известен рассказ министра иностранных дел Австро-Венгрии О. Чернина, который 26(13) февраля 1916 г. получил от некоего посредника предложение о мире, будучи уверенным, что оно исходило именно от России[151]. Сложно не согласиться с И.В. Лукояновым, что «вопрос о сепаратном мире — одна из самых загадочных, неясных страниц истории Первой мировой войны». И все же на сегодняшний момент нет никаких документальных оснований полагать, что сам император склонился к мысли пойти на сепаратное соглашение с центральными державами.

О планах же тех, кто готовил против него заговор, известно несколько больше. Тогда, в годы войны, сценарии дворцового переворота рассматривались разные. Некоторые из них предполагали главной «жертвой» будущего переворота не царя, а царицу. Так, в Ставке еще верховный главнокомандующий вел. кн. Николай Николаевич и кн. В.Н. Орлов обсуждали вопрос о возможном удалении императрицы из Петрограда. Схожие мысли высказывала и вел. кн. Милица Николаевна, и сама вдовствующая императрица Мария Федоровна.

Брожение в Ставке продолжалось до тех пор, покуда «военным вождем» оставался вел. кн. Николай Николаевич. По сведениям могилевского губернатора А.И. Пильца, и в августе 1915 г. там зрел заговор. Ближайшее окружение великого князя настаивало, чтобы он, проигнорировав высочайшую волю, сохранил за собой должность главнокомандующего и арестовал императора, когда тот приехал бы его смещать. Николай Николаевич выслушал протопресвитера Г.И. Шавельского, выступавшего от имени заговорщиков, взял день на размышления, а затем отказал своим сторонникам, сославшись на долг верноподданного. Иными словами, великий князь изначально не исключал возможности дворцового переворота и своего участия в нем.

Вполне вероятно, что в том числе и все эти разговоры, слух о которых доходил до Петрограда, в итоге предрешили отставку вел. кн. Николая Николаевича. Ему предстояло сменить престарелого гр. И.И. Воронцова-Дашкова в должности наместника на Кавказе. Помощником его назначался как раз кн. В.Н. Орлов, в самом недавнем прошлом ближайший человек к императору. Фактическая «опала» последнего тоже не была случайной. Осенью 1915 г. царский духовник А.П. Васильев рассказывал Г.И. Шавельскому, что в ходе урока Закона Божьего дочери императора говорили ему: «Князь Орлов очень любит папу, но он хотел разлучить папу с мамой».

Впрочем, об опасности переворота говорили и после отставки вел. кн. Николая Николаевича. 10 ноября 1915 г. бывший управляющий Министерством внутренних дел кн. Н.Б. Щербатов сообщал новому министру земледелия А.Н. Наумову о готовившемся силовом давлении на императора и его семью. Не случайно, что хорошо осведомленный об этом Николай II весьма подозрительно относился даже к собственному конвою.

И в дальнейшем альтернатива дворцового переворота казалась вполне вероятной и даже спасительной. К тому же, к концу 1916 г. настроения в «высших сферах» приближались к «точке кипения». Лица из ближнего круга Николая II всячески и безуспешно пытались на него повлиять. 6 ноября 1916 г. протопресвитер Шавельский в личной беседе с императором говорил о критичности политического положения, неэффективности правительства и необходимости принятия экстренных мер. «И ты его слушал!?» — возмущалась императрица Александра Федоровна. «Еще рясу носит, а говорит мне такие дерзости», — поддакивал супруге император.

Буквально на следующий день царь беседовал с дядей, вел. кн. Николаем Николаевичем. Тот заявил о катастрофическом положении России: «Пока от вас требуется одно: чтобы вы были хозяином своего слова и чтобы вы сами правили Россией». Император заплакал, обнял и поцеловал дядю: «Ничего не выйдет!.. Все в ней, она (очевидно, императрица Александра Федоровна. -К. С.) всему причиной».

9 ноября с императором встречался член Государственного совета П.М. Кауфман. «Благословите меня! Сейчас я иду к государю. Выскажу ему всю горькую правду», — обратился Кауфман к Шавельскому перед высочайшей аудиенцией. «Верите, что я верноподданный ваш, что я безгранично люблю вас?» — спросил Кауфман императора. «Верю», — отвечал царь. «Тогда разрешите мне: я пойду и убью Гришку!» Государь вновь расплакался, обнял и поцеловал уже Кауфмана. Так они простояли несколько минут, молча, в слезах.

В тот же день с императором говорил и министр народного просвещения гр. П.Н. Игнатьев. Опять же обсуждалась проблема внутриполитического кризиса. Не удивительно, что все сказанное имело своим последствием значимые кадровые изменения в правительстве. Как раз 9 ноября в Ставку приехал Б.В. Штюрмер и министр путей сообщения А.Ф. Трепов. Первый был уволен, второй стал премьером.

Нервное возбуждение, господствовавшее в Ставке, было характерно и для политических кругов столицы. Примерно в то же самое время, в октябре 1916 г., в Петрограде состоялось совещание депутатов Думы «прогрессивного направления». В его работе принял участие и ненавистный Царскому Селу А.И. Гучков. Обсуждался вопрос скорой смены власти. Гучков, Н.В. Некрасов и М.И. Терещенко высказались в пользу дворцового переворота.

Разговоры о нем в обществе не утихали. Согласно рассказу А.И. Хатисова, 9 декабря 1916 г., после закрытия съезда Всероссийского союза городов, на квартире кн. Г.Е. Львова прошло совещание, в котором, кроме хозяина, приняли участие H. M. Кишкин, M. M. Федоров и сам Хатисов. На этом заседании кн. Львов заявил, что в настоящий момент готовится план дворцового переворота, в результате которого престол должен был перейти к вел. кн. Николаю Николаевичу. При его воцарении следовало сформировать ответственное правительство. По словам Львова, 29 представителей губернских земских управ и городских голов намечали как раз его в качестве премьера. При этом «будущий глава правительства» рассчитывал на поддержку армии. Он утверждал, что у него есть определенные гарантии со стороны ген. А.А. Маниковского. Для переговоров с вел. кн. Николаем Николаевичем был послан сам Хатисов, человек близкий к бывшему главнокомандующему. Показательно, что Николай Николаевич вновь не стал протестовать против этого плана, опять же попросив два дня на раздумье, после которых отказался участвовать в заговоре.